Манускрипт - Анастасия Андрианова

– Красиво, – выдохнула путешественница.

Мелдиан махнул ей рукой, прося не мешать, и продолжил выводить свою колдовскую трель. Алиде почудилось, будто откуда-то дохнуло полынью и черемуховой пыльцой. Этот мрачный и неприветливый лес как будто зазвенел тысячей крохотных колокольчиков, ожил, задышал, расправил плечи. Он был живой, это сразу стало заметно. Алида, затаив дыхание, любовалась наступившими переменами. Она стала замечать, как красиво сверкает паутина, притаившись в ветках, как дрожат на кончиках листьев капельки росы, похожие на осколки волшебных зеркал.

Откуда-то издалека донеслась ответная мелодия, и, казалось, ее выводил целый хор прекрасных, неземных женских голосов. Мелдиан удовлетворенно выдохнул и отнял свирель от своих узких губ. Но музыка не прервалась. Дудочка пела теперь сама собой, продолжая самозабвенно выводить переливчатую мелодию. Рогатый бережно опустил свирель в карман и повернулся к Алиде с Мурмяузом.

– Хозяйки ответили. Можем лететь дальше. Хватайся.

– А кто такие хозяйки? – зачарованно произнесла Алида. Этот лес, несмотря на свою мрачность, казался ей теперь самым волшебным местом на свете. Мурмяуз тоже успокоился и притих, свернувшись клубком у нее за пазухой.

– Папины подружки. Сирины. Ты когда их увидишь, постарайся о своем думать. А то с непривычки так голову заморочат, мама не горюй, – живо откликнулся Мелдиан.

Сирины, или сирены, Алида помнила этих волшебных существ по сказкам. Полуженщины-полуптицы, завлекающие путников в смертельные объятия. Она сейчас очень надеялась, что Мелдиан не поведет ее на верную смерть. Но больше полагаться было не на кого, и Алида доверчиво обняла рогатого, а он снова взмыл в воздух, осторожно поднимаясь над древесными кронами.

Сначала Алиде показалось, что макушки впереди растущих деревьев унизаны большими пушистыми соцветиями, похожими на те, что распускаются на вербе по весне, только гораздо больше. Женское пение становилось все громче, сплетаясь с волшебной музыкой свирели Мелдиана. Но, когда одно из «соцветий» перепорхнуло с одной ветки на другую, Алида поняла, что это живые существа.

Крупные, гораздо больше коршуна или филина птицы усеяли лесные деревья. Но птицами их можно было назвать лишь отчасти. Голова, шея и грудь у них были точь-в-точь как у обычных женщин. Лица светились какой-то потусторонней красотой, пестрые перья сверкали множеством оттенков в неярком свете пасмурного дня. У многих женщин-птиц головы и груди были украшены тиарами и тяжелыми ожерельями из деревянных бусин, перьев и необработанных кристаллов.

– День добрый, девушки, – поздоровался с сиринами Мелдиан, отчего те лучезарно заулыбались, а некоторые, самые молодые, смущенно захихикали, томно поглядывая на крылатого парнишку.

– Что это за девушка с тобой, Мел? – спросила женщина-птица с красивым густо-синим оперением и тиарой, украшенной еловыми шишками. – Она вроде бы не чужая… Но и не из таких, как ты.

– Это знакомая моего отца, – ответил Мелдиан. – Она хранительница.

Сирины заохали и важно закивали Алиде, словно одобряя ее присутствие в своих землях. Она хотела спросить, не видели ли они птиц-наставников, но пение сиринов, которое продолжало литься откуда-то, словно сотканное из воздуха, даже когда они говорили, убаюкивало ее. Алида будто видела сон об уютном доме, о чашке с васильками, о пучках трав под потолком, о бабушке… Почему-то в этом сне был и Ричмольд, не угрюмый и задумчивый, как обычно, а со счастливой улыбкой на лице. Очертания женщин-птиц то расплывались перед глазами, подергиваясь непонятным туманом, то снова приобретали ясность.

