Не мешайте палачу - Александра Маринина

– Вы думаете, его захотят похитить, чтобы вытрясти из неговсе, что он знает?

– Мне приходится так думать. Видишь ли, деточка, ученикБулатникова генерал-майор Минаев располагает сведениями о том, что примернотри-четыре месяца назад кто-то стал проявлять активный интерес к осужденному захулиганство Павлу Дмитриевичу. И у него есть все основания полагать, что кСауляку начали подбираться, причем даже не с одной стороны, а с двух, а то и с трех.Сауляк работал на Булатникова и, во-первых, может знать, кто и почему убралгенерала, а во-вторых, может знать много такого, что очень пригодится вначинающейся предвыборной гонке. В этом деле, как ты понимаешь, все средствахороши, и каждый действует по мере собственного разумения. Кто-то начнетклеймить сволочей-руководителей и добиваться, чтобы были выплаченызадолженности по зарплате и пенсиям, кто-то будет доказывать, что придумалсамый эффективный способ прекращения чеченской кампании, а кто-то начнет землюрыть в поисках компры на соперника и его группировку.

– Ну и прекрасно. Так я все равно не понимаю, в чемпроблема. Что, у генерала Минаева нет возможности обеспечить Сауляку охрану?Почему эта проблема вдруг стала вашей, а не его?

– Потому что Антон Андреевич Минаев не имеет в своемраспоряжении оперативных аппаратов и не хочет огласки. Потому что АнтонАндреевич Минаев обратился со своей проблемой к своему старому приятелюАлександру Семеновичу Коновалову, а генерал Коновалов, в свою очередь, переложилее на мои плечи. И потому что обеспечивать охрану Сауляка бессмысленно.Количество перейдет в качество, но суть результата от этого не изменится. ЕслиСауляка будет охранять один человек – убьют или похитят обоих. Если на егоохрану выделить пять человек – для достижения цели к воротам колонии явятсячеловек десять бандитов. Если вокруг Сауляка выстроить роту – понадобитсявойсковая операция, чтобы его достать. Но его же все равно достанут, пойми это.Два года он молчал, два года от него не просочилось никакой информации, но этосовершенно не означает, что он ею не располагает. И те, кто сейчас проявляет кнему такой интерес, хотят эту информацию из него вытрясти, чтобы использовать вполитической игре.

– Ну и пусть используют, – пожала плечами Настя. –Нам-то с вами что за печаль? На то она и игра, пусть резвятся.

– Ничего-то ты не понимаешь, – покачал лысой головойГордеев по прозвищу Колобок. – Во-первых, я получил приказ от генералаКоновалова, не выполнить который я не могу. У него есть оперативная информацияо том, что готовится убийство или похищение человека, и он дает мне задание этопреступление предотвратить. Все, деточка, разговор окончен, сколько бы я нидергался. Во-вторых, это мы с тобой – майор да полковник, люди тихие инезаметные, а они – генералы, лица, приближенные к императору. Им этот Сауляктоже нужен, потому что оба они наверняка в чьей-нибудь команде. И хорошо, еслив одной. Потому что если в разных, то мы с тобой еще хлебнем дерьма от них же.И вот я спрашиваю тебя, деточка: знаешь ли ты, что нужно сделать, чтобы довезтиПавла Дмитриевича Сауляка от колонии в Самарской области до столицы нашейродины живым и невредимым?

– Знаю, – сказала она. – Я знаю, что нужносделать. Только я не очень себе представляю, как это сделать.

