Ливиец - Михаил Ахманов

Темная клетка, светлая клетка… Звезды, луна, туманные полосы шлейфов, и сразу – безжалостный свет от сегмента солнечного диска.

– Это что такое? – полюбопытствовал я.

– Это, магистр, свадебный марш Мендельсона, – строгим голосом всезнайки сообщил Сенеб. – Был такой композитор в начале Эры Взлета.

Шаг, еще шаг… Земля – Меркурий, Меркурий – Земля…

– А что Саймон и Павел?

Они остались у Симурга, в гостевом доме. Думаю, не потому, что Саймон пренебрег моим гостеприимством – что-то с Джемией у них не получалось. Кажется, ее больше интересовал Павел.

– Сейчас свяжусь, выясню, – сказал Сенеб. И через мгновение: – Они в Тенете, осматривают Пятиградье. Магистр Саймон спрашивает, ознакомились ли вы с его подарком.

– Скажи, что нахожусь в процессе, – распорядился. И правда, лучше уж посмотреть эту капсулу с Пепла, чем болтаться из мира в мир, соображая, какие фокусы и как может выкидывать приятель Саймона, проспавший три тысячелетия. Тем более что эти мысли перебивались другими, совсем уж бессвязными – о двух девчушках, Лене и Лусии, о просьбе Гинаха и неприятной назойливости Принца, который, надо думать, скоро свяжется со мной. Еще – о незаконченном отчете и погружении, которое я намеревался совершить.

Направившись к кабинету, я сказал:

– Пошли запрос в наш мегалит… даже два запроса, во все мегалиты и массивы, имеющие отношение к ПТ-скачку. Первое: использовалась ли на практике ловушка Григса? Второе: возможен ли психотемпоральный переход двух взаимосвязанных психоматриц? Парное погружение, иначе говоря.

– Будет исполнено, магистр, – произнес Сенеб тоном хорошо вышколенного секретаря.

В кабинете было прохладно. Одну стену тут занимает картотека, а три других отданы под коллекцию, не столь роскошную, как у Гинаха, но все же включающую несколько подлинников: бронзовые статуэтки кошки, ибиса и богини Нейт, посмертную маску казначея Нехси и пару-другую свитков пергамента. Все остальное, ливийские пращи и дротики, копья кушитов и египтян, сирийские кинжалы, луки и колчаны с боевыми стрелами, сверла и серпы из кремня и многое другое изготовлено мной по древним образцам. Кое-что, разумеется, голография – храм Амона в Уасете, вид на стойбище ливийцев уит-мехе, воин мешвеш в полном вооружении, карта Северной Африки с путями миграций ливийских племен. Я уселся под ней, вставил капсулу Саймона в проектор и отключился от реальности.

Краткий миг забытья, и я на корабле, многокилометровом корабле Чистильщиков-Констеблей, что вынырнул вместе со всей флотилией из портала, соединившего орбиты двух планет: в ста двадцати парсеках – Нейл, а подо мною – Пепел. Ни воды, ни воздуха, ни земли, ни гор; гигантская оплавленная глыба со следами атмосферы, где попадаются линзы некогда выгоревшей и плотно спрессованной за сотни миллионов лет органики. Корабль – вероятно, исследовательское судно – отстреливает шатлы с экипажем и аналитические модули; модули вгрызаются в плоть мертвого мира, уходят в глубину, дробят и просеивают камень, шлак и уголь. Аморфная масса, в которой попадается нечто упорядоченное – останки каких-то агрегатов или живых существ, а может, то и другое вместе. Машины, слишком похожие на животных, животные, слишком похожие на машины…

«Кладбище местных динозавров, – произносит голос Саймона. – Третье, которое мы раскопали».

Я вижу его руки в перчатках-манипуляторах, силовой пинцет, в котором что-то поблескивает. Крошечная, как песчинка, звездочка… Она блестит, как ограненный бриллиант.

Снова голос Саймона:

«Чип магонов. Примерный возраст – двести двадцать миллионов лет. Нам удалось расшифровать эти записи. Частично. Предваряю их своими комментариями».

Сияние звездочки колет глаза, заполняет пространство…

Из центра Галактики, где еще не угас свет творения новых миров, исходят три рукава спирали и, раскручиваясь, тянутся к периферии нашего звездного диска: Рукав Стрельца, Рукав Ориона и Рукав Персея. Некогда был четвертый; то, что от него осталось, мы называем ныне Рваным Рукавом. Как и три других, он начинается в галактическом ядре, но делает только лишь четверть оборота и кончается провалом, чудовищным разрывом пространственной ткани, имеющим форму воронки. Как утверждают космологи, это подобие черной дыры, но не локальной, а размазанной на тысячи парсек – протяженная область сингулярности, размеры которой сравнимы с Малым Магеллановым Облаком. Астрономы древности не разглядели этот феномен; им казалось, что Рваный Рукав – часть галактическго ядра, которое нельзя изучить с дальних дистанций.

Теперь мы знаем, что это особый объект. И знаем, что Воронка постепенно расширяется, захватывая ближайшие звездные системы; на ее границе нет ни солнц, ни планетарных тел, а лишь пыль да камни в газовом облаке. Газ – бренные останки светил, пыль – руины распавшихся миров… Но их Воронка тоже поглотит; она, как огромное Туманное Окно, высасывает материю нашей Галактики, переправляя ее куда-то – может быть, на край Вселенной.

Воронка – не природная аномалия, а результат техногенной катастрофы, несомненно длительной войны, что бушевала среди звезд в далеком прошлом. Но, по сведениям Галактических Странников (а они всегда точны), магоны, развязавшие ее, сражались не с другой межзвездной расой – то была, в наших человеческих понятиях, гражданская война, битва каждого с каждым, всех против всех. Странное отклонение для столь высокоразвитой цивилизации! Возможно, связанное с физиологическими особенностями магонов, которые были долгожителями и не нуждались в партнерах для воспроизводства потомства. Не берусь описывать их облик (что-то почти бесформенное, с массой придатков и щупалец), но информация биологического плана впечатляет: от природы им была дарована способность к регенерации нервных тканей и узлов, которая являлась быстрой, вполне осознанной и управляемой. Их нервные окончания легко сращивались с неорганическим материалом, что позволяло «достраивать» тела за счет электронных систем, эффекторов, манипуляторов, и эта технология была для них естественной и привычной. Собственно, она вытекала из их процесса репродукции, так как взрослый магон формировал потомство из собственной мышечной массы и отпочковывал его в любой желаемый момент. Потомок был жизнеспособным, обладавшим наследственным знанием и не нуждавшимся в родителе; ему передавался определенный минимум технических средств, которые он мог наращивать в течение столетий.

Раса, щедро одаренная Провидением… Человечеству этаких благ не досталось.

В урочный час магоны вышли в космос и повстречались с Носфератами. Обычно это перелом в развитии любой цивилизации: приобщение к инфонетной среде, возможность взаимодействовать с ней, черпая доступные знания и пополняя элементами собственной культуры, а главное – выигрыш в сражении со смертью. Но для магонов это был шок; они столкнулись с существами вечными, мудрыми и могущественными, создавшими то, что им самим хотелось бы создать – вселенскую информационную структуру. Они полагали, что миром правит тот, кто владеет информацией, и это отчасти верно – если в наличии желание править.