Восставшая Луна - Йен Макдональд

– Есть проблемы?

– Никаких проблем.

Придется действовать быстро и жестко. Сжать все планы и превратить в алмаз. Если осталась одна ночь, то в эту ночь Меридиан содрогнется до основания.

– Хорошо, – говорит Лукас Корта. – А почему ты так ухмыляешься?

Отель не из лучших. Он неприлично высоко, поесть негде, в номере попахивает затхлым воздухом и проблемами с санузлом, а боты-уборщики не добрались до углов.

«Давай я забронирую „Меридиану“, – умоляет Алексия. – Там мило. За мой счет. Я могу себе это позволить». «Меридиана» – второй из лучших отелей города, а самый лучший, шестизвездочный «Хань-Ин», постоянно забронирован для УЛА и гостей с Земли. Но он настаивает. «Ложа покоя небесного» или ничего. Валет Клинков – человек, за которым охотятся.

– Я предатель, – говорит он. – Меня выгнала собственная семья. Мой отец отрекся от меня. Я пария.

«Что?» – изумляется Алексия, но тут он открывает дверь в вонючую тесную комнату и видит кровать.

– О боги, зашибись, – говорит он и падает на эту самую кровать, как сошедший с орбиты спутник. К моменту, когда Алексия возвращается из ванной, он спит, храпит и улыбается как дитя.

Она находит способ его разбудить. Они совокупляются, воюют, воплощают друг с другом свои сексуальные фантазии, оставляют глубокие отметины в плоти и сердцах, смеются, кричат, плачут, выкрикивают самые грязные ругательства. А потом спят, измученные близостью.

И все повторяется. Они трахаются снова и снова, снова и снова. Удовлетворяют друг друга орально. Он перекатывает ее в позицию «копер», и, хотя в голове у нее пульсирует от ритма его члена, она готова предоставить ему контроль, готова на унижение. А потом он делает ей гамауш.

Они снова засыпают.

Алексия просыпается от ощущения, что рядом пустота. Она переворачивается и видит, что он сидит, словно птица, на единственном стуле. Смотрит в маленькое окно. В квадре Антареса – ночь: сквозь стекло струится серебристо-синий свет. В этом свете каждый шрам на его теле становится синевато-багровым, и оно все превращается в поле, усеянное бороздами и выпуклостями. Валет смотрит на свет – и Алексия видит ребенка, ненамного старше тех, за кого он сражается в Байрру-Алту.

От его красоты ее сердце замирает.

– Я делал ужасные вещи, – говорит он. – Отвратительные вещи. Годами проливал кровь. Этот запах… он не забывается. Все из-за света. Я чувствую нож в руке – и вспыхивает свет. Он ужасен, прекрасен и заливает все вокруг. В этом свете все становится красивым. Я вижу то, чего никто не видит. Я вижу Вселенную до самого края. Этот свет – единственный способ, позволяющий мне видеть ясно. Я люблю свет. Я ненавижу то, что делаю, но нет другого способа его увидеть. А я не могу без него.

Он смотрит на нее через комнату. В ночи квадры Антареса его кожа – стального цвета.

– Меня создали для убийств, Ле. Первый Клинок. Когда я перестал делать то, что хотели, меня вышвырнули.

– Корасан…

– Я все еще вздрагиваю, когда ты говоришь по-португальски.

Алексия откидывает простыню, наливает стакан из бутылки водки в ведерке со льдом на прикроватном столике. Он качает головой, отказываясь от выпивки, но шмыгает под одеяло, сворачивается рядом, в ее тепле. Алексия проводит рукой по его боку. Она чувствует каждый шрам. Он весь дрожит.

– Эй, – говорит она. – Эй…

– Я еще никому об этом не рассказывал.

Она целует его в щеку: старомодно, целомудренно. Лежит рядом, пока он не засыпает. Он дергается, негромко вскрикивает. Она лежит еще некоторое время, пока ночные кошмары не оставляют его в покое, и еще немного, пока не убеждается, что можно пошевелиться. Высвобождает руку из-под его плеча. Он что-то бормочет.

«Первый Клинок».

Алексия призывает Манинью. Устремляет на спящего взгляд через линзу.

«Кто он такой?» – спрашивает беззвучно.

Ответ приходит немедленно:

«Денни Маккензи».

Она одевается быстро, молча. Закрывает дверь, обувается в коридоре: уходить надо быстро и уверенно. Никогда не оглядывайся. Один взгляд назад – и превратишься в соляной столп. Не останавливайся. Ты не можешь остановиться. Если услышишь, как он тебя зовет, – обернешься. И все ему расскажешь.

Я уничтожила твою семью. Убила твоего деда. Я сделала так, что твой город расплавился и превратился в шлак.

Она бьет по кнопке вызова лифта. «Куда?» – спрашивает Манинью.

– Вниз, – шепчет Алексия. Ее грудь ходит ходуном. – До самого низа. Добудь мне моту. Закажи билет на поезд до Святой Ольги.

В кабине лифта пусто, и она садится спиной к стенке, подтянув колени к груди. Падает сквозь усыпанную огнями самоцветов ночь квадры Антареса, содрогаясь всем телом от рыданий, полных безграничного отчаяния.

Ты убил Карлиньоса. Свет зажегся внутри тебя, и ты поставил его на колени, перерезал ему горло, раздел и повесил на пешеходном мосту. И ты был красив, и я любила тебя. И я трусиха, которая предпочла сбежать, лишь бы не предъявить тебе правду о том, кто я такая.

Вставай. Ты – Мано ди Ферро.

Она заставляет себя подняться. Теперь она может дышать.

«Проспект Бударина», – говорит Манинью. Моту ждет. Алексия забирается внутрь, сиденье подстраивается под форму ее тела. «Станция Меридиан, – говорит моту, закрываясь вокруг нее и набирая скорость. – Расчетное время прибытия – две минуты восемь секунд».

– Сообщи в офис Орла, что я в пути, как приказано, – говорит Алексия. – Извести Святую Ольгу и запроси официальную делегацию ВТО, пусть встретят меня на вокзале. Забронируй бизнес-люкс, мне нужно принять душ и переодеться. Сооруди что-нибудь модное, профессиональное и бунтарское.

«Сделано», – говорит Манинью, пока моту едет по крутому пандусу к главному вестибюлю вокзала. В любое время суток на платформах станции Меридиан полным-полно путешественников, рабочих, студентов и семей. Моту открывается в фойе бизнес-класса, и Алексия выходит. Сотрудник Первой Экваториальной ждет ее с коробкой, в которой лежит одежда, только из принтера; его напарник держит полотенце и мешочек с бесплатными туалетными принадлежностями.

– Добро пожаловать, сеньора Мано ди Ферро, – говорит тот, что с костюмом. – Соблаговолите последовать за моим коллегой?

Воздух свеж как в спа-салоне и напитан запахом синтетической сосны, но ноздри и язык Алексии ощущают лишь пыль. Пыль опять витает в воздухе, даже после очищающего ливня. Ничто ее не берет.

Он там, наверху, на крыше мира.

Мелодичное уведомление от фамильяра: файл из офиса Орла Луны. Принять, открыть. «Новая оболочка для Манинью. Кое-что соответствующее твоей роли как моего представителя», – гласит приложенное сообщение от Лукаса. Поменять оболочку – секундное дело. Фамильяры – объекты дополненной реальности, которые существуют в глазах смотрящего, и носителю увидеть их столь же трудно, как собственный затылок. Манинью передает ей картинку, отображающую его новый облик: металлическая перчатка, держащая шахтерскую кирку. Мано ди Ферро. Железная Рука.