Ариман. Сборник - Джон Френч

Ариман ощущал горечь и смятение, поднимавшееся из колодца под Просперо. Потерянная ярость и ненависть всех тех, кто умер на этой земле, всех сожженных людей и павших Волков с Тысячей Сынов, теперь были свободны. Это походило на лесной пожар.

+Держитесь, братья+, — послал Азек и ощутил, как сотни сотен соединенных с ним разумов услышали это.

Он не мог чувствовать каждого по отдельности, но ему того и не требовалось. Он был пиком, точкой баланса всего, что произойдет.

Ариман слышал, как вдалеке, на самой границе восприятия, вырываются из варпа и полным ходом несутся к Просперо корабли.

+Они идут, братья. Империум идет+.

Азек ощутил, что они поняли его, и трансформировал мысли. Изменение прокатилось по разумам его братьев — и в варп…

Каскады молний замерли. Крики мертвых стихли. Дождь стал завесой из мерцающих капель, повисших в синюшных облаках. Ариман не мог ни повернуться, ни моргнуть. Он не чувствовал ни шока, ни удивления — застыл, будто неподвижная часть сцены, видеть и слышать которую мог только сам.

Рядом с ним задребезжало что-то похожее на шипящее дыхание. Затылок обдало теплом.

+Это пройдет, — прозвучал голос позади. — Как проходит все. Я не прервал твой ритуал. Он продолжится. Его конец почти неизбежен, и я не стремлюсь, чтобы ты потерпел неудачу. Пока нет+.

В пространство перед ним шагнула фигура. Ее кожа была пламенно-синей, а девять крыльев, волочившиеся за спиной, тускло поблескивали. Она не смотрела на Аримана, но окинула взглядом пейзаж вокруг.

+Твое поражение и гибель наступят скоро, но только когда ты будешь к этому готов. — Затем существо повернулось к нему. Под капюшоном горело единственное синее око. — Ты думал, я не отомщу тебе, мой неверный сын?+

Фигура склонила голову, и под горящим оком сверкнули кристаллические бритвенно-острые зубы.

Пылевая буря миновала, оставив после себя город. Иобель видела, как она приближается, видела, как скрывает небо и катится по земле. Ветер стих как раз перед тем, как инквизитора накрыла волна пыли. У нее была всего пара секунд, чтобы поднять глаза и увидеть над собой вздымающийся охряный утес. Затем пыль оказалась повсюду, исхлестывая кожу и затекая в нос и рот. Иобель сжалась на земле. Она лежала неподвижно, свернувшись калачиком и прикрыв лицо краем одеяния, пока буря проносилась над ней.

Когда ветер утих, Иобель обнаружила, что конечности сдавливает тупая тяжесть — ее наполовину засыпало песком. Женщина поднялась, щурясь от солнечного света, и увидела город. Инквизитор стояла в центре открытого пространства, которое могло быть площадью или широким проспектом. К небесам тянулись фрагменты стен и колонн. Песчаные барханы вздымались и опадали, куда бы она ни бросила взгляд. Ветер и песок вгрызались в обломки, придавая им формы, что напоминали скорее оплавившийся воск, нежели камень.

Она осмотрелась. Тут и там валялись капители и куски каменной кладки. Большинство были того же цвета, что и песок, но некоторые — серыми, бледно-зелеными и голубыми. Глыбы, походившие на статуи, стояли погребенными по пояс в песке. Каждая из них, должно быть, высотой не уступала боевому титану. Иобель различила очертания, что могли быть головами, торсами и конечностями, иссеченные почти до полной бесформенности. Инквизитор представила, как эти огромные и мрачные лица взирают со своих постаментов на край мира. Вот только, конечно, все виденное ею было настолько же реальным, насколько она могла вообразить. Статуи были изглажены, но не песком или ветром, а забытьем, медленно лишавшим их черт и погребавшим под тяжестью времени.

— Эй! — крикнула она. — Если ты здесь, Магнус, то покажи себя.

Слова прозвучали глупо, и единственным ответом на них стало эхо.

— Если ты здесь…

— Покажи себя…

— Покажи…

— Себя…

— Се…

— Себя…

Иобель направилась глубже в руины, больше ничего не говоря. Спустя несколько сотен шагов она поняла, что тени движутся. Они огибали основания статуй, как будто солнце шло следом за ней.

Инквизитор остановилась, и тени превратились в неподвижные озерца. Ветер поднял с дюны узкий язык песка. Ее взгляд метнулся к нему, а затем замер.

Перед Иобель что-то стояло. Прямо рядом с ней. Достаточно близко, чтобы лицо оказалось прямо возле нее. Она не видела его ясно, просто очертания на границе зрения. Оно было там и прежде, еще до того, как инквизитор посмотрела на поднятый ветром песок, но несколько дальше. Иобель застыла на месте. Она была уверена, что если повернется в ту сторону, то там ничего не окажется. Но оно было там.

— Ты следишь за мной? — спросила Иобель.

— Да, — раздался тонкий голос, и тень рядом с ней шагнула в поле зрения.

Это оказался исхудалый мужчина. Сморщенная пятнистая кожа туго обтягивала кости. Иобель увидела проступающие на шее жилы. Человек натужно дышал, под насыщенно-синей курткой поднимались и опадали ребра. На пальцах постукивали перстни. Запястья и шею охватывали обручи из эбонита и кости. Он выглядел как жрец из минувших эпох, все еще продолжающий цепляться за жизнь.

— Кто ты? — спросила инквизитор.

— Я не причиню тебе вреда, — заверил мужчина. — Но я никогда не видел в городе кого-то еще. Никто не находил его прежде.

При последних словах Иобель вопросительно приподняла бровь. В голос мужчины закралась нотка властности. Женщина заглянула ему в глаза. Они были темными и спокойными. Когда-то в них таилась сила, отметила она.

«Если не жрец, — подумала Иобель, — то, возможно, король».

Человек выпрямился в полный рост, и тогда Иобель увидела его лицо. На фоне неба старик казался лишь наброском, вычерченным из тьмы.

— Ты не ответил на мой вопрос, — сказала она.

— Меня звали Амон.

Человек вздрогнул, и кольца на его запястьях и пальцах застучали. Иобель глядела на него, не сводя глаз. В памяти всплыли слова мальчика у костра.

— Амон… — повторила инквизитор. — Мне знакомо это имя. Я слышала, как его когда-то произносил Атенеум, и видела воспоминания Аримана о воине, носившем это имя. Он был из Тысячи Сынов, воителем. Ты ничем на него не походишь, даже в воспоминании.

Амон сухо хохотнул и выступил из теней. У него было то же самое лицо, но теперь оно казалось более молодым, гладким и привлекательным.

— Думаешь, моя форма неизменна? В мире плоти и кости это всегда было ложью, а здесь и вовсе шутка. — Амон взмахнул рукой, и та рассыпалась серым песком, но когда он поднял локоть, предплечье оказалось целым и унизанным блестящими кольцами. — Ты ведь сама знаешь. Я вижу это. Не строй из себя дурочку. Я — Амон, наставник Магнуса Красного, а до него величайший мудрец Просперо. Я стоял в присутствии сущности, которую вы зовете Императором, и знаю каждого из его сынов. Это — факт, что не имеет единой формы.