Изара, книги 1-6. Кассардим, книги 1-3 - Юлия Диппель

Я почувствовала, как моя энергия вспыхнула огнем и взорвала границы тела. Настойчивость Люциана просто сорвалась с цепи. Ему нравилось, как чутко я на него реагировала и как легко у него получалось свести меня с ума. Не разрывая поцелуя, он развернул меня к себе. Наконец-то. Теперь и я могла его трогать, очерчивать руками мышцы пресса, царапать ему спину. Но пальцы наткнулись на ткань. Рубашка мешала. Я выразила свое разочарование нетерпеливым стоном, который явно позабавил Люциана. Вкус его улыбки на моих губах окончательно смыл остатки рассудка. Без сомнения, я бы просто заставила всю его одежду сгореть синим пламенем, если бы он чуть не отстранился, чтобы самостоятельно стянуть рубашку через голову. Этой мимолетной передышкой я воспользовалась, чтобы наполнить легкие живительным воздухом. В тот же миг окружающая обстановка изменилась. Из каменного пола выросла кровать, призывающая к танцу на ее черных простынях. Как, ради всего святого, Люциану удавалось еще создавать что-то в таком духе, когда я, совершенно лишенная воли, таяла под его поцелуями? Меня что, действительно так легко завести?

Теплые пальцы приподняли мой подбородок. Мягко, но уверенно Люциан заглянул мне в глаза.

– Не стыдись за свое желание отдаться мне, потому что я боготворю тебя за это! – Из-под его густых ресниц светилась чистая любовь. Он вновь поцеловал меня… на этот раз так нежно, что мне показалось, что я парила в облаках. Я прильнула к Люциану, ища опору. Мягкая теплая кожа, под которой перекатывались тугие мышцы, вспышками посылала покалывание по моим пальцам и рукам сразу в сердце. Люциан прав – ничего из того, что творилось между нами, не было неправильным или предосудительным. Однако, несмотря на это, в голове не умолкал негромкий амбициозный голосок, полный предвкушения и требовавший выдвинуть равные условия. Если уж мы потеряем сейчас контроль, то вместе.

Повинуясь интуиции, я нашла знак праймуса у него на спине. Дотронувшись до тонких линий, направила сквозь них свою силу. В ту же секунду Люциан запрокинул голову, застонав от наслаждения. И я прекрасно его понимала, потому что пульсирующая волна жара и страсти перекинулась и на меня. Нить связи между нами дрожала от напряжения. Будто сам по себе мой рот приник к его сильной шее. Язык играл на его коже, вызвав еще один невероятно эротичный звук… что-то между мурлыканьем и рычанием. Я подталкивала Люциана назад, пока он не уперся в край кровати, упал на нее и увлек меня за собой. Внезапно его летняя гроза затопила все мои чувства, проникла в легкие, погладила кожу, подчинила себе разум. От потрясения я задыхалась, хватая ртом воздух. Долго. Вырвавшаяся сила Люциана разбивала мои волю и восприятие на тысячи осколков. Остались лишь дикое удовольствие, болезненное желание и ненасытная потребность в освобождении. Крепкие руки схватили меня и опрокинули на прохладные простыни. С необузданной страстью Люциан овладевал моим ртом, моим телом, моим духом, моей сущностью. Я хотела знать, каково это, если он утратит контроль – и теперь могла лишь сгорать вместе с ним.

Глава 25

Один за всех и все против одного

Меня разбудило легкое прикосновение. По крайней мере, я так думала, потому что понятия не имела, выдернуло ли оно меня из сна, обморока или транса. Я увидела свою руку, покоящуюся на подтянутом животе Люциана. Его грудная клетка поднималась и опадала под моей головой, а черные простыни запутались у нас в ногах. Все мое тело до сих пор трепетало до самых кончиков пальцев. Смутное эхо воспоминания, которое невозможно описать словами. В голове мелькали образы. Светящиеся серебром глаза в обрамлении темных волос, словно танцевавших в штормовом ветре. Белые молнии на разгоряченной коже, затягивающие нас в адское пламя. Упоение. Лихорадка. Экстаз. Любовь. Никто не смог бы постичь случившееся. Никто, кроме Люциана.

Его большой палец рисовал маленькие круги на моем плече. Я слегка выгнулась, чтобы посмотреть ему в лицо. Теперь его глаза вернули себе тот изумительный оттенок зеленого, который я так любила. Ожидая столкнуться с блестящим в них самодовольством, я обнаружила лишь волнение и мягкость. Люциан был так же поражен, как и я. Столетия, которые он прожил до встречи со мной, в этом случае не имели значения.

Он подарил мне скромную улыбку, говорящую об искренней преданности.

– Да, я поражен, – тихо произнес он. – Нет, мой возраст не имеет значения. С тобой все кажется неповторимым. Да, ты спала. И осторожно: я очень собой доволен.

Уголки моего рта дернулись. Интимность, которую приносило чтение мыслей, невообразима. В то же время мне так нравилось, что у него всегда получалось довести меня до смеха.

– И не только до смеха, – поддразнил меня он с двусмысленной ноткой в голосе. К щекам тут же прилила краска. Я очень хорошо помнила, что Люциан вытворял со мной снова и снова, пока после нескольких часов сладкой пытки я не рухнула на него – охрипшая, дрожащая и обессилевшая. Он знал, чего я хотела и в чем нуждалась. Лучше меня самой. Единственная мысль об удовольствии, которое он мне доставил, вновь вызвала мурашки по всему телу. Превзойти это будет весьма трудно.

– Мммм… – протянул он. Улыбка превратилась в опасную ухмылку. – Этот вызов я принимаю.

Он перекатился, придавив меня своим весом. Локоны упали ему на лоб. В глазах сверкнула дерзость, от которой у меня чуть сердце не остановилось. Я…

Раздался стук. Робкий. Потом послышались приглушенные голоса, о чем-то спорившие под дверью.

На меня резко накатила паника. Я настолько увлеклась, что забыла буквально обо всем. Сколько времени? Печати помешали друзьям до нас дозваться? Что-то стряслось?

Люциан смиренно вздохнул и опять переместился, чтобы лечь рядом со мной, облокотившись на локоть.

– Солнце только взошло. И нет, ничего не стряслось. Бел знает, что мы здесь. Он бы до нас добрался.

– Э-эй! – покричала Лиззи.

– Ну что ж так скромно, моя маленькая дочь разбойника[81], – заговорил Викториус, прежде чем энергично заколотить в дверь. – Приветик вам, похотливые кролички, – пропел он во всю глотку. – Надеюсь, вы одеты. А если нет, то быстренько это исправляйте, потому что мы идё-ё-ём! – И сразу же исполнил сказанное. Дверь распахнулась.

Я было потянулась за спасительной простыней, но магия Люциан пролилась на мою кожу, создав миленькую ночную рубашку. Он хитро мне подмигнул. А я поняла, что он делал это исключительно ради меня и моей стыдливости. Ему было откровенно наплевать, как и за чем нас застанет Викториус. Впрочем, не наплевать ему было на сам факт того,