Гром над Араратом - Георгий Григорьянц

деловито вытер клинок об его плащ и с выражением брезгливого удовольствия на лице отошел в сторону. Перепуганные аристократы с широко открытыми глазами глядели на Васака.

– Он мог выдать нас, – произнес тот. – Ставки в этом деле высоки, каждый из вас под страхом смерти должен молчать и знать свое место. Кохар определит, сколько золота и серебра потребуется для покупки войск. День настанет, я дам знак, и мы соберемся во дворце. На сегодня все. Идите!

Мелкум и еще два богача поспешили к выходу, а Васак, Кохар и Багдасар перешли в соседнюю комнату, где хозяин, предложив вино, сказал:

– Ты, Васак, действуешь весьма рискованно.

– Успех нашего дела, – изрек Васак, – зависит от решительности и беспощадности, действовать надо без тени сомнения. Только так поступают великие правители!

– Я человек бесстрашный, – произнес Кохар, – но привести к власти Тиграна-младшего практически невозможно.

– Нам предначертано добиться успеха, думаю, победа обеспечена. – Васак стал ходить по комнате. – Понимаешь, Кохар, без нас он власти не получит, но, если мы добьемся своего, он будет слушаться и соблюдать наши интересы. Ты займешь государственную должность главного казначея.

– Наши действия вызовут сопротивление жречества и народа. – Кохар говорил уже с меньшим сомнением.

– Мы подавим любые выступления, ряд полководцев на нашей стороне, ведь многие недовольны политикой царя. Мятежи не возникают на пустом месте.

– А Парфия? – спросил Кохар. – Она тут же вмешается в наши внутренние дела, парфянский царь давно мечтает ослабить и сокрушить Армению! Парфия для армян – жестокий и опасный враг, дело с ней иметь нельзя.

– Конечно, Парфия настроена к нам неприязненно, но я рассматриваю ее как сильного союзника.

– Армия хочет Артавазда, – произнес Багдасар.

– Артавазда, думаю, нейтрализуем.

– Риму может не понравится смещение Тиграна, – произнес Кохар.

– Это моя забота. Царь мне доверяет, ведь дипломатия и разведка – его глаза и уши; он получит информацию обо всем, но только ту, которую я сочту нужной. – Васак упивался своей всесильностью.

– Ты очень опасный человек, Васак, но я хотел бы видеть тебя на престоле.

– Мы обязаны соблюсти династические законы, для Рима они священны, – скромно сказал Васак. – Тигран‑младший – подходящий материал, через него будем решать свои задачи. Будет царем, но номинальным. Юноша, конечно, слаб, мы ему поможем, главное, чтобы не влезал в политику, пусть себе занимается философией и ухаживает за красивыми девушками, пусть мнит себя великим, но управление государством ляжет на нас, а Рим обеспечит защиту и покой.

Глава 22

Двухэтажный дом богатого вельможи в понтийском городе Амасия, процветающем городе мыслителей, поэтов и писателей, занимал целый квартал и имел большое количество разнообразных комнат с прекрасными мозаичными полами и отделку стен фресками. Интерьеры этого жилого дома, который занял Лукулл, отличались большой утонченностью и изяществом: кругом фонтаны, зелень, цветы, скульптуры, мозаика. Было комфортно и уютно.

Лукулл, стремясь угодить населению контролируемых им территорий Понтийского царства, устраивал празднества, победные шествия и состязания гладиаторов. Народу это нравилось, но Лукулл был недоволен: ряд городов Митридатова царства все еще сопротивлялись и, находясь в осаде, ни за что не хотели сдаваться, в том числе одна из столиц Понта город Синопа.

Аппиус Клодий, вернувшись в понтийскую Амасию после своей тайной поездки в Парфию, пришел к Лукуллу и докладывал результаты переговоров. Лукулл в фиолетовой тоге с золотым шитьем ходил по огромному залу, украшенному награбленными ценностями, и возмущался:

– Жители Синопы терпят лишения, им нечего есть, но не сдают город! Я подкупил в нем уже почти всех аристократов, но ворота так и не открылись!

