Последний свет (Астриум-4) - Эл Лекс

кусочек паззла круговой поруки корпораций, которые с виду конкурировали друг с другом, а на деле давно уже находились в глубоком симбиозе и друг без друга им было бы хуже, чем сейчас… Хотя они это упорно отказывались признавать. «Биотех» ставил по всему городу свои вендинговые автоматы, в которых любой проголодавшийся мог купить запаянный в пленку сендвич, шоколадку или бутылку воды, которые производил все тот же «Биотех». Он же забирал всю выручку себе, при этом платя за аренду земли тому, на чьей территории стоял автомат. И, если на открытых пространствах вроде улиц и площадей все отдавалось на откуп случаю и пассажиропотоку, то в стенах корпорацией действовали другие правила. Само собой, всем хотелось платить аренду поменьше, но при этом чтобы и выручка у конкурента — «Биотеха» — тоже была меньше. И, если с первым было туго, то вот второе обеспечивалось довольно несложно — корпорации просто закармливали сотрудников в собственных пищеблоках, лишь бы у них не возникало желание «догнаться» чем-то в автомате «Биотеха». Доходило до смешного — порой очередное улучшение и расширение меню выходило даже дороже, чем вероятная выручка, которую получит «Биотех», но руководство все равно одобряло поправки. Лишь бы конкурентам доставалось меньше.

Все это рассказывала Трилла, пока мы уныло жевали холодные картонные сендвичи с тонкими, как бумага, кусочками дафынятины и вялыми салатными листьями. Рассказывала, как она удивлялась, находя в недрах серверов Верпен аналитические отчеты об эффективности улучшения меню и вероятные изменения коэффициента отношения затрат к вероятной недополученной прибыли конкурента. А потом — удивлялась снова, видя, как появляются документы, подписанные ее отцом, в которых изъявлялось требование внедрять эти изменения.

Собственно, нам сейчас стоило бы сказать ему спасибо за такой тупой, но полезный для нас ход. Вследствие того, что кормили в пищеблоке Верпен на убой, вендинговые автоматы стояли практически переполненные, и «Биотех» закладывал в них продукцию лишь когда у предыдущей партии подходил срок годности, но почти никогда — из-за того, что что-то кончилось. Так что теперь у нас имелся вполне приличный запас (дрянной) еды, и воды тоже было в достатке. Разумеется, «приличным» этот запас был только если сравнить его с полным отсутствием запасов, и через пару дней он все равно закончится, как его ни растягивай… Но через пару дней все равно опустеют аккумуляторы «Горизонта», так что проблема с едой станет неактуальна.

И все это снова же изложила Трилла, которая вообще непонятно когда успевала есть и успевала ли вообще — так много и часто она говорила, практически не прерываясь. Трилла вообще стала какой-то… другой. Подозрительно разговорчивой, что ли? Хотя ладно разговорчивость, другое странно — Трилла… улыбалась! Она постоянно улыбалась, причем не неестественной, дежурной, словно накленной на губы, улыбкой, нет — совсем по-другому! Ее улыбка была слегка отстраненной, потерянной, словно она витает в каких-то своих мыслях, и не желает ими ни с кем делиться. Но зато эта улыбка не сходила с ее губ, а сама Трилла при этом прекрасно реагировала на все раздражители и явно не собиралась уходить в чертоги своего разума. Даже складывалось ощущение, что наоборот — она из этих чертогов только-только выбралась и теперь кайфует по полной!

Словно она только сейчас начала по-полной жить…

Дирижабль уже был готов выдвигаться — ему запрограммировали автопилот и оставалось, по сути, только нажать на одну кнопку, чтобы отправиться в путешествие… Но я не торопился. Поторопиться я всегда успею.

Я ожидал, что девчонки, как в голливудских фильмах, начнут уговаривать меня никуда не лететь и ничего не делать, не ставить свою жизнь под угрозу, надеяться, что оно как-нибудь само все образумится… Но все прекрасно понимали, что не образумится. Все прекрасно понимали, что каждый день, когда мы ничего не делаем, приближает нас к смерти на один день. Всех нас. И на сей раз уже не будет никакого спасения, даже для просветленных. Как бы они ни старались, какие бы усилия ни прилагали, победить Тьму, которая в буквальном смысле захватила весь мир, за исключением крошечного клочка приподнятой над поверхностью территории, просто невозможно. Они даже не заводили разговоров о том, что скоро я отправлюсь за световой барьер, и вообще не поднимали эту тему ни словом, ни делом. Лишь Кейра постоянно прятала глаза и украдкой, когда думала, что никто не видит, вытирала их рукавом, да Лизка не отлипала от меня… В смысле, еще больше, чем обычно — буквально ходила следом, держа меня за руку, а если по какой-то причине не получалось за руку — то за рукав. Несколько раз мне даже казалось, что она хочет спросить, не возьму ли я ее с собой, но каждый раз она будто давала ответ сама себе. Она знала, что не возьму. Никого не возьму.

