Обнаглела не с тем Волком - Эмма Орелайн

пара твоего старшего брата? — потерла затылок, который все время ныл болью. А обезболивающее мне нельзя, дисбаланс пойдет колючками, хахах.

Айжан утвердительно промычала, но ничего больше не говорила, давая мне переварить то, что я услышала.

— Такой вопрос, а он об этом знает? — не знаю, на какой ответ рассчитываю.

— Знает, конечно, ты видела его лицо? — усмехнулась она, и я вдруг тоже вспомнила его: грустного, поникшего, растроенного.

Настолько я ему противна? Расстроился вон как, что я его истинная. Значит, я в него тут влюбилась, а он нос воротит. Не знаю, что у него там, в голове, но мог бы хотя бы ради приличия не выглядеть таким разочарованным.

— Эй, Рейчик, ты чего там надумала? Судя по выражению лица, ты решила его убить! — как-то уж слишком восторженно сказала подруга, — Я всеми руками за! Давай мы ему слабительное в еду сначала подмешаем, пусть мучается.

Мы посмеялись. На предложении про слабительное, Арман вошёл в комнату, и его глаза забавно закатились. Вот прямо как у старшего брата, когда бесящая младшая сестра вновь про него что-то сказала.

— Ты уже мне его пару раз подсыпала, но каждый раз ты добавляла его столько, что я его чуял на расстоянии нескольких метров.

Теперь глаза закатывала младшая сестра, а я забавлялась происходящим.

— Айжан, мы поедем к Истэке, — бросил он уже серьёзно.

— К Истэке? — Подпрыгнула Айжан, — стоять! Я с вами!

Мне объяснить кто эта загадочная Истэка, и зачем мы туда поедем, никто не удосужился. Как и спросить у меня хочу ли я туда ехать. Впрочем, у меня все так болело, что мне было все равно.

— Нет, Айжан, ты остаешься здесь. Присматриваешь за домом и Бурёнкой.

— Боря здесь? Где он? — оживилась я.

Арман в очередной раз закатил глаза, а потом открыл дверь и в комнату вошел большой котёнок. Надо же, как ручной котик. Львёнок прошелся по комнате, внимательно принюхиваясь и боязливо мяукая. Вылезла из под одеяла и побежала к нему. Увидев меня, Борис очень обрадовался, и прижался ко мне, когда я взяла тяжелого котенка на руки. А потом поняла, что я в одной футболке. И не своей.

Удивленно перевела взгляд на Айжан. По ее глазам стало понятно, что она к этому не причастна. А я очень надеялась, что переодевала меня именно подруга. Но посмотрев в бесстыжие глаза одного обнаглевшего волка, и увидев его плотоядный оскал, стало сразу понятно, кто так обо мне позаботился.

Я покраснела от смущения и праведного гнева. То, что он видел меня обнаженной, еще не значит, что меня можно теперь раздевать и переодевать!

— Арман! — вспыхнула я.

— У тебя была грязное платье, вся пыльная была, — пояснил он насмешливым голосом.

Ну да-да, так вот я и поверила, что только из-за этого он меня переодел.

Посмотрела изумленными глазками на Бориса, тот мяукнул и облизнул меня своим большим шершавым языком. Я улыбнулась.

Так значит, он все это время был у Армана дома. То, что вечеринка тоже была у него, и то, что этот шикарный коттедж — его владения, мне сообщила уже Айжан. Но про львёнка она не сказала. Позаботился, не бросил моего львёнка. В груди стало тепло-тепло. Я улыбнулась, и вновь посмотрела на своего босса. Тот вновь хмыкнул, и опустил глаза, словно… смущаясь! Представьте, этот человек умеет смущаться. Еще бы ножкой пошаркал, и я бы в обморок упала.

— Собирайся, спасительница Бурёнок, — хмыкнул он и вышел.

— Он — Борис! — крикнула напоследок.

Собственно, а что собираться-то? У меня нет вещей.

Но на помощь пришла подруга, которая дала какие-то свои вещи, которые оставила здесь. Через полчаса я уже сидела в машине Армана, и мы ехали в гробовой тишине по пустой трассе.

Мы ехали рано утром, было почти семь. Солнце не так сильно пекло и я этому очень радовалась. Но меня очень беспокоило то, что я пропускаю академию, и то, что не успею на работу. Как-то я слишком спокойно села в машину, не зная даже, куда мы едем. К какой-то загадочной Истэке.

Мы ехали продолжительное время. Так и не обмолвились ни словом. Арман явно хотел что-то сказать, но упрямо поджимал губы и молчал. Я тоже пыталась начать разговор, но открывая рот, сразу же его закрывала. Оборотень включил музыку, давая понять, что разговора не состоится.

Примерно через четыре часа езды, три из которых я благополучно проспала, мы проехали какой-то город и свернули в очередной загородный поселок, в котором тоже были дорогие дома. Но, проехав еще дальше, начались обычные, деревянные домики, как бывают у бабушек и дедушек. Мы остановились у самого крайнего домика. Это был достаточно большой деревянный дом, с резными оконными ставками, с баней и небольшим огородом. Зато цветов было немерено. Из трубы валил дым, а из приоткрытого окна шли приятные запахи. Не блинчиков, не пирожков, а пиццы.

— Гхм, а кто там живет? — неуверенно спросила я у Армана, взгляд, которого стал теплым и добрым, а лицо его сразу преобразилось, и он будто бы скинул сразу несколько лет.

— Истэка, — улыбнулся он и направился вперёд.

Класс, мне сразу стало понятнее. Интересно, он думает, что я мысли читаю? Или может то, что за четыре часа я догадалась сама? Ладно, скоро все сама узнаю.

Переступив деревянный порог, сказать, что я была в шоке — ничего не сказать. С виду старенький деревянный домик оказался внутри с дорогой современной отделкой. На полу большая бежевая плитка. Все в зелёных, синих тонах, создаётся ощущение свежести и уюта. Я сняла обувь, поставила в углу, Арман сделал так же, и поставил кроссовки рядом с моими балетками. А у меня промелькнула мысль, что я бы хотела видеть это каждый день. Как мы приходим домой, и наша обувь стоит рядом.

Брр… жесть, вот так мысли. Надо еще раз мне стукнуться, что-то совсем рассудком я поехала.

Мы шли по небольшому коридору, но встречать нас никто не спешил. Когда же мы вошли на кухню, откуда так вкусно пахло пиццей, я увидела стройную, подтянутую седовласую женщину. Передние пряди были убраны назад и зафиксированы крабиком. Она напевала что-то «У дуба старого, трава не скошена» и как-будто нас не замечала.

— Бабуль, привет, — издевательские нотки оборотня я уловила, но поверить не могла. Это что, его бабушка?

— Ах ты, бесстыжий! — резко развернулась «бабушка», которая хоть и не была молода, но выглядела отлично, и в прекрасной форме она была. Хорошо быть оборотнем, долго живешь, — Еще раз меня бабулей назовёшь, и я