Только не для взрослых - Ида Мартин

class="p1">– Одни придурки кругом. – Тифон уселся на кровать и обхватил голову руками.

Мы с Максом переглянулись. Я готов был кинуться к нему на шею и расцеловать – за то, что это оказалась не Зоя.

– Иди домой, – повторил Нине Макс. – Я позвоню.

Нина обиженно надула губы:

– Ишь, блин, приехал. Командует тут всеми. Весь в папашу…

Тифон угрожающе дернулся в ее сторону, и Нина, взвизгнув, убежала в коридор, раскричавшись уже оттуда:

– Ярослав хотя бы уравновешенный, а ты, Трифонов, больной на всю голову.

– Закрой дверь, – попросил меня Тифон. – Не могу еще и ее вопли слушать. – После посмотрел на Макса. – Будем считать, что это за долги.

– Не было никаких долгов. – Макс уселся в кресло, раскинув руки на подлокотники. – Хочешь, честно?

– Ну-у-у, – протянул Тиф.

– Все это хрень. Все твои подозрения и предъявы насчет Зои – сплошная чушь. Ну да, поначалу я не исключал такого варианта. В первые дни, когда ее увидел.

Тифон снова рассерженно засопел.

– Но потом очень быстро стало понятно, что ловить мне нечего. И не только мне. Никому. Зря ты ее недооцениваешь.

– У меня предъявы не к ней, а к тебе лично.

– А что ко мне? Чем я хуже тебя? Или ты вроде Тёмы? Считаешь себя избранным?

– Кто? Я? – возмутился Тифон.

– Ну вот и все. Мы на равных правах. По правде говоря, я заколебался постоянно уступать. Тот, кто уступает, всю жизнь остается в пролете. Это закон детдома, Тиф, я там был хоть и недолго, но кое-что успел усвоить. Можешь взять – бери.

– Вот потому-то и предъявы к тебе. Потому, что ты знаешь, что делаешь. – Трифонов постучал пальцем по виску.

– Да ничего я не делаю. – Макс вздохнул. – Клянусь!

– Вы видитесь, – утвердительно сказал Тифон. – Мне Зоя сама сказала.

– И что с того? – Макс откинулся на спинку кресла и вытянул ноги. – Если уж говорить совсем начистоту, то она вообще не мой вариант. У меня с правильными никогда ничего не получается. Вот и с Зоей так же. Пока думал, что она драматичная, – цепляло, а как понял, что хорошая, – успокоился.

– Зачем ты мне сейчас все это рассказываешь? – проворчал Трифонов.

– Чтобы уже раз и навсегда закончить с этим. – Макс подался вперед. – Я за свои косяки отвечать умею, но огребать за то, чего не делал, не собираюсь.

– Ладно. – Тифон встал, сам подошел к нему и протянул руку. – Мир.

Макс пожал распростертую ладонь:

– Если хочешь, можешь остаться здесь. Артём еще долго не появится. Только свет и музыку не включать, на балкон не выходить, громко не разговаривать, курить только на кухне. Подходит такое?

– От кого ты прячешься? – спросил Тифон.

– От всех, кто будет пытаться найти Тёму, а кроме того, что он урод, мне им сказать нечего.

Я решил, что пробуду с ними до девяти и со спокойной душой поеду домой. Все разрешилось наилучшим образом: Зоя ни в чем не виновата, Тифон помирился с Максом, и ему не придется одиноко прозябать в огромных залах старой фабрики, а мне тащиться с ним на ночь глядя, чтобы потом ехать обратно. Может, и правда говорят, что все, что ни делается, – к лучшему.

Мы валялись поперек кровати Артёма и обсуждали сначала домашние неприятности Тифона, а после побег Артёма с Витой. Пришлось признаться Максу в нашем бесславном соучастии в этом деле. Тифон так смешно описывал наш позорный провал: себя, решившего соскочить в последний момент, Лёху с наручниками, меня, якобы отдувающегося за всех, что Максу и в голову не пришло спросить, почему Артём не обратился за помощью к нему, к своему лучшему другу. Или, возможно, он отлично знал, почему Артём так поступил. В любом случае, этой темы никто из нас касаться не стал.

– Как вышло, что Нина оказалась у тебя? – саркастически посмеиваясь, поинтересовался я у Макса, когда Тифон ушел разговаривать по телефону с Зоей, которая позвонила сказать, что Ярослав ищет его по всему району.

– Разве не ты дал ей мой номер? – ответил Макс в том же тоне, и я понял, что здравомыслие чуждо Нине, как лягушке крылья.

– Был уверен, что не расстроишься.

Макс рассмеялся:

– Ты же слышал, что я люблю проблемных.

– В таком случае Нина – это как раз то, что доктор прописал. Стоило ей здесь появиться – и проблемы не заставили себя ждать.

Мы вместе посмеялись.

– Пойду выпущу собаку, – сказал он и ушел.

Его не было несколько минут, потом в комнату ворвалась Лана, запрыгнула на кровать и тут же принялась облизывать мне щеку. Я отбивался от нее, как мог, пока она не успокоилась и не улеглась возле балкона.

– На самом деле я ее ноут даже включить не успел, – сказал Макс, и я с трудом понял, что он все еще имеет в виду Нину.

– Ноут?

– Ну, тот, что у нее сломался.

– Она сказала, что у нее сломался ноут? – Я расхохотался. – Идеальный подкат.

– Да нет, не думаю. – Макс вернулся на кровать.

– Ноут – это предлог. Не сомневайся.

– В таком случае еще больше обидно, что вы так рано приперлись.

– Не волнуйся. Теперь она от тебя не отстанет.

– С чего ты взял?

– Я тебе кое-что расскажу, только пообещай не ржать, – доверительно сказал я.

Темнота и обстановка располагали.

Макс, разумеется, пообещал, но стоило мне дойти до момента, где Нина скидывает халат, как он совершенно позабыл об этом и тихо затрясся от смеха.

К моменту возвращения Тифона он уже хохотал в голос. К счастью, пересказывать эту историю Тифону не пришлось, потому что, как только он вошел и сел на кровать, любвеобильная собака кинулась к нему, повалила на спину и принялась вылизывать. Тиф закрывался, но безуспешно.

Минут пять у них это длилось, потом Трифонов наклонился и, подхватив собаку на руки, унес в соседнюю комнату. Закрыл там и отправился умываться.

– Спасибо, что предупредил, – сказал Макс. – Насчет Нины, что она такая. Я подумаю, как с этим быть. По крайней мере в этот раз мне никто не выкатит предъяву в намеренном совращении.

Собака жалобно скулила и скреблась.

– Имеешь в виду Ярослава?

– Имею в виду ее сестру.

В этот момент вернулся Тифон, и тему немедленно прикрыли.

Около девяти Макс предложил посмотреть кино, и я как раз собрался сообщить, что поеду домой, когда вдруг из коридора послышался странный звук, а Лана залаяла совсем иначе. Мы насторожились – и в ту же секунду в комнате вспыхнул свет.

От неожиданности я зажмурился.

На пороге стоял здоровый, чернобровый, но совершенно лысый парень,