Вторая жизнь - Маша Трауб

– Маша, а кто придет? – спрашивала то и дело Ольга Борисовна. – А Женя опять в командировке. А что отмечаем? Ты думаешь, курицы хватит? Посмотри в холодильнике, там банка икры должна была остаться – Женя приносил. Неужели съели? Лиза будет? Разве она не в отъезде? Вернулась? Хорошо. Маша, а может быть, отменим? Я что-то не готова к гостям. Да и зачем? Давай Женю подождем, тогда и устроим.

Лиза с наряженной Дашей и Ромой приехали к назначенному времени – к трем, не позднее. Мария Васильевна предупредила – до пяти Ольга Борисовна хорошо себя чувствует, потом устает. В шесть ей лучше уже лечь. Лиза волновалась не меньше матери – Дашу переодевала несколько раз. Но нарядное платье смотрелось на дочери безобразно – не девочка, а сарделька. Впрочем, Лиза отмечала вьющиеся волосы дочери, очень милые локоны. Да, волос могло бы быть и побольше, но хоть какой-то очаровательный пух на голове.

Даше стало плохо в дороге, к чему Лиза оказалась не готова. Девочку вырвало в такси прямо на платье – оттереться было нечем. Парадного появления не получилось. Приехав, Лиза немедленно сдернула с дочки платье, колготки и пошла в ванную застирывать. Полина ахнула, но быстро сбегала домой и принесла детские вещи.

Даша сидела за столом и жевала горбушку. Ольга Борисовна старалась на девочку не смотреть. Переодев дочку в чужие вещи, Лиза уже и сама не хотела на нее смотреть – Даша походила на мальчика-крепыша, причем совсем не милого, а очень даже противного. Она тянулась к столу, будто голодала несколько дней. Хватала руками куски помидора и ломтики огурца. Запихивала в рот, не прожевывая. Доев горбушку, потянулась к хлебной корзинке. Лиза отставила ее подальше, Даша заплакала. Чтобы не пугать Ольгу Борисовну, Даше вернули хлеб. Ольга Борисовна с некоторым недоумением смотрела на девочку, но никаких эмоций – ни положительных, ни отрицательных, – казалось, не испытывала.

Ужин в целом прошел спокойно – Ольга Борисовна, обращаясь в основном к Роме, рассказывала про последнюю, незавершенную работу Евгения Геннадьевича, которую решила, нет, решилась, закончить. И очень надеется преподнести Женечке сюрприз к возвращению. После этого Ольга Борисовна пустилась в воспоминания о своих студенческих годах и о том времени, когда они только познакомились с Женей. Рома смотрел на Лизу с недоумением – он решил, что с Ольгой Борисовной все в порядке, она так интересно рассказывала, все помнила в мельчайших деталях, с чего взяли, что она не в себе? Память? Да всем бы такую память! Ольга Борисовна помнила даже цвет платья, в котором бегала на свидания с будущим мужем. А то, что она считает мужа живым, так это нормально. Значит, до сих пор его любит, помнит, не может говорить о нем в прошедшем времени.

Про Дашу на время забыли – спасибо Полине, которая вместе с вещами принесла игрушки и книжки. Лизе даже не пришло в голову, что дочь придется чем-то занимать.

Мария Васильевна обеспокоенно смотрела на часы – пора уходить, но Лиза так и не сказала главного. Рому Ольга Борисовна узнала, была ему рада, но по-прежнему считала, что он – аспирант ее мужа. Дочь она тоже как будто узнала, но смотрела на нее как-то растерянно, видимо, силясь вспомнить, почему Лиза оказалась в компании Ромы и почему она не в отъезде.

Мария Васильевна сделала знак – время. Ольга Борисовна выглядела уставшей.

– Лиза! – воскликнула она, когда все столпились в прихожей. – Как хорошо, что ты приехала!

Лиза чуть не заплакала – мама ее узнала. Возможно, болезнь Ольги Борисовны была несколько преувеличена? В этот момент Лиза одевала Дашу, Рома заказывал такси. Полина пыталась впихнуть в Дашу соду на кончике чайной ложки, чтобы избежать приступа рвоты на обратном пути.

