Король говорит! - Питер Конради

Американская часть путешествия, начавшаяся вечером 9 июня, имела для короля еще большее значение; члены королевской семьи и прежде посещали Соединенные Штаты, но впервые правящий монарх ступил на землю этой страны. Королевский красный ковер был разостлан на платформе железнодорожной станции Ниагара-Фоллз в штате Нью-Йорк, сине-серебристый поезд пересек границу, и короля с королевой приветствовали государственный секретарь Корделл Халл и его жена.

Посылая приглашение, президент Рузвельт прекрасно осознавал символический смысл события. Если канадский этап путешествия короля и королевы имел целью подчеркнуть солидарность стран Содружества, то королевское присутствие на 49-й параллели было неопровержимым доказательством дружбы между Британией и Соединенными Штатами.

Внимание и интерес к королевской чете на улицах Вашингтона были необычайны. Не менее 600 ООО человек стояло вдоль королевского пути следования от Юнион-Стейшн, мимо Капитолия, по Пенсильвания-авеню к Белому дому, несмотря на жару в 30 градусов. «За свою долгую жизнь я повидала много важных событий в Вашингтоне, но никогда не видела такой толпы, как та, что выстроилась вдоль всего пути от Юнион-Стейшн до Белого дома», — записала в своем дневнике жена президента Элеонора Рузвельт, добавив о королевской чете: «Эти молодые люди умеют привлекать к себе друзей»[115].

Для короля лучшей частью визита стали сутки, проведенные им и королевой в Гайд-Парке, загородном доме Рузвельтов на берегу реки Гудзон в округе Датчесс штата Нью-Йорк. Хотя на портике развевался королевский штандарт, мужчины откинули всякие формальности и с полной откровенностью обсуждали ухудшение международной обстановки и его воздействие на их страны.

Обе супружеские пары отлично поладили друг с другом и на личном уровне: пили коктейли, устроили пикник, на котором король избавился от галстука, пил пиво и попробовал знаменитый американский деликатес — хот-дог. «У четы Рузвельтов, — отметил журнал „Тайм“, — появилось отеческо-материнское чувство по отношению к этой славной молодой паре». Королю и королеве это, по-видимому, было приятно. «Они такая очаровательная и дружная семья и в своем загородном доме живут почти как англичане!» — написала королева своей свекрови[116]. Уилер-Беннетт, официальный биограф короля, высказал мысль, что Рузвельт, прикованный к инвалидному креслу полиомиелитом, и король, с его речевыми трудностями, сблизились друг с другом благодаря «тем не называемым словами узам, которые объединяют людей, восторжествовавших над своими физическими недугами».

Король и королева отправились в обратный путь 15 июня на борту лайнера «Императрица Британии». Не могло быть сомнений относительно огромной важности этого визита не только для отношений между Британией и Новым Светом, но и для самоуважения короля, что было отмечено прессой по обе стороны Атлантики. «Никакое иное путешествие не подействовало в большей мере на самого Георга VI, — отмечал несколькими днями позже журнал „Тайм“. — Два года тому назад он вынужден был в пределах нескольких часов взвалить на себя груз королевских обязанностей, хотя всегда казалось, что ему суждено оставаться смирным младшим братом Эдуарда всю свою жизнь. Журналисты, следовавшие за ним по долгому пути из Квебека в Галифакс, были поражены возросшим самообладанием и уверенностью в себе, которые Георг вынес из этого испытания».

Эта тема была позже подхвачена официальным королевским биографом. Поездка «выхватила его из круга собственных проблем, открыла перед ним более широкие горизонты, ввела его в мир новых идей, — пишет он. — Поездка обозначила конец его ученичества как монарха, дала ему твердость и веру в собственные силы»[117].

Эта вера в себя отразилась и в речах, произнесенных королем во время визита. «Я еще никогда не слышал, чтобы король — да и вообще кто-либо, за очень малым исключением, — говорил так впечатляюще и так проникновенно, — написал Ласеллз канадскому премьер-министру Макензи Кингу. — В одном или двух местах он был так глубоко взволнован, что я испугался, как бы он не сбился. Такое непосредственное чувство очень усилило эмоциональное воздействие его речи… Последние несколько недель, завершившиеся столь ярким выступлением, безусловно, поставили его в ряд первоклассных ораторов»[118].

Подданные короля Британии имели возможность оценить его новообретенную уверенность в себе во время официального завтрака в Гилдхолле в пятницу 23 июня, на другой день после возвращения в Лондон, где короля и королеву встретили восторженными приветствиями. Король телеграфировал Логу с борта судна и вызвал его во дворец к 11.15. Тот приехал достаточно рано, чтобы успеть переговорить с Хардинжем, который сказал ему, что король устал, но при этом в прекрасной форме.

Как всегда, Логу показалось, что король немного нервничает, но вскоре тот успокоился, заулыбался, и они немного поговорили о путешествии. «Он очень заинтересовался Рузвельтом, которого называет восхитительнейшим человеком», — записал Лог. Они занялись речью, которая показалась Логу чрезмерно длинной. Как всегда, отвлекшись от слов и обратившись к содержанию речи, он высказал мнение, что в ней следовало бы сделать больше упоминаний об американской части путешествия. Король учел его совет, но с речью предстояло выступить всего через несколько часов, поэтому изменять что-либо было уже поздно.

Около семисот достойных и знатных особ были приглашены в Гилдхолл на официальный завтрак с восьмью переменами блюд, шампанским урожая 1928 года и выдержанным портвейном. «Какая жалость, что нельзя было сделать из этого цветной фильм, — писала газета „Дейли экспресс“. — Тогда сохранился бы для потомства крупный план всей исполнительной власти Британии, тесно сгрудившейся на нескольких квадратных метрах синего ковра».

Король с большим чувством говорил о том, что его визит подтвердил прочность уз, которые связывают Британию и Канаду. «Повсюду я видел не просто символы британской Короны; я видел также и процветающие — как процветают они здесь — институты, что развиваются, за веком век, под эгидой этой Короны», — сказал он слушателям, которые неоднократно прерывали его громкими возгласами одобрения.

Лог, слушавший выступление по радио, был под сильным впечатлением от него. Ласеллз позвонил в 16.15, чтобы сказать, какое удовольствие речь доставила всем, в особенности королю.

Отзыв прессы также был положительным. Колонка Уильяма Хики в «Дейли экспресс» оценила ее как «превосходную, чрезвычайно стройную речь» с индивидуальными деталями, создающими впечатление, что король сочинил ее сам. При этом она была хорошо произнесена. «В этом отношении король добился таких колоссальных успехов по сравнению с началом своего правления, что в его речи не ощущается никакого затруднения», — отметила газета, добавив, что он овладел и ораторским умением оставлять как раз достаточно времени для одобрительных возгласов публики.