Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года - Сергей Чупринин

Леонова уговорили произнести доклад на торжественном заседании. Леонид Максимович написал текст и отдал его в Союз писателей. Там секретари его прочитали, и у каждого нашлись какие-то замечания. Но высказать их Леонову лично не решался никто. Марков говорил, что все они для Леонова не авторитеты и не нужно подвергать секретариат Союза писателей такому испытанию. Но на совещании у Демичева решили передать замечания Леонову в письменном виде. А накануне доклада Леонов все замечания отверг и отказался выступать. Марков ехать наотрез отказался. Сказал, что Леонов его и на порог не пустит. Уговаривать его направили меня. Леонид Максимович был в ярости. Взвинченно говорил о том, что его даже сам Горький не правил. А тут кучка литературных чиновников правит доклад, в котором выношено и продумано каждое слово. Ругаясь, он ни разу не упомянул никого из ЦК и руководителей партии. А секретарей Союза писателей разносил вовсю. Потом мы посидели за столом, он успокоился, стал рассказывать о встречах с Горьким. Видя, что он пришел в хорошее расположение духа, я предложил ему позвонить в ЦК и сказать Шауро и Маркову, что он будет выступать. То, что два руководителя сидели на протяжении нескольких часов и ждали его решения, доставило Леонову удовольствие (А. Беляев).

После Егорычева секретарем московского комитета стал Гришин. По его команде людей, давших либеральную слабину, покуда только партийных, тягают в райкомы и горком. Требуют раскаяния. Кто не кается, того вон из партии. Исключили Свирского. Исключили двух сотрудников института истории искусств – Шрагина и Пажитнова952. Исключили адвоката Золотухина и художника Биргера (Л. Левицкий. С. 126).

Михалков выступил где-то с речью, осуждающей заключенных в тюрьму писателей и всех, кто хочет большей свободы. Михалков – известная сволочь, поэтому неудивительно (Ю. Нельская-Сидур. С. 64).

…в последнее время события развиваются в отрицательном направлении. В Чехословакии ширятся выступления безответственных элементов, требующих создать «официальную оппозицию», проявлять «терпимость» к различным антисоциалистическим взглядам и теориям. Неправильно освещается прошлый опыт социалистического строительства, выдвигаются предложения об особом чехословацком пути к социализму, который противопоставляется опыту других социалистических стран, делаются попытки бросить тень на внешнеполитический курс Чехословакии и подчеркивается необходимость проведения «самостоятельной» внешней политики. Раздаются призывы к созданию частных предприятий, отказу от плановой системы, расширению связей с Западом. Более того, в ряде газет, по радио и телевидению пропагандируются призывы «к полному отделению партии от государства», к возврату ЧССР к буржуазной республике Масарика и Бенеша, превращению ЧССР в «открытое общество» и другие…

Ася Берзер принесла рукопись Аксенова «Бочкотара».

– Это же плохой писатель, – пожал плечами А. Т. Мол, что я буду читать.

– Начинал он интересно.

– И начинал неинтересно (А. Кондратович. Новомирский дневник. С. 106).

Габая И. Я. и Марченко А. Т. лишить гражданства СССР и выдворить из Советского Союза.

Эти меры, – говорится в Докладной записке, – по нашему мнению, явятся конкретным серьезным предупреждением Якиру, Литвинову, Киму, Григоренко и другим, занимающимся антиобщественной деятельностью (Крамола. С. 390–391).

Надо помнить, – заявляет А. Степанова, – что борьба в области театральных течений – борьба идеологическая. Разумеется, ставить классические пьесы сегодня надо так, чтобы они были близки и понятны современным зрителям. Но при этом нельзя допускать искажения прогрессивных замыслов писателей прошлого. К сожалению, так получилось у режиссера Эфроса, поставившего «Трех сестер», и у режиссера Захарова, поставившего «Доходное место». В их спектаклях Чехов перестает быть Чеховым, а Островский – Островским.

А самое главное, объективно получается так, что спектакли приобретают неверное идейное звучание (А. Эфрос. Три сестры. Т. 2. С. 242–243).

Советский суд осудил двух политических клеветников и двурушников . Как ни странно, нашлись среди наших литераторов добровольные адвокаты, выступившие на защиту пособников враждебного нам лагеря… Спустя полтора года советский народный суд осудил трех уголовников , на этот раз вообще не имеющих никакого касательства к литературе и провокационно произведенных в ранг писателей разными зарубежными «голосами» и «подголосками»

Справедливости ради следует отметить, что если не считать трех-четырех известных писательских имен, большинство подписавших эти письма ничем не прославили нашу литературу Уместно напомнить этим литераторам, что такое гуманизм в понимании Максима Горького. Великий сын великого народа считал, что подлинный гуманизм – это воинствующий гуманизм непримиримой борьбы против лицемерия и фальши тех, кто заботится о спасении старого мира.