Прикосновение горца - Карен Мари Монинг

К чёрту правила. Как Цирцен мог спорить с будущим? Это было предписано. Цирцен мог только принять это, насладиться, сделать всё наилучшим образом, молясь, что выдержит, когда потеряет своё сердце из-за девушки, а затем неминуемо потеряет её саму за короткий промежуток времени. Если ему суждено стать безумцем в будущем, он может, как следует, насладиться настоящим.

Цирцен Броуди встал со стула, сорвал механизм из будущего с головы, и сделал то, что он никогда не рискнул сделать раньше: чуть-чуть ослабил контроль, позволив магии пульсировать внутри него.

“Тёмный ангел ”, – соблазнял Адам. - “Лети в мой мир и ничего не бойся ”.

Цирцен откинул голову назад, пробуя на вкус мощь, бегущую по его огромному телу.

Совсем другой человек покинул тёмную, потайную комнату, чтобы найти свою женщину.

* * *

Адам Блэк улыбнулся, вынув тампон из ствола винтовки. Несмотря на то, что Цирцен отказался пользоваться любым оружием, которое приносил ему Адам, воин внутри него не мог позволить, чтобы время лишило металл блеска. Он фыркнул, покачав на нитке тампон. Только изощрённый ум Цирцена Броуди мог решить, что мягкие белыё тампоны можно использовать для чистки.

Глядя на винтовку, Адам усмехнулся. Тампоны идеально подходили по размеру, чтобы скользить внутри ствола – что вполне казалось здравым. Однако Адам принёс тампоны в средневековую Шотландию не для того, чтобы Цирцен играл с ними, он принес их – как и любой избранный им “дар” – для совсем иных целей. Хотя, если лэрд принял решение, у Лизы будет много девятимесячных промежутков, в течение которых, она не сможет ими воспользоваться.

- МИЛЕДИ, ВЫ КРАСАВИЦА, - ХЛОПАЯ В ЛАДОШИ, ВОСКЛИКНУЛА ГИЛЛЕНДРИЯ. – Я думала, мне придётся переделать платье, но оно, как на вас, сшито.

Лиза стояла перед зеркалом, рассматривая себя без малейшего признака волнения.

Со слов Гиллендрии, та починила платье, принадлежавшее матери Цирцена, Моргане. Лиза одела рубашку без рукавов поверх мягкой льняной рубашки. Тёмно-синий шёлк облегал грудь, а глубокий круглый вырез открывал плечи, подчёркивая полупрозрачную кожу Лизы и изящные ключицы. Платье плотно обхватывало бёдра и с шелестом ниспадало на пол синевой, расшитой золотом. На талии ей Гиллендрия застегнула золотой, низко сидящий пояс с дразнящими сотнями крошечных золотистых лун и звёзд. На ногах Лизы красовались подобранные в тон туфли, а шею украшало восхитительное кручёное золотое ожерелье, сделанное еще в раннем средневековье. Вышитая накидка бантом завязывалась под грудью. Гиллендрия скрутила волосы Лизы в тугой пучок, осторожно отобрав светло-золотистые пряди и закрутила их так, чтобы они лежали поверх тяжёлого пучка, затем слегка взбила причёску. Смесь из корней, трав и цветов окрасила губы Лизы в рубиновый цвет.

Кто эта женщина в зеркале, что выглядит как грех ? – удивилась Лиза. “Как грешница с большой буквы”, - капризно поправила себя Лиза, поскольку даже ей пришлось признать, что женщина в зеркале выглядела, как подобает невесте лэрда замка. Впервые Лиза не проклинала свой высокий рост, ведь в этом платье он придал ей несомненный оттенок элегантности.

- Гиллендрия, ты прелесть, - выдохнула Лиза.

- Правда? – без тени высокомерия ответила Гиллендрия. – Хоть и давно не доводилось одевать женщину с такой совершенной статью, я не забыла, как это делается. Лэрду понравится.