Ольга Борисовна, улыбаясь, подошла к дочери, приобняла ее и тихо сказала:

– Лиза, ты обрати на Рому внимание. Женя его очень ценил. Мне кажется, он – достойная партия. Такой вежливый и внимательный молодой человек. Я давно за ним наблюдаю. А как относится к Жене! С таким почтением. Это ведь так важно – выбрать себе достойного спутника жизни. Вот, Полина, посмотри. Такая умница, а дочка на ее мужа похожа. Бедная девочка. Такая неинтересная. Но ничего, может, израстется, выправится. Но глазки маленькие, лоб узкий. И в мать пошла – полненькая. Куда только Полина смотрит? Гены – упрямая штука, я тебе как ученый говорю. Полина в детстве тоже была полненькая, вот тебе и наследственность. Но ведь с этим можно и нужно бороться! Ты поговори с Полиной, она ведь твоя подруга. Только аккуратно, деликатно. Пусть девочке платья купит красивые, нельзя ее в таком виде выводить. Она же ужасно, просто ужасно выглядит. Может быть, ты ей вещи свои отдашь? Помнишь, у тебя было такое платье зеленое, с аппликацией и высокой талией? Очень красивое! Тебе отец привозил из Польши. Отдай Полине для девочки. Ох, бедный, бедный ребенок. С такой внешностью ей будет тяжело в жизни. Да и глазки неумные. Я сразу вижу глаза. У тебя такие умные глазки были. А Рома – очень удачная партия. Я тебе не как мать сейчас говорю, а как специалист.

Ольга Борисовна не замечала, что ее монолог слышат все. Лиза онемела. Мария Васильевна спокойно ушла на кухню – готовить вечернюю дозу лекарств. Рома давно стоял на лестничной клетке и был единственным, кто не слышал Ольгу Борисовну. Лиза посмотрела на Полину, та сидела на банкетке и обувала Дашу. Полина молчала, никак не попадая в дырку на ремешке сандалий.

– До свидания, мама. – Лиза клюнула мать в щеку.

Она так и не смогла сказать матери, что Даша – ее внучка. Полина кивнула на прощание и пошла домой. В машине Рома говорил, что Лиза себя напрасно накручивает – Ольга Борисовна здоровее всех их, вместе взятых, и было бы хорошо в следующий раз устроить ужин с Валентиной Даниловной.

Лиза молчала. Рома был доволен. Даша уснула в машине и проспала всю дорогу.

Добравшись до дома, Лиза хотела позвонить подруге, но не смогла. Не знала, что сказать. Решила позвонить завтра, но и назавтра не смогла.

Когда Даше исполнилось пять лет, Лиза решила, что может изменить дочь. Она записала ее во все мыслимые кружки – рисование, танцы, музыка, общее развитие. Лиза не давала Даше продыху – посадила ее на диету, водила по врачам и психологам. Даша стала плаксивой и плохо спала. Поскольку Лиза лишила ее хлеба, картошки, конфет и перекусов, Даша начала грызть ногти и сдирать заусенцы. Лиза мазала ей ногти горчицей, зеленкой, но ничего не помогало. Даша похудела, осунулась, плакала по пустякам и не слушалась. На праздники Даша уезжала к бабушке и возвращалась толстой, спокойной, отупевшей от мультиков и булок. Лиза продолжала бороться – с собой, дочерью, со свекровью, с психологами и собственным мужем. Рому она уже ненавидела и тянула, тянула Дашу. И, надо признать, Лизины усилия не прошли даром – Даша стала похожа на мать. Не внешне, конечно. У девочки появились Лизины интонации, Лизина манерность и некоторая заносчивость.

Полина прекрасно помнила, как после долгого перерывала зашла проведать подругу и заглянула в комнату Даши. Той было уже восемь – второй класс.

– Ой, – замерла Полина в восторге, – у тебя такая красивая комната. Как у принцессы!