Песнь песков - Брижит Обер

Но ощущение опасности не проходило. «Серебряный Рейнджер» едва не раздавил его.

Луна заливала машину своим светом. Все было неподвижно. Почему никто не выходит из трейлера? Почему у него по руке пробежали мурашки?

— Эй! Эй, вы меня слышите? — громко позвал он, но ему показалось, что голос предательски дрожит.

Ответа не было.

Его взгляд стал обшаривать землю в поисках горючего или искр. Ничего. Песчаный холм смягчил удар.

— Есть тут кто-нибудь? — снова закричал он.

Орать «Есть тут кто-нибудь?» посреди пустыни, возле попавшей в аварию большегрузной машины, управляемой человеком, с которым он работал бок о бок десяток экспедиций… Он осознавал, что здесь оказалось искажено само понятие о том, что есть «нормально» и что «ненормально». Понимая, что выглядит нелепо, он медленно обошел трейлер, держась настороже, все время прислушиваясь, но не смог различить ничего, кроме звука воды, капавшей на камень из радиатора. Подойдя к дверце со стороны водителя, он остановился. Он боялся и признавал это, боялся того, что может обнаружить внутри.

Он приподнялся на цыпочках и задержал дыхание. Он заставил себя взглянуть.

Ли по-прежнему сжимал руль в своих узловатых руках, хотя тот вошел в его грудную клетку, переломив тело пополам, как набитую опилками куклу. Струйки крови бежали из его рта и носа, образуя небольшую темно-красную бородку на четко вырезанном лице, заросшем серой щетиной. Миндалевидные глаза, казалось, с укором смотрели на гору.

Роман нажал на ручку, и дверца спокойно подалась вниз. Он взобрался на подножку. Осторожно потрогал обнаженную руку Ли, затем его грудь, заранее уже зная, что тот мертв. Пульса не было. Тишина, в которой не было озноба плоти. Его онемевшие пальцы нащупали кожаное ожерелье, которое старый китаец носил не снимая, плетеный шнурок, на котором висел овальный металлический чехольчик. Амулет, посмеиваясь, говорил Влад. Роману всегда было интересно, что спрятано в футляре. Сейчас это не имело никакого значения, но ему нужно было знать.

Ножом он обрезал шнурок и завладел футляром. Открыл его. И вытряхнул содержимое на ладонь. Что-то шершавое коснулось кожи. Запах смятых крыльев бабочки. Он подставил ладонь под лунный луч. Что же это такое? Червяк? Большой серый мумифицированный червяк? Выходит, Влад был прав. Но у червяков не бывает ногтей, подумал он, почувствовав, как судорожно сжался желудок. У червяков не бывает длинных, загнутых ногтей. А у человеческих пальцев бывают.

Маленький серый мертвый палец с длинным грязным и желтым ногтем, мизинец, отрезанный ровно у первой фаланги, вот что лежало у него на ладони. Он с трудом удержался, чтобы не бросить это на землю.

Мизинец, которого не хватало на левой руке Ли. Тот уверял, что якобы лишился его во время одного из столкновений на дорогах Памира. И который он, оказывается, тайно носил на тесемке все эти годы. Но зачем?

Ему казалось, что голова раскалывается под ударами молота, это был бесконечный поток «зачем?», когда каждая попытка ответить вызывала лишь новый шквал еще более непонятных вопросов.

Он заставил себя десять раз вздохнуть как можно глубже и сконцентрироваться на стоящей перед ним задаче: что же произошло? Почему Ли, не пытаясь затормозить, въехал прямо в скалу? Он положил отрезанный палец на приборную доску и подтянулся повыше, чтобы посмотреть внутрь трейлера. И положил руку на кинжал.

Вернее, на рукоятку кинжала. Рукоятку, которая торчала из спины старого дальнобойщика, из окровавленной прорези серого грязного тельника.

И живо отдернул руку.

Он резко обернулся, словно кто-то стоял позади него, готовый нанести удар. Будучи настороже, он чувствовал, как пот струится у него между лопаток. Выходит, Ли умер еще до того, как «Серебряный Рейнджер» врезался в скалу. Именно поэтому, с отжатой до упора кнопкой клаксона, трейлер как сумасшедший несся вперед. Машину вел не Ли, но его одеревеневшие на руле пальцы, и сигнал, и вес тела, навалившегося на акселератор. Ли убил кто-то, кто находился сзади. В самом трейлере.

Кто, возможно, и до сих пор сидит, притаившись там, в темноте, сдерживая дыхание, снова готовый убить.

Роман посмотрел внутрь «Серебряного Рейнджера», но ему ничего не удалось разглядеть. Он подождал, пока глаза привыкнут к полумраку, затем из темноты стали выступать какие-то очертания, ящики, тюки, весь их багаж, сваленный в кучу и крепко перевязанный. И два продолговатых, плотных тюка, положенные прямо на линолеум. На конце одного из этих валиков более светлый, по сравнению с остальной массой, пучок. Белокурые волосы Татьяны? Надо подойти поближе.

Он обхватил ладонью рукоятку кинжала, произнес про себя молитву, потом резко метнулся внутрь, чуть согнув ноги, устремив вперед центр тяжести и подобрав плечи, готовый к прыжку.

Луна, последовавшая за его вторжением, оказалась милосердной и залила трейлер своим молочным светом. Татьяна и Ян. Связаны, как палки колбасы. Глаза закрыты. Но живы. Огромный фиолетовый кровоподтек украшал костлявое лицо Яна, покрывая левый глаз, висок, скулу и половину подбородка. Удар был не из слабых. Что до Татьяны, она дышала спокойно, рот ее был приоткрыт, и Роман почувствовал знакомый запах эфира. Анестезия довольно архаичная, но действенная.

Он разрезал их путы и, приподнимая Яна, чтобы посадить, увидел, что его веки шевельнулись. На затылке выступала шишка размером с голубиное яйцо. Роман удостоверился, что у молодого человека не течет кровь ни из носа, ни из ушей, затем повернулся к бардачку, где, как ему было известно, Влад хранил водку, и достал оттуда фляжку. Он влил несколько капель в сухие губы Яна, тот дернулся, закашлял и открыл глаза.

— Роман? Но…

— Все хорошо.

— Они арестовали нас! Они увели Влада и Уула.

— Тихо-тихо. Объясни все спокойно. На, глотни еще немного.

Ян выпил, вновь закашлялся, поднес руку к голове:

— Holy fucking shit[30], как же мне больно!

— У тебя на голове шишка размером с яйцо. Еще бы тебе не было больно! Кто тебя оглушил?

— Один из солдат. А Лейла… где Лейла?

— Не знаю. Татьяна здесь, она спит. Наркотики. Расскажи-ка мне все, начиная с того момента, как мы разделились.

Ян прислонился к перегородке.

— Мы шли очень долго. Влад держался кустарников, было жарко, мы подыхали от жажды, нам не попалась ни одна колымага, можно подумать, все чертовы жители этой чертовой пустыни свалили отсюда к чертовой матери!

Он остановился, чтобы перевести дух, и глотнул еще водки, а затем продолжил:

— И вдруг мы заметили, что вдали клубится облако пыли, и Лейла сказала, что это приближается какой-то отряд. Они ехали по дороге, которая пересекала нашу.

— Значит, с запада, — заметил Роман.