* * *

Он был спокоен и терпелив, как впавшая в анабиоз ящерица. Доконца срока всего шесть дней, но его это оставляло равнодушным, потому что онникак не мог решить, хорошо это или плохо. Сауляк ежедневно читал газеты с тогосамого дня, как оказался в этой зоне, чтобы понимать, миновала ли опасность, нотак и не понял. То ему казалось, что можно выходить, что ничего плохого с нимуже случиться не может, то вдруг опять что-то происходило во внутреннейполитике, и он считал за благо отсидеться в тиши. Не имея за плечами ни одногонарушения режима, постоянно перевыполняя нормы выработки в цехе, он в любоймомент мог подойти к начальнику отряда и сказать, что хочет похлопотать обусловном или условно-досрочном освобождении. Причин для отказа не нашлось бы, исуд наверняка удовлетворил бы ходатайство. Но Павел Сауляк так и невоспользовался этим. Не было у него уверенности, что там, снаружи, на воле, онбудет в безопасности. И что его ждет через шесть дней? Может, выкинутькакой-нибудь фортель, пока не поздно, и намотать себе дополнительный срок? Иливсе-таки выйти?

Сауляк имел собственные принципы работы, и одним из этихпринципов был запрет на повтор одного и того же приема, если это может привестик расшифровке. В первый раз, два года назад, он намеренно совершил преступлениеи отправился за решетку, там ему было спокойно и безопасно. Но, если есть люди,которые за ним наблюдают и ждут, когда он выйдет, они сразу догадаются, что оних боится, если за несколько дней до освобождения он сделает все для того,чтобы не выйти из зоны. Трюк дешевый и всем известный. Пока можно делать вид,что ничего особенного не знаешь, что два года назад действительно напился инахулиганил, с кем не бывает, и тебе даже в голову не приходит, что кто-томожет за тобой охотиться, что ты для кого-то представляешь интерес. Почему неприходит? Да потому что в этой голове и нет ничего интересного, так, глупостиодни. А вот если показать свой страх, это все равно что признаться: да, ребята,я много знаю, да такого, что у вас волосы на ушах сначала вырастут, потомзашевелятся, а потом все от ужаса повыпадают. Тогда точно кранты. Тогда в любойзоне достанут, ни за чем не постоят, никаких денег не пожалеют на взятки, адостанут.

Павел повернулся на койке, почувствовал, как заныл бок –давал себя знать холецистит, сел, спустив ноги на пол. Барак спал или делалвид, что спит. Сауляк знал, что в этой обманчивой тишине чего только непроисходит…

Он натянул сапоги и пошел по проходу, не топая, но и нестараясь особо не шуметь. Походка у него была мягкая и легкая, и он без всякихдополнительных усилий передвигался почти бесшумно.

– Ты куда, Черенок? – послышался шепот сзади. –Гляди, нарвешься.

Павел даже головы не повернул. Он знал, что единственнымчеловеком, который не хочет, чтобы Сауляк вышел из зоны, был молоденькийпервоходок Коля, осужденный за дурацкую кражу еще по малолетке и переведенныйво взрослую колонию по достижении восемнадцати лет. Коля пришел в зону совсемнедавно, месяца два назад, и его невысоким, ладно скроенным телом сразу жезаинтересовались любители. Сауляк, который дал себе зарок ни с кем не контачитьв колонии в целях собственной же безопасности, вынужден был отступить отданного себе слова, потому что пожалел мальчишку. Краем уха он ловил разговоры,ведущиеся вокруг того, «как бы Кольку опустить половчее», и терпеливо ждал,когда подонки приступят к осуществлению своего замысла. Ждать пришлось недолго,заводилы наконец договорились о порядке очередности. Сауляк глаз с мальчишки неспускал, и когда понял, что «вот, началось», тихо подошел к двери, за которойукрылись насильники. Возле двери, разумеется, стояли двое жлобов, которыхпоставили «на атас», пообещав дать попользоваться Колей после паханов, но онине являли собой препятствия для Павла. Давно еще, спустя только месяц послеприхода Павла в зону, все знали, что связываться с ним нельзя. Себе дороже.Поэтому завидев бесшумно двигающуюся почти бесплотную фигуру Черенка, онитолько и думали о том, как бы не встретиться с ним взглядом.