Смерть никогда не стареет - Евгений Сухов

– Чурилиха или Пономарка. Это как тебе будет удобнее. Кстати, в этой речке водятся окуни.

Ну конечно, мог бы и сам догадаться! Но я не столько смотрел на дорогу, сколько на Ирину, и иногда еще заглядывал в глубь себя. Все-таки мое расследование не давало мне покоя и возможности полностью расслабиться.

Нет, все. К черту! Мы на природе! У нас вылазка, рыбалка и пикник. И это единственное, о чем стоит сейчас думать…

Я начинаю раскладывать палатку. Ирина раскрывает свой рюкзачок и начинает что-то выкладывать из него. Она в джинсах, обтягивающих ее ноги так, что не нужно ничего домысливать, в футболке и кедах. Волосы собраны в конский хвостик, короткий и задорный, как у маленькой девочки. Вообще она до того ладненькая и миленькая, что надо либо стоя на коленях благодарить судьбу за то, что она находится рядом со мной, а не с кем-либо другим; либо умиляться, сдерживая рыдание и глядя на нее со слезой, катящейся из глаз; либо взреветь зверем и начать ее есть, откусывая кусочек за кусочком.

Пока я выбираю, к какому из вышеизложенных «либо» я больше всего склонен, краем глаза замечаю какое-то движение на противоположном берегу, что метрах в пятидесяти от нас. Ну вот, блин! Наша идиллия нарушена: на противоположном берегу останавливается черный джип с тонированными стеклами. Из него не торопясь выходят двое парней. Они то ли в плащах, то ли в длинных пиджаках едва не до колен, какие обычно носит Михаил Боярский. Кажется, такие пиджаки называются сюртуки и были весьма модны в позапрошлом веке. А зачем молодым парням плащи или сюртуки в такую жару?

Я продолжаю наблюдать и вижу, как один из парней рукой отодвигает полу сюртука/плаща. Под ней висит автомат. То же самое делает и второй парень. Твою мать! Я рывком кидаюсь на Ирину, хватаю ее и тащу в конец поляны. Она смотрит на меня дикими глазами, но не сопротивляется. Когда я кидаю ее на дно овражка и падаю сам, первые пули автоматных очередей с того берега речки уже срезают головки калужниц и впиваются в ствол кривой березки. Автоматные очереди очень звонкие. Стреляют с того берега, а кажется, будто метрах в пяти…

Наконец все смолкает. Я поднимаю голову и осматриваюсь: оказывается, я лежу верхней частью тела на Ирине, обхватив ее голову и закрывая ее лицо руками. А вот нижняя часть моего тела расположена перпендикулярно по отношению к продолговатому овражку в форме огурца. И мои пятки лежат в точности вровень с краем овражка. Так что их вполне могли зацепить пули, выпущенные из автоматов с того берега.

В моем мозгу невольно вспыхивают картинки, как пули впиваются в мои пятки и застревают в кости. Я машинально ежусь: картинки отнюдь не из приятных…

Начинает шевелиться Ирина. Она неотрывно смотрит мне в лицо. И молчит. Безмолвствую и я. Еще через минуту я полностью сползаю в овраг, слезаю с Ирины, ползу по пластунски (как в кино про войну) к концу овражка, где растут кусты, и выглядываю.

На том берегу никого нет: ни черного джипа, ни парней в сюртуках. Похоже, что они уехали.

Я разворачиваюсь, подползаю к Ирине, несколько мгновений смотрю на нее и ложусь рядом, перевернувшись на спину. Мы лежим рядом и смотрим в небо. Вернее, в его кусочки, не закрытые ветвями деревьев. Осознаю, что всего этого могло не быть.

Потом Ирина тихо спрашивает:

– Что это было?

– В нас стреляли из автоматов, – отвечаю я и добавляю: – Двое парней в сюртуках. Я их хорошо рассмотрел.

– В сюртуках? – переспрашивает Ирина.

– Ага, – отвечаю я.

– А сейчас они где? – спрашивает Ирина.

– Уехали, – говорю я.

Мы замолкаем. Где-то слышится шум автомобильного мотора.

– Может, поедем домой?

– Ага, – снова отвечаю я. – Пожалуй, что так будет лучше.

Я опять высовываю из овражка голову. Противоположный берег пустынен, но звук автомобильного мотора все ближе.

Я прячусь в овражке. Если это едут по нашу душу, то надо бежать сломя голову и не оглядываясь.

– Ты как? – шепотом спрашиваю я Ирину.

– Нормально, – отвечает она.

– Приготовься, – говорю я ей снова шепотом. – Сейчас, возможно, нам придется дать деру.

Я смотрю в сторону, откуда доносится шум машины. Через пару минут на полянку, откуда приехали и мы, въезжает полицейский «уазик» и становится рядом с Ирининым «Жуком». Из него выходит человек в форме майора. Только вот настоящий ли это майор? С ним сержант в точности с таким же короткоствольным, какие были у тех парней из черного джипа с тонированными стеклами. И еще есть водитель, который остается сидеть в машине.

Майор внимательно осматривает машину Ирины, смотрит на изрешеченную палатку. Похоже, что блюстители настоящие.

– Эй, – кричит майор. – Есть кто живой?

– Есть, – отвечаю я и поднимаюсь. За мной поднимается Ирина.

Мы выходим из овражка и осматриваемся.

– ОВД «Кузьминки», оперуполномоченный майор Калиниченко, – представляется майор. – Кто стрелял?

Мне не нравится, что полицейские так быстро приехали. Причем на этот берег, прямо к нам. А не на тот, где стоял черный джип. К тому же полицейских мы не вызывали…

– Как вы оперативно приехали, товарищ майор, – говорю я и смотрю в глаза майора, стараясь подметить перемены.

– Были неподалеку, услышали выстрелы, – неопределенно отвечает полицейский.

– А неподалеку – это за ближайшим углом? – интересуюсь я не без ехидной нотки в голосе.

– Так кто стрелял? – хмурится майор, не сочтя нужным отвечать на мой вопрос.

– Мы бы тоже хотели это знать, – отвечаю я, поглядывая на Ирину.

– Ваши документы, будьте добры, – строже произносит майор.

– А на ваши документы, товарищ майор, позвольте взглянуть? – в свою очередь, спрашиваю я.

– Пожалуйста, – примирительно произносит полицейский, представившийся майором Калиниченко, и сует мне под нос удостоверение сотрудника МВД России. Удостоверение не новое, карточка вклеена, как и положено, правый нижний угол захвачен печатью с гербом, срок действия не просрочен. Калиниченко Владлен Семенович…

– Вы удовлетворены? – спрашивает майор Калиниченко, захлопывая корочку и пряча ее в карман.

– Вполне, – отвечаю я.

Со мной всегда мое удостоверение сотрудника телекомпании. Я достаю его и протягиваю майору. Ирина достает из кармана джинсов портмоне с правами и документами на машину.

– Интересная получается штуковина, – говорю я громко, обращаясь к Ирине и наблюдая, как майор рассматривает наши документы. – На «уазике» написано пэпээс, а в нем оперативник, да еще со званием майор. Вполне возможно, что товарищ майор Калиниченко Владлен Семенович пребывает еще и в должности заместителя начальника полиции по оперативной работе. Какая, однако, нам высокая честь. Интересно, правда? – смотрю я уже на Ирину.