– Усыпили вы бедняжку, девчата, – услышала она голос Мелдиана, доносящийся будто из-под слоя ваты. – Полетим мы в папин домик, а потом к древунам, по делам. Я к вам еще загляну, милашки.

Сирины снова захихикали и стали посылать альюду воздушные поцелуи, элегантно взмахивая цветными крыльями. Алида изо всех сил старалась не провалиться в сон, ведь нельзя оставлять Мурмяуза одного в компании демона. Еще и страница в ее сумке… Ну конечно! Мелдиан специально протащил ее мимо усыпляющих сиринов, чтобы уговорить отдать страницу! И как она сразу не догадалась?

Алида с усилием разлепила глаза и угрюмо сдвинула брови. Она будет начеку. Он ее не проведет. Она сжала ремешок сумки так сильно, что костяшки пальцев побелели. Как все-таки жалко, что Ричмольд с ней не поехал! А может, просто струсил? Может, давно отдал свою страницу Магистрату, да и в ус не дует? А она здесь рискует жизнью, разыскивая их учителей…

Под ними расстилался дремучий лес, как бескрайний ковер, сотканный из лохматой шерстяной пряжи зеленых оттенков. Душистый лесной воздух приятно обдувал лицо, и Алида поймала себя на мысли, что теперь ей вовсе не страшно лететь. Наоборот, полет начал доставлять ей удовольствие, и, если бы не желание казаться серьезной и бдительной, она давно бы рассмеялась.

Между темными макушками деревьев показался просвет, и Мелдиан спикировал вниз. На поляне высился небольшой каменный дом, больше похожий на кладбищенскую часовню с острым шпилем и окном-розеткой. Дом был обнесен забором из длинных неотесанных кольев, на которых были надеты какие-то серо-бурые кругляши. Альюд приземлился на ноги перед домом, и Алида отцепилась от него, по-прежнему крепко сжимая рукой ремешок сумки.

– Внутри, может, немного пыльно, но ты не стесняйся, проходи. Ноги можешь не вытирать, – напутствовал Мелдиан. Он еще раз дунул в свирель, и мелодия замерла, оставив лишь густую тишину, типичную для любого другого леса.

Алида повернулась ко входу, намереваясь войти внутрь, но ее взгляд споткнулся, остановившись на ограде. Ее прошиб холодный пот. То, что она сначала приняла за каменные кругляши, оказалось черепами, подозрительно похожими на человеческие.

– Ну да, а что? – пожал плечами Мелдиан, проследив за взглядом травницы. – Должен же кто-то присматривать за домом. В замке – горгульи, а здесь – вот эти ребята.

Осознание того, что он так спокойно говорит о несчастных погибших, заполнило разум Алиды, как ядовитый болотный газ. Все веселье и радость полета куда-то делись, рассеялись, как утренний туман. Скорее всего, они и были просто мороком, насланным сиринами.

– Я никуда с тобой не пойду! – вдруг заявила Алида. – Вы – чудовища! Человеческая жизнь для вас ничего не значит! И вы на самом деле надеетесь, что мы отдадим страницы сами? Да я лучше брошу ее в огонь, чем отдам тебе и твоему папаше! – Страх, усталость и обида за тех, кому принадлежали эти черепа, навалились на Алиду, сдавили грудь, мешая дышать. Она больше не хотела встречаться ни с чем волшебным, нет, никогда в жизни, ни за что на свете! Пусть эти альюды останутся в сказках, пусть отправляются в небытие, жестокие и беспринципные, такие чуждые привычному миру. Уж лучше отдать страницу Магистрату, пусть Магистров и называют отчего-то лжецами, всё же они люди, а не воплощения каких-то неведомых сил.

– И куда же ты пойдешь? – резонно заметил Мелдиан. – Сирины не тронули тебя только потому, что ты была со мной. Ну, и моя свирель помогла. Ступишь в чащу – и твоя бабуля точно не дождется внучку.