Белое дело в России: 1917-1919 гг. - Василий Цветков

Об отношении Главкома ВСЮР к власти Колчака говорилось также в выступлении вернувшегося из Екатеринодара в Одессу князя Е. Трубецкого. Член Бюро СГОР зачитал ответ Деникина на заданный ему вопрос о «взаимоотношениях с Колчаком». Генерал «заявил, что оба они признают власть каждого из них в сфере их оперативных баз; при этом добавил, что «когда мы встретимся, мы сговоримся в пять минут» (фраза, ставшая затем хрестоматийным определением отношения Деникина к Верховному Правителю. – В.Ц.). Во время визита в Екатеринодар и встреч с Деникиным в январе 1919 г. Трубецкой заявлял, что СГОР «стоит на точке зрения всемерной поддержки Добровольческой армии и никогда, и ни при каких условиях не выступит против решений Верховного Командования в области гражданского управления». По впечатлениям князя «и в Сибири (об этом говорили и Щербаков, и Толстой-Милославский. – В.Ц.), и на Северном Кавказе наблюдается постепенное поправение». Происходит «борьба двух миросозерцаний, мелкобуржуазного и социалистического», – так определял Трубецкой свои впечатления от поездки на Кубань и о кубанском казачестве. Эта борьба, – считал докладчик, – «несомненно окончится победой буржуазных элементов, как более здоровых, сильных и устойчивых. Надеяться на союзников особенно не приходится, так как до сего времени они не оказали Добрармии никакой помощи… Вся надежда России на Восток, откуда успешно начал свое движение адмирал Колчак. И потому пора бросить соглашательскую политику с социалистическими партиями, ничего за собою в сущности не имеющими и лишь мешающими нормальному ходу выздоровления нашей Родины» (20).

После оставления Одессы бюро СГОРа переехало в Екатеринодар, а затем в Ростов-на-Дону. «Постепенное поправение», применительно к самому СГОРу, выразилось в постепенном отказе от сотрудничества с представителями земско-городских объединений, отказе от идеи создания «директориальной власти» и в переходе к поддержке политики деникинского правительства. Уже в марте 1919 г., накануне эвакуации Одессы, в Екатеринодаре состоялось совместное заседание делегации СГОРа (Меллер-Закомельский, Кривошеин, Львов, Савич, Чебышев, князь Е. Трубецкой) и членов Правления ВНЦ (Федоров, Нератов, графиня Панина, князь Г. Трубецкой, Степанов, Юренев). 15 марта обсуждался проект организации южнорусской власти. Совещание носило, скорее, согласительный, а не «учредительно-санкционирующий» характер. Нужно было добиться взаимопонимания между ведущими российскими общественно-политическими организациями в отношении к уже сложившейся на белом Юге системе управления. В выступлениях руководителей обеих организаций, Астрова и Кривошеина, высказывались общие оценки. Астров подчеркивал весьма интересный политико-правовой момент: при условии сохранения верховного командования у Антанты, генерал Деникин мог считаться подчиненным только Верховному Главнокомандующему маршалу Фошу, в качестве «одного из военачальников» союзной армии и, таким образом, признавался «де-факто» державами Согласия. Следовало считаться со сложившейся на Юге системой правительственной власти, но говорить о каком-либо подчинении генерала Деникина союзному командованию в лице генерала Франшэ д’ Эспере, учитывая уже сложившуюся систему правительственной власти, вряд ли возможно. «Деникин – созидатель государственной власти», поэтому «все присутствующие в заседании единогласно признали, что власть должна быть организована в форме диктатуры в лице генерала Деникина».

Астрова поддержал Кривошеин, высказавшийся, что «в вопросе умаления генерала Деникина, с точки зрения государственности, ни на какие уступки идти нельзя». Напротив, с точки зрения политической целесообразности, Кривошеин (его поддерживали также Савич и Масленников) предложил объявить Главкома ВСЮР еще и Правителем Юга России. Юренев, Степанов, Кауфман и Федоров считали это провозглашение преждевременным, но не терпящим отлагательств: сразу, «как только с продвижением Добровольческой армии вперед или при первой крупной победе над большевиками наступят благоприятные к тому условия». Показательна эволюция политических взглядов членов СГОР. Если во время работы Ясского Совещания Савич и Кривошеин настаивали на диктатуре Великого Князя Николая Николаевича, то спустя несколько месяцев они уже соглашались на признание диктаторских полномочий Деникина. Важно отметить, что провозглашение в региональном масштабе статуса единоличной власти было характерно для последнего этапа южнорусского Белого движения. Так, Правителем Юга России стал в 1920 г. генерал-лейтенант П. Н. Врангель, а сами Кривошеин и Савич вошли в состав Правительства Юга России.

Еще раньше, в начале января 1919 г., Савич предлагал план в форме записки на имя Астрова реорганизации власти, по которому «Главой власти должен быть глава армии», имеющий двух помощников – по военной и по гражданской части. Первым во властной «троектории» являлся начальник штаба, вторым – премьер-министр, наделенный, вместе с Советом министров, всеми гражданскими полномочиями. Совет министров «приглашался Главковерхом» по персональному признаку, а «не по выбору и делегированию партий или классов». Предпочтение следовало отдавать «лицам с административным опытом», «партийная окраска» которых – «не важна». Кроме этого, «при Главковерхе организуется совещательный орган по гражданским и политическим делам из общественных деятелей, им приглашаемых персонально или по рекомендации учреждений и партий, в числе от 40 до 60 человек». Совещание становилось «как бы трибуной для всяких принципиальных обращений власти к населению», а также занималось «подготовкой материала для законодательства». Савич оригинально оценивал предполагавшееся Совещание: «Задача этого учреждения – удовлетворить самолюбия главарей групп и партий, дать суррогат Парламента, предоставить правительству публичную кафедру, служить опорой для внешней политики правительства». По мнению Астрова, «права этого Совещания близко подходили к правам Государственного Совета старого состава». «Эта схема должна была подготовить почву для Великого Князя Николая Николаевича, который должен был выступить, когда произойдет соприкосновение Добрармии с регулярной Красной армией (очевидно, с целью привлечения на свою сторону кадрового офицерства и солдат, вынужденных служить у большевиков. – В.Ц.)». Но Савич не исключал возможности осуществления такой реорганизации к моменту предполагавшегося переезда Ставки Главкома ВСЮР в Крым (21).

В Екатеринодаре руководящие полномочия фактически перешли к Кривошеину, хотя формальным председателем Совета продолжал считаться Меллер-Закомельский. На открытии отделения СГОРа в столице Кубани выступил Н. Н. Львов. Его обширный доклад отражал проблемы формирования Белого движения, его идеологии и был весьма важен в плане сближения с позицией самого СГОРа. Налицо было явное «поправение» его позиций, что отразилось, в частности, в пафосной трактовке Львовым популярных терминов и словосочетаний («старый режим», «Вандея», «славянское единство» и др.). Начав с оценки последствий Первой мировой войны («Война – не борьба двух чудовищ империализма – Англии и Германии, – а столкновение двух миров: славянского и германского… победа союзников означает, прежде всего, освобождение славянства от гнета и порабощения германизмом», «отныне славянство не будет служить навозом для германской культуры»), Львов в заключении горько сожалел: «Трагизм России заключается в том, что в этот торжественный день в истории она выведена злодейской рукой из строя победителей». «Ее историческая миссия среди славянства оборвана изменой… Славянство освобождено не Россией, а союзными державами».