Вампир Лестат - Энн Райс

Как только я, хоть и против его воли, узнал все это,внимание мое переключилось на пульсирующие вены, выступающие под кожей его лицаи рук. Исходящий от него запах буквально сводил меня с ума.

Я чувствовал тихое биение его сердца и явственно представлялсебе, какова может быть на вкус его кровь. При одной мысли о том, как этатеплая густая кровь станет растекаться по моим венам, меня захлестнулопредвкушение восторга.

– Твой господин умер, он сгорел, – пробормотал я,медленно приближаясь к нему и удивляясь равнодушию в своем голосе.

– Не может быть, вы лжете, – ответил он и обвелвзглядом почерневшие стены, потолок, двери.

Он был вне себя от ярости, и злоба его ярким светомпульсировала перед моими глазами. Я отчетливо чувствовал его горечь, отчаяние,то, как он лихорадочно размышляет над моими словами.

Я был во власти собственного аппетита и не испытывал никакойжалости к этому человеку. Что может сравниться с притягательностью живой плоти?

Он тоже это понял. Не знаю как, но он догадался о моихмыслях и чувствах. Бросив на меня полный ненависти взгляд, он кинулся клестнице.

Но я мгновенно поймал его. Для меня это не составилоникакого труда, и сознание легкости, с какой я это проделал, доставило мнеудовольствие. Не успел я подумать, что следует догнать его, как уже оказалсярядом с ним, даже не заметив, каким образом мне удалось преодолеть разделявшеенас расстояние. И вот он уже у меня в руках, оторванный от пола, болтает ввоздухе ногами и пытается ударить меня.

Я держал его на весу с такой же легкостью, с какой взрослыйсильный мужчина держит на руках ребенка. Он лихорадочно пытался придуматьспособ спастись, но в голове его все смешалось от ужаса.

Однако то, что я видел перед собой, начисто заслонило отменя его полный беспорядочных мыслей разум.

Глаза его больше не были зеркалом его души – онипревратились в радужные студенистые шары, а его тело стало для меня не болеечем извивающимся и корчившимся кусочком наполненной кровью плоти. И я долженбыл либо получить его, либо умереть.

Поначалу мне казалось ужасным, что я вынужден буду питатьсяживыми существами, теплой кровью, струящейся по артериям и венам, но теперь ясчитал это восхитительным. Он – это он, а я – это я, и я был намерен устроитьдля себя пиршество.

Я поднял человека ко рту и разорвал зубами артерию на егошее. Поток крови хлынул, обжигая мне нёбо, отчего я вскрикнул и еще теснееприник к ране губами. Его кровь не походила ни на горячий нектар, которыйподарил мне его хозяин, ни на чудесный эликсир, который я слизывал с полатемницы. Нет, она скорее была похожа на превратившийся вдруг в жидкость свет. Асильное человеческое сердце, заставляющее кровь мчаться по венам, источникумопомрачительного запаха, было на вкус в тысячи раз восхитительнее.

Я чувствовал, как вздымаются мои плечи, как пальцы всеглубже и глубже погружаются в плоть, как бешено колотится мое сердце. Я невидел вокруг себя ничего, кроме этой крошечной бьющейся души, я почти терялсознание от восторга, и при этом мне казалось, что, кто бы он ни был, этотчеловек не имеет никакого отношения к происходящему.

Мне пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы заставить себявовремя оторваться от него. Мне так хотелось услышать, как перестанет битьсяего сердце, как оно станет замедлять удары, постепенно останавливаясь, ичувствовать, что в этот момент он находится целиком в моей власти.

Но я не осмелился.

Когда я ослабил хватку, он тяжело рухнул на пол, раскинув встороны руки и ноги. Из-под его полуприкрытых век виднелись белки глаз.

Вид мертвого тела буквально заворожил меня, я был не в силахотвести от него взгляд. От моего внимания не ускользнула ни одна, даже самаямелкая, деталь. Я видел, как он в последний раз вздохнул, как обмякло и затихлоего тело, без борьбы отданное в объятия смерти.

Его кровь подарила мне ощущение приятного тепла. Ячувствовал, как она течет внутри моего тела. Прижав ладони к щекам, я заметил,что они очень горячие. Обратил я внимание и на то, что зрение мое сталоудивительно острым. Я вдруг почувствовал себя невероятно сильным.

Подхватив с пола мертвое тело, я потащил его вниз повинтовой лестнице, которая вела в наполненную ужасным запахом темницу, и тамшвырнул на груду других трупов.

Пора идти. Пришло время проверить свои силы. Набив карманы икошелек деньгами, я прицепил к поясу украшенную драгоценными камнями шпагу,после чего вышел из башни и запер за собой тяжелые железные ворота.

Судя по всему, башня была единственным, что осталось отразрушенного особняка. Ветер донес до меня конский запах, очень сильный иприятный, и я понял, что наделен теперь поистине звериным чутьем. Я тихообогнул башню и увидел постройку, служащую временной конюшней.

Внутри я обнаружил не только очень красивый экипаж, но ичетырех великолепных гнедых кобыл. Удивительно, но они нисколько меня небоялись. Я целовал их гладкие бока и длинные мягкие морды. Они настольковосхитили меня, что я готов был провести рядом множество долгих часов ипознакомиться с ними как можно ближе, узнать о них все, что только можно. Номне не терпелось отправиться дальше.

В конюшне был и человек. Едва войдя внутрь, я почувствовалего запах. Но он крепко спал, а когда я разбудил его, то увидел, что это всеголишь придурковатый парень, не представляющий для меня ровным счетом никакойопасности.

– Я твой новый хозяин, – сказал я, вкладывая ему владонь золотую монету, – но сегодня ты мне не понадобишься. Все, что оттебя требуется, это оседлать для меня лошадь.

У него хватило ума понять мои слова и даже ответить, что вконюшне нет ни единого седла, прежде чем он снова лег и заснул.

Что ж, ладно. Я отрезал кусок от длинных поводьев, накинулего в виде уздечки на самую красивую кобылу и выехал верхом на ней без седла.

У меня не хватает слов, чтобы описать свои чувства. Мчащаясявперед кобыла, ледяной ветер, бьющий в лицо, и высокий черный шатер неба надголовой… Я всем телом приник к лошади и буквально слился с ней. Стремительнонесясь по заснеженному простору, я хохотал во весь голос, а иногда дажепринимался петь. Мне удавалось взять невероятно высокие ноты, а потом япереходил на бархатный баритон. Время от времени я просто выкрикивал что-товеселое. Да, мне должно было быть весело и радостно. Но разве может чудовищеиспытывать подобные чувства?

Конечно, мне хотелось немедленно скакать в Париж, но японимал, что еще рано, что я пока к этому не готов. Слишком мало я знал о своихновых возможностях и способностях. А потому поскакал в противоположномнаправлении, пока не оказался наконец на окраине какой-то маленькой деревушки.