Принц мафии - Ви Картер

Я киваю, не зная, что ответить, и поднимаю свой бокал, но замираю, не донеся его губ, когда отец продолжает:

— Она должна знать, что вся её семья станет мишенью, если она будет с тобой.

Я делаю большой глоток и ставлю бутылку обратно на стол.

— Обязательно передам ей это.

Мама возвращается и ставит на стол блюда с приготовленной на гриле едой, Дана входит вслед за ней, а Шей улыбается им, когда принимается накладывать яства на свою тарелку. Киан, сидящий по другую сторону, пожирает всё подряд, заполняя свою. Он словно чёртов дикарь. Чувствую, что отец всё ещё не сводит с меня глаз, но поднимаюсь и прошу разрешения удалиться.

Двери уборной на первом этаже открываются, когда я подхожу. Мейв замирает на полпути, я аккуратно подталкиваю её обратно и закрываю за нами дверь.

На её лице мелькает тревога, и карие глаза широко распахиваются от беспокойства.

— Извини, что так вышло с твоим отцом.

Я останавливаю её.

— Я знаю, что он может вселять страх.

Мейв стоит, скрестив руки на груди, уставившись на лампу над большим зеркалом. Терпеть не могу то, что она так закрывается от меня.

— Но он хороший парень.

Её глаза сверкают, когда она переводит взгляд на меня.

— Прямо как ты, — говорит она, и в медленно появляющейся вымученной улыбке на её губах сквозит боль. — Ты помнишь, что говорил мне, когда мы были детьми? Что говорил твой отец обо мне? — она хмурится, и морщины прорезают её лоб. Её злость льнёт к ней как вторая кожа, и мне хочется содрать это с неё. Я понятия не имею, о чём она говорит.

— Нет, не помню.

Она опускает руки.

— Конечно, ты и не вспомнишь. Что я для тебя?

Стук в дверь ванной заставляет меня замолчать. В любом случае, я не знаю ответа на её вопрос. Что она для меня? Похоть. Желание. Страсть. Она — всё это вместе и гораздо больше.

Стук становится громче, и я распахиваю дверь. Почему, блядь, я не удивлен. Это Киан, и он слишком занят, разглядывая через моё плечо Мейв. Я закрываю её собой.

— Какого хрена тебе надо?

Мейв резко выдыхает за моей спиной.

— Так охуенно мило, — произносит Киан. — Мне нужно отлить.

Протягиваю руку назад, чтобы найти ладонь Мейв, и, когда она сплетает свои пальцы с моими, чувствую облегчение. Я думал, она не сделает этого. Киан пялится на неё, когда мы проходим мимо. Прежде чем выйти на террасу, я останавливаю её на кухне. Я хочу, чтобы она заставила мою семью поверить, что всё по-настоящему. В глазах моей матери и Даны между нами нечто реальное, что заставляет меня чувствовать: это может быть на самом деле так.

Я медленно притягиваю Мейв в свои объятия. Она деревенеет, но затем, прижавшись к моей груди, расслабляется.

— Помни про нашу сделку. Пока что у тебя не очень хорошо получается, — говорю, как последний ублюдок, и она застывает снова, но я этого и добиваюсь.

— Не волнуйся, Джек, — Мейв улыбается, вырываясь из моих объятий. — Ты получишь свой фунт плоти. — улыбка не сходит с её губ, когда она возвращается к столу, а я чувствую себя грёбаным чудовищем.

Киан останавливается рядом со мной, но я не в настроении.

— Скажешь хоть слово, и мне плевать, кто на нас будет смотреть. Я разобью твою грёбаную рожу.

Тишина.

Я смотрю на Киана.

— Услышал?

Он кивает, стиснув зубы.

— Громко и ясно.

ГЛАВА 20

МЕЙВ

Он хуже, чем я думала. В какие-то моменты случаются проблески, когда мне кажется, что я вижу в его глазах нечто большее, а потом он берёт и напоминает мне о нашей сделке, нависшей над моей головой.

Хватаю пиво. Вообще я не пью, но прямо сейчас мне плохо, так что я заливаю в себя то, что терпеть не могу. Когда Джек садится рядом и придвигает мой стул к себе, как будто я его собственность, я пью ещё больше и утыкаюсь взглядом в красно-белую скатерть. Алкоголь на меня странно действует. Сбрасываю с плеч кожаную куртку, когда тепло растекается по телу.

Киан возвращается, и все приступают к еде. Дана и её мать поддерживают непринужденную беседу. Все мужчины улыбаются и кивают, похоже, всему, что те говорят. Мне нравятся отношения между ними. Всё, что Дана рассказывает о колледже и поездке в Италию, искреннее волнение Светланы за дочь; она хочет знать всё.

Обвожу взглядом мужчин. Подонки. Все без исключения.

Они все одинаковые, совсем как мой отец. Я отпиваю ещё и замечаю, что Дана смотрит на меня.

— Ты пьёшь? — она наклоняется вперёд, пока сворачивает салфетку. Её внимание сосредоточено на салфетке, как будто то, что она говорит, не имеет значения.

— Только одну, — мой голос звучит оборонительно, и я съёживаюсь, когда на меня обращает внимание Лиам. Мне не нравится то, как он смотрит на меня. Уставившись в ответ на него, делаю ещё глоток, становясь немного смелее. Как бы я хотела высказать ему всё за те гадости, которые он говорил, когда я была ребёнком. Мне стоило бы поднять его на смех и сказать: «Посмотри на меня, я сижу за твоим столом, ем твою еду и делаю вид, что трахаюсь с твоим сыном».

Джек касается моей ноги, и я понимаю, что от меня волнами исходит враждебность. Проглатываю гордость и смотрю на Джека с улыбкой, приклеенной к губам. Эта улыбка способна сдержать всю мою боль внутри, и я не отпущу её, потому что боюсь, что, если это сделаю, развалюсь на части прямо за этим столом. Сейчас несмотря на то, что злюсь, всё идеально. Я сижу здесь с Джеком, моим парнем, наслаждаюсь ужином с его семьёй и Даной, моей лучшей подругой. Меня окружает тьма, которая давит на нас. Кажется, что среди этих четырёх колонн, окруженных сказочными огнями, мы в безопасности. Это заставляет меня вспомнить молитву, которую отец произносил со мной каждый вечер перед сном.

Господи, благодарю

За грядущую зарю.

Если я умру во сне —

Позаботься обо мне…

Матфей, Марк, Лука и Иоанн

Благословляют моё ложе по четырём углам.

Благословляют Мейв по вечерам.

В ушах стоит шёпот отца, и боль пронзает сердце. Я часто представляла себе четырёх ангелов, каждый из которых держит уголок моего одеяла.

Джек медленно наклоняется и прижимается губами к моим губам, и я принимаю его поцелуй. Прямо сейчас мне необходим какой-то якорь. Я поднимаю руку и касаюсь его щеки. Поцелуй длится недолго, но