Сталь решает не все - Виктор Зайцев

Опасаясь не столько за оружие, сколько за уральцев, ружьё у дружинника, остававшегося в Булгаре, Белов забрал. Взамен дал достаточно наличности в виде соболиных и куньих шкурок, наиболее популярного средства обмена в этих краях. Монетами простой народ пользовался редко, не только в силу их дефицита, но и, опасаясь быть обманутыми. Только опытный торговец сможет определить цену дирхема и солида, в сравнении с ладожской чешуйкой. Многие монеты вообще не имели названия, оценивались на вес, поскольку были истёрты и обрезаны. На фоне разнообразия непонятных сплавов шкурки родной лисы или белки для жителей лесов были открытой книгой. Да и то сказать, поддельных соболей и горностаев пока не водилось, качество меха даже горожане понимали отлично, с детства если не охотились, то меняли продукты и товары на шкуры. При оценке платёжеспособности шкурок всегда можно было поторговаться, уточняя качество меха, что разнообразило скудную на события жизнь аборигенов.

Окунь и его коллеги успели заключить немало договоров на поставку зерна в Уральск, которого нынче запасали с избытком, надеясь на приплод огромного конного табуна. Наиболее торопливые булгарские торговцы отплывали вверх по Каме сразу, заканчивая погрузку мешков овса, ячменя и ржи в свои лодки. Двое из них везли записки Окуня к своим помощникам, где тот указывал достигнутые соглашения по цене. Четверо рискнули податься прямо в Уральск, опередив тех, кто не знает о договоре. Они везли с собой двух булгарских дружинников, возвращавшихся на границу с посланием от старейшин о снятии блокады. Все шесть лодок шли одним караваном, опасаясь возможных случайностей на реке.

— Вот и проделана самая нужная работа, — смотрел на отплывавших торговцев Белов, стоя с Торопом и Киселём на палубе парохода, — может, обратно подадимся, остальные торговцы сами приплывут.

— Да ты что, командир, — удивились парни, — мы ещё до моря не добрались, надо плыть по Волге дальше.

Сыщик посмотрел на горящие глаза ребят, предвкушавших приключения и новые знакомства, мечтавших первыми из своих племён и родов добраться до сказочно далёкого Усть-Итиля, при удаче и до моря. Эти дети природы всё ещё сомневались, что вода в море может быть солёной, и берегов у моря не видно. По молодости лет, вооружённые фантастическим для аборигенов оружием, с опытом небывалых сражений, дружинники готовы были пройти через любые препятствия. Они были самоуверенны, как гоплиты Александра Македонского, но, с большими для этого основаниями. При виде отчаянной храбрости и уверенности дружинников, старого сыщика пару раз посещали странные мысли о покорении всех племён и захвате Европы. Будь Белов моложе лет на двадцать, он, скорее всего, повёлся бы на эту беспроигрышную авантюру. Но, в сорок пять лет любой нормальный человек первым делом спрашивает себя,

— А что мне делать с этой Европой после покорения? Масса племён, разноязыких и диких, на территории от Урала до Атлантики, без дорог, без быстрой связи. Такая империя начнёт разваливаться, не создавшись. Хлопот не оберёшься от местных восстаний, наветов и клеветы на соседей и конкурентов. Да меня первого отравят, когда закончится война, возможно, даже раньше. Нет, 'Тринидада нам не надо', процитировал Белов Кира Булычёва.

Да, крушение любой империи приводит к войнам и большой крови, уж в этом сыщик не сомневался, развал Союза был на его памяти. О войнах он знал не по газетам и телепередачам, бывал в Приднестровье и Таджикистане, разговаривал с воевавшими там людьми. Встречал гробы из Чечни, раненых из Абхазии. Поэтому строить империю в ближайшие годы, как бы не выглядело это легко, уралец не собирался. Возможно, в будущем, когда удастся наладить радиосвязь и средства передвижения, уральские земли и начнут прирастать. Сейчас старейшину интересовали только устойчивые торговые связи, поиск хороших мастеров и мирные годы для развития.

Прервал размышления шум на воде, он подошёл и покачал головой. К борту парохода причалила небольшая лодка, из которой поднималась Ива, старая, вернее, молодая, знакомая из Липовки, селения соек. С зимы, когда сойки вошли в племя уральцев, Ива поселилась в Бражинске и работала в химической мастерской у Дружины. Мастер о ней отзывалась хорошо, девушка понятливая и шустрая, быстро разобралась в производстве и аккуратно работала. С Беловым она не пыталась встречаться, изредка виделись в мастерской или на улице. Так получилось, что всю весну старейшина уральцев провёл в разъездах, он и семьей виделся не каждую неделю. За хлопотами последних месяцев у подполковника из головы вылетела девушка со своей влюблённостью в него. Он и раньше не придавал значения её словам о любви, считая проявление влюблённости способом благодарности за спасение от бандитов. Поживёт девушка в окружении весёлых молодых ребят, полюбит своего ровесника и забудет старика, на четверть века старше себя. До него доходила информация, что Ива на танцах не бывает, с парнями не общается и кавалеров отваживает, таким рассказам сыщик, честно говоря, не верил.

Как оказалось, напрасно, девушка подготовилась к побегу основательно, сразу после отплытия каравана уральцев она на все накопленные средства купила небольшую лодку. На ней, вместе с дядькой, опытным рыбаком, уплыла вслед за пароходами. Отстали от каравана по простой причине, на границе пришлось три дня обходить стражников, лодку несли на себе. Выгнать настырную девушку, глядя на умоляющие глаза, рука старейшины не поднялась.

— Оставайся, коли так вышло, — решил Белов, — будешь по хозяйству работать на пароходе.

Провожать уходившую по течению флотилию вышло почти всё население столицы, за прошедшие дни горожане полюбили непонятных и щедрых уральцев, особенно гигантскую выдру и снежного барса, изумлявших каждый вечер совместными купаниями с уральским старшиной. Не меньше интереса вызывали пароходы, на диковинных паровых машинах. О них булгары наслушались за время стоянки и теперь желали убедиться лично, наблюдая за кораблями, отходящими от пристани.

— Гляди, гляди, — кричали мальчишки, — сама плывёт, без вёсел и паруса.

Провожали уральцев мальчишки по берегу пару вёрст, а лодки ещё дальше. Два дня плыл караван по территории булгар, моментально узнавших о мирном соглашении. Из-за этого движение каравана, как ни странно, замедлилось. Во всех прибрежных селениях на берегу уже стояли булгары со связками мехов в руках, заманивая уральских торговцев. Приходилось останавливаться, хоть на час, выгода от торговли была обоюдная. Уральцы с каждым километром набрасывали стоимость своих товаров, хоть на белку, к последним булгарским селениям продавали железную утварь вдвое дороже, чем в Уральске. Булгар вполне устраивали такие наценки, другие купцы просили на треть дороже. И по качеству изделий слухи об уральских товарах опережали караван.

То, что караван выплыл за пределы Булгарии, обнаружили к полудню, ни одного селения на берегу, ни одного возделанного клочка земли. Бескрайняя степь, с редкими вкраплениями деревьев вдоль речушек и ручьёв. Трава уже выгорела к концу лета, небольшие стада диких лошадей и сайгаков пощипывали остатки растительности, не обращая внимания на караван. Даже гудки пароходов, выданные капитанами, не пугали парнокопытных. На несколько секунд животные поднимали голову, чтобы безразличными глазами навыкате убедиться в безопасной дистанции до странных сооружений на реке, и возвращались к привычному занятию.