– Ты надеялся, что крепость быстро падет, и блокировал Синопу слишком малыми силами, – говорил Клодий.

Почти во всех городах черноморского побережья народ был умиротворен, а в некоторых в честь Лукулла проводили игры, но гарнизон Синопы, преданный Митридату, стоял до конца. По данным разведки, в Синопе сосредоточились основные богатства Митридата.

– Мне нужен этот город!

Клодий встал со своего места и подошел к проконсулу:

– Царь Фраат знает, где спрятаны главные сокровища Митридата, в том числе золотой конь, и, если мы сумеем договориться, раскроет тайну.

– Коварный парфянский царь чуть не убил тебя, а ты ему веришь? Он боится Тиграна как огня, подвигает нас искать Дворец власти, скрывает важные сведения об амулете. Ему верить нельзя!

Конечно, Клодий относился к Фраату недружелюбно и настороженно, но понимал, что, как и армянский царь, Фраат тоже могущественный и коварный противник римских легионов.

– Он богат как Крез!

Лукулл внимательно посмотрел на Клодия. Неужели легат не видит, что Великая Армения и Парфия, две богатые страны, являются теми силами, которые препятствуют проникновению Рима на Восток, и, если их не остановить сейчас, вскоре войска царей появятся там, где должны стоять легионы, – у стен Ниневии и Иерусалима.

– Лициний, – осторожно проронил Клодий, – парфяне владеют восемнадцатью царствами, а царская сокровищница Фраата поражает своими размерами.

– После Тиграна мы займемся Фраатом. Я хочу золотой трон Аршакидов!

При этих словах инкрустированные двери открылись, и появилась ослепительная Преция.

– На золотом троне должна сидеть богиня любви, не так ли, любимый?

Она, обворожительная и неотразимая, законодательница мод Рима, в хитоне из златотканой парчи, подошла к Лукуллу и нежно поцеловала в щеку, а он взял ее ручки и поцеловал кончики пальцев. Клодий знал Прецию. А кто не знал самую известную римскую гетеру!

– Преция, мы с Клодием как раз это обсуждали, – заискивающе произнес Лукулл.

Проконсул провинции Азия Лициний Лукулл был женат на Клавдии Пульхре, дочери патриция, но брак не был счастливым. Его любовница Преция, воспользовавшись остановкой активных боевых действий, приехала к нему ненадолго в далекую Амасию.

– Женщина несет одновременно созидательную и разрушительную силу, – сказала Преция, глядя в глаза Клодия, но затем, повернув голову к Лукуллу, продолжила: – Укротить ее и сделать счастливой может лишь любящий мужчина.

– Конечно, дорогая. – У Лукулла возникло романтическое выражение лица.

Таким главнокомандующего Клодий никогда не видел. Кто кого укрощает? Эта Преция укротила сурового Лукулла, как Родогуна хищную Мантикору. Клодий видел ее насквозь, вероломную и непостоянную! Преция была образованной и незамужней, вела свободный образ жизни, играла значительную роль в общественной жизни Рима, всегда изысканно одевалась, отличалась тонким вкусом, знала музыку, философию, литературу. В своем доме устраивала встречи многим выдающимся политическим деятелям, поэтам и скульпторам. Содержал ее богатый государственный чиновник Цетег, имевший огромное влияние в Риме.

– Я читала стихи Катулла и все время думала о тебе. – Она нежно смотрела на своего возлюбленного.

Было время, когда Лукулл не мог себя никак проявить, но жаждал стать великим, получить консулат и Малую Азию, а также ему очень нужен был Митридат. Освободилось место наместника Киликии, и, чтобы получить хотя бы это назначение, надо было заручиться поддержкой Цетега. Подобраться к нему помогла женщина – гетера Преция, у которой чиновник был под каблуком. Однажды ей захотелось стать покровительницей Лукулла. Их отношения выросли до любовной страсти,