Люди шторма - Сергей Зверев

К обеду из столицы прибыл советник российского посольства. Но к задержанным морякам его не пустили – мол, понимаете ли, вашим соотечественникам вменяется тяжелейшее преступление, в нашей республике за контрабанду наркотиков вообще полагается смертная казнь, идут оперативно-следственные действия, потерпите несколько часов, и мы представим вам ваших сограждан, а заодно и неоспоримые доказательства их вины.

Тем временем в изоляторе временного содержания вовсю шла обработка российских моряков – мол, признавайтесь, шакалы, и насчет злонамеренного нарушения границы, и насчет наркотиков, а то совсем плохо будет; ваша страна от вас уже отказалась, чтобы не дискредитировать собственный Морфлот на международной арене. И хотя того же Горецкого крутили самые опытные следователи местных спецслужб, решить вопрос кавалерийским наскоком не удалось. На длительные допросы просто не оставалось времени, а применять к морякам пытки не поступило команды. А потому российскому дипломату просто продемонстрировали видеофиксацию обыска в капитанской каюте: вот вам наркотики, вот вам тайник для их транспортировки, вот вам протоколы обыска, вот подписи понятых. Так что все сходится, за подобные вещи положены арест и следствие.

– Но вы не волнуйтесь, – лицемерно заверили дипломата. – Делом занимаются лучшие следователи Министерства государственной безопасности, они наверняка во всем разберутся. К тому же оно на особом контроле нашего президента. Степень вины ваших моряков может решить только суд, как это и принято в цивилизованных странах.

Российский дипломат, естественно, не поверил ни заверениям, ни видеозаписи, ни протоколу: ведь и у местного Министерства государственной безопасности, и уж тем более у президента-диктатора, безраздельно правившего страной, была самая незавидная репутация даже в Средней Азии. Уже к вечеру российский МИД отправил гневную ноту по поводу случившегося – мол, требуем независимого международного расследования, а главное – немедленной встречи с задержанными моряками «Астрахани» и снятия ареста с самого гидрографического судна. Однако на Востоке подобными заявлениями трудно кого-нибудь смутить. Формальный ответ прозвучал в лучших традициях азиатских деспотов: мол, мы обязательно организуем и встречу с задержанными, и снимем арест с «Астрахани», но не теперь, ведь у нескольких членов экипажа обнаружена опасная инфекция, которая может перекинуться на все население портового города, ваши моряки согласно международным санитарно-эпидемиологическим нормам проходят карантин, судно дезинфицируется, так что как только, так сразу.

Оппоненты явно тянули время. Зачем им это требовалось, оставалось лишь догадываться. Однако, судя по всему, главной причиной ареста «Астрахани» и изоляции всего экипажа были не «наркотики» и даже не смехотворный предлог обнаружения «инфекции», а что-то совсем другое.

Как бы там ни было, но освободить моряков усилиями дипломатов не представлялось возможным. Даже встретиться с ними было нельзя. Все требования российского МИДа тонули в бюрократической переписке и постоянных заверениях о том, что «все решит наш гуманный и справедливый суд». А затем о судьбе моряков вообще перестали что-либо сообщать.

Однако у российской стороны оставался еще один способ решения вопроса. Способ этот был хотя и не дипломатический, но тем не менее очень действенный…

Половину кабинета занимал стол – тяжелый, стильный, красного дерева, затянутый зеленым сукном. Несколько массивных телефонов, бронзовая чернильница, старомодный сейф и сборчатые шелковые портьеры на окнах говорили о том, что эти начальственные апартаменты наверняка обжиты еще с советских времен. Однако хозяин кабинета никак не вписывался в винтажный антураж. Высокий, с поджарой фигурой стайера и цепким взглядом глубоко посаженных глаз, он напоминал скорее преуспевающего менеджера серьезной европейской фирмы, чем адмирала российского ВМФ.

А вот профессиональная принадлежность его собеседника – высокого брюнета с массивной квадратной челюстью и пронзительным взглядом стальных глаз – сомнений не вызывала, хотя и одет он был в «гражданку». Безукоризненная строевая выправка, точность движений и характерный для моряка прищур – все это выдавало в нем элитного флотского офицера.

Несмотря на явную разницу в возрасте и, несомненно, в звании, хозяин кабинета беседовал с брюнетом с подчеркнуто уважительными интонациями.

– …итак, все дипломатические способы освободить наших моряков исчерпаны, – подытожил адмирал. – А потому чисто формально ситуация может развиваться по двум сценариям. Первый – мы просто сдадим наших людей, как стеклотару. Забудем, что они наши соотечественники, забудем про «Астрахань», про жесточайший шторм, в который они попали… Второй сценарий более правильный.

– Недипломатическими способами, товарищ адмирал? – уточнил брюнет.

– Ничего другого не остается – если уж мы исчерпали все законные средства международного права, – прозвучал ответ.

Поднявшись со старомодного кресла, хозяин кабинета подошел к стене, сдвинул сборчатые портьеры… Крупномасштабная карта юго-запада Каспия была испещрена многочисленными флажками, стрелочками и кружочками.

– Вот тут, – указка адмирала очертила на синем фоне овал, – традиционные места вылова сельди. Еженедельно в этом квадрате проходит до сотни рыболовецких судов – наших, азербайджанских, иранских… и так далее. Одним больше, одним меньше. Никто их не считает. Никто не удивляется появлению новых сейнеров, траулеров и даже плавучих рыбкомбинатов. Понимаете, куда я клоню, капитан-лейтенант?

– Постоянная плавучая база, – подхватил собеседник и, опустив очевидные логические построения, продолжил: – До юго-западного берега Каспия, имея хорошие средства подводной транспортировки, не более одного часа ходу. Высадка в удобном месте. Рекогносцировка на местности. Мониторинг тюрьмы, где находятся наши ребята. Далее – по ситуации.

– В том-то и дело, что по ситуации. – Адмирал отложил указку. – А всей полноты ситуации мы пока не знаем. Да и о пленных моряках известно немногое. Наш дипломат выяснил лишь то, что находились они в камерах предварительного заключения портовой полиции. Сообщили о какой-то инфекции, то есть получается, что их перевели в карантин.

– В глубь страны?

– Не думаю. Арестованную «Астрахань» через арык в глубь страны не перегонишь. А наши моряки, как я понимаю, нужны только вкупе с гидрографическим судном, которое, кстати, уже ремонтируется в сухом доке. Вопросы есть?

– Так точно. Почему бы нашей группе не проникнуть на место под каким-нибудь подходящим легендированием? – прищурился брюнет. – Ведь в этот порт заходит масса судов со всего Каспия!

Адмирал отрицательно покачал головой:

– Уже думали. Не получится. С позавчерашнего дня увольнения на берег для иностранных моряков строго ограничены. Якобы «инфекция», которую, как ты понимаешь, наши моряки и занесли. А потом, не забывай, с кем нам приходится иметь дело: в этой республике порядки теперь похлеще, чем у нас были при Сталине. Любой иностранец, проявивший интерес к арестованным нарушителям государственной границы, сразу же вызовет интерес соглядатаев из их Министерства государственной безопасности.