Лиза была довольна собой. Она и не знала, что может так выглядеть. Когда ей было семнадцать лет, она надеялась однажды стать такой, как Кэтрин - поразительно красивой блондинкой. Однако работа поглотила девушку, когда Лиза старалась изо всех сил обеспечить маму, и пять долгих лет она воздерживалась от мыслей о своём внешнем виде. Маме бы понравилось… Ох! Мама!

Лиза вздрогнула. Как она могла забыть о маме хоть на мгновенье?

- Миледи, вам холодно? – спросила Гиллендрия. – Я могу принести шаль.

- Неа, - тихо ответила Лиза. – Всего лишь лёгкий озноб. Можешь идти, Гиллендрия. Я найду дорогу в Главный зал.

После ухода девушки, Лиза присела на кровать. Замок Броуди – самое восхитительное место, где ей доводилось бывать. Она сидит в платье, достойном принцессы, собираясь обедать с мужчиной, воплощением всех её романтических грез. На несколько минут Лиза напрочь забыла о Кэтрин. Она была слишком занята, переживая все волнения и предвкушение женщины, готовящейся к особенному свиданию.

Но это не было свиданием, и не будет никакого “они жили долго и счастливо”. Кэтрин отчаянно нуждается в ней, а Лиза делает то, что никогда раньше себе не позволяла: сняла с себя ответственность по отношению к маме. Лиза не привыкла к неудачам. Ей всегда приходилось работать больше или дольше, чтобы гарантировать, если не успех, то, по крайней мере, безопасность, еду и крышу над их головами. “У меня нет права предаваться даже краткому мигу счастья”, - напомнила себе Лиза, - “пока не обнаружу флягу и не найду дорогу домой”.

А будешь ли ты потом счастлива, Лиза? – тихо вопрошало её сердце. Когда ты покинешь Цирцена и вернёшься домой, чтобы ухаживать за Кэтрин? Когда она умрёт, и ты останешься одна в двадцать первом веке? Будешь ли ты тогда счастлива?

* * *

Решение Лизы не предаваться наслаждениям продержалось всего лишь час. Лиза закончила с десертом и вздохнула от удовольствия. Если она не научилась ничему другому, как ценить по достоинству хорошие вещи среди великого множества плохих, то ужин был самой лучшей из них. Официальный зал для обедов был прекрасен, освещённый дюжинами свечей. Лиза была в тепле, чистоте и сыта. Впервые с момента пребывания в четырнадцатом столетии, девушка превосходно поела. Надо сказать, от еды в двадцать первом веке она никогда не оказывалась на седьмом небе, но даже гамбургеры из White Castle (в Америке сеть закусочных White Castle Hamburger, где главным блюдом меню стал гамбургер – прим. пер.) были лучше, чем жесткое мясо и черствый хлеб, которыми потчевали Лизу. За прошедшие несколько недель девушка потеряла надежду когда-либо снова поесть прилично.

Цирцена с Лизой разделял длинный, двадцатифутовый стол. Как в старых фильмах, - подумала Лиза. Но Лиза нуждалась в этих двадцати футах между ней и лэрдом замка Броуди. По большей части они обедали молча, и Цирцен был олицетворением любезного хозяина. Он ни разу не посмотрел на Лизу сердито. Разве что несколько раз девушка ловила на себе его пристальные, восхищённые взгляды. Похоже, былое плохое настроение растаяло без следа, и Цирцен казался настолько расслабленным, каким Лиза его ещё не видела. Ей было интересно, что изменило его настроение. Возможно, скоро лэрд отправиться на войну, решила Лиза, что устроило бы их обоих. Он подавлял своим авторитетом, будучи дерзким, властным самцом, а Лиза в его отсутствие сможет обыскать замок сверху донизу в поисках фляги без опасения попасть под бдительный взор Цирцена. Наверняка лэрд не потащит столь ценную реликвию на войну. Эта мысль несомненно подействовала на Лизу благотворно.