Но не все это знали. Пока мы завтракали, на связь вышел Арамаки, использовав для этого межкорпоративные каналы связи — привычный-то в виде нейронной сети теперь использовать было некому. Говоря проще — он просто позвонил на один из телефонов Верпен, как простой человек. Ему, конечно, очень повезло, что телефонная сеть еще работала, но, думаю, даже если бы нет — он бы нашел, как с нами связаться. Такой как Арамаки — нашел бы, как пить дать.

А звонил он с очень простым предложением — придать мне в качестве усиления полтора десятка выживших светлячков. Полтора десятка просветленных в профессиональной экипировке, обученные работать в командах, снабженные личными дронами и не только световым, но и обычным, огнестрельным, оружием…

Конечно же, я отказался. Это здесь, среди людей, все это имело какой-то смысл. Может, даже в ноктусах, против обычных ТТ, — лоа и рангонов, — имело смысл, хоть и меньший. Но я собирался отправиться в логово финального босса, против которого все вышеперечисленное видится мне примерно на уровне попыток победить тараканов раскладыванием хлебных крошек по углам. И только у меня одного имелся если не литровый баллон дихлофоса, то как минимум — тапочек.

Ночь только-только вступала в свои права, даже за световыми барьерами все еще держался неприступный монолит твердой Тьмы, не превратившейся в один огромный мега-ноктус. Лететь было не просто рано — банально некуда, поэтому я решил уважить Птичника и напоследок все же заявиться к нему. Не просто же так он мне написал… Может, у него появилось, что сказать мне?

Может, чем черт не шутит, он передумал?..

Сообщив девчонкам, что я еще вернусь, я вышел из здания Верпен через крышу, посмотрел немного на висящий рядом дирижабль, на котором мне вскоре предстояло отправиться в неизвестность, и поспешил на нужную мне крышу.

Каждый раз, когда я видел Птичника, я не мог понять, как давно он находится на месте. Он только прибыл или он отсюда и не уходил никогда? Может, он тут уже час, а, может, поднялся минутой раньше меня? Учитывая его историю и его необычность, равновероятно и то и то… И даже и то и то одновременно.

— Кофе? — спросил Птичник, едва только я оказался на крыше. Даже не оборачиваясь спросил — так и сидел на парапете спиной ко мне, глядя на город.

Я вспомнил не самый вкусный кофе из вендингового автомата и ответил:

— А давай. На дорожку, так сказать.

Я взял чашк из рук Птичника и пригубил ароматного терпкого напитка. Вот же удивительная вещь — нигде и никогда в этом мире я не пробовал такого кофе. Я, конечно, не то чтобы много его пробовал в принципе, но весь он был какой-то… Ну, не очень. Что в забегаловках Тай-фо, что в кофемашине «Зефира», что из автоматов «Биотеха» — весь он был какой-то синтетический на вкус, словно его из пластика сделали. Возможно, я мог бы попробовать настоящий натуральный кофе у казадоров, но там с этим как-то не сложилось — там все больше чай был. И только у одного лишь Птичника кофе был натуральным, крепким, вкусным и бодрящим. Что было, если вдуматься, настолько же странно и неправильно, насколько странным и неправильным был сам Птичник.

Я скосил на него глаза и спросил, заходя издали:

— Отличный кофе. — я приподнял стаканчик. — Откуда ты его берешь?

— Из кофеен. — улыбнулся Птичник. — Где и все остальные.

— Не ври, я пробовал кофе из кофеен. — я покачал головой. — И он намного хуже.

— А с чего ты взял, ты пьешь именно тот кофе, который я беру в кофейне? — с лица Птичника все не сходила улыбка. — Ты же сам говоришь, что он намного хуже, так зачем же им давиться?

— Ладно! — я хлопнул ладонью по колену, не желая сдаваться. — Но ты и сам его пьешь! Телу без души нужен кофеин?