Лираэль - Гарт Никс

— Извините, — сказал охранник, — могу я здесь присесть?

Лираэль неохотно кивнула, он сел, и куртка его загремела.

— Я Барра, — произнес он, улыбаясь, — ты здесь в первый раз?

— Что? — переспросила Лираэль. Она была смущена и озадачена. — В трапезной?

— Нет, — возразил Барра со смехом и повел рукой в воздухе, — на Леднике Клэйр. Я здесь уже был один раз, так что могу показать тебе все… хотя, я думаю, твои родители тут часто торгуют?

Лираэль снова отвела взгляд, чувствуя, что ее щеки заливает краска. Она попыталась придумать, что бы сказать в ответ, но в голове была лишь одна мысль: даже чужие знают, что она не настоящая Клэйр. Даже этот глупый, недоразвитый, гремящий своими доспехами балбес.

— Как тебя зовут? — спросил Барра, будто не замечая смущения Лираэль.

Лираэль прокашлялась и облизала губы, но ничего не смогла произнести. Ей казалось, что у нее нет ни имени, ни какого-то вообще названия. Она даже не в силах была взглянуть на Барру, потому что глаза ее были полны слез, и тогда она уставилась на недоеденную грушу на своей тарелке.

— Я только хотел поздороваться, — пробормотал Барра напряженным голосом, не понимая причин ее странного молчания.

Лираэль кивнула, отчего на грушу упали две слезы. Она не подняла взгляд и не вытерла слезы. Ее руки были сейчас столь же бесчувственны и бесполезны, как и голос.

— Ну, извини, — проговорил Барра, вставая из-за стола. Лираэль проводила его взглядом. На глаза ей упали пряди волос. Когда он отошел, один из мужчин что-то сказал, но так тихо, что Лираэль не услышала. Барра усмехнулся, а мужчины и некоторые женщины захохотали.

— Сегодня мой день рождения, — горестно шепнула Лираэль своей тарелке, — я не должна плакать в свой день рождения.

Она поднялась и неуклюже выбралась из-за стола. Отнесла тарелку и вилку к посудомойному окну, стараясь не встретиться взглядом с работавшими там кузинами.

Она все еще держала тарелку в руках, когда одна из Клэйр спустилась вниз по главной лестнице и ударила металлическим наконечником своей волшебной палочки в первый из семи гонгов, стоявших на нижних ступенях. Лираэль замерла, а все сидящие в трапезной прекратили разговоры. Клэйр спускалась по ступеням, ударяя по очереди во все гонги. Каждая последующая нота сливалась с предыдущими, и эхо разносилось в тишине.

На нижней ступени Клэйр остановилась и подняла свою волшебную палочку. Сердце Лираэль подпрыгнуло, а желудок сжался от страха. Все было так, как она и воображала. Она была уверена, что это начало ее Зрения.

Соора, судя по волшебной палочке, сейчас была Глашатаем Стражи Девятого Дня, Глашатаем, провозглашавшим, что Стража увидела что-то весьма важное для Клэйр или Королевства. Глашатай также провозглашал, когда Стража видела девочку, получившую Дар Зрения.

— Знайте все, знай каждый, — объявила Соора. Ее чистый голос доносился до самых дальних углов трапезной, до кухонь и посудомоечных люков. — Стража Девятого Дня с великой радостью сообщает, что Дар Зрения пробудился в сестре нашей…

Соора перевела дыхание, чтобы продолжать, и Лираэль закрыла глаза, зная, что Соора готовится произнести ее имя. Это должна, это должна, это должна быть я, думала она. Ничего, что это случилось на два года позже, ведь сегодня день моего рождения. Это точно.

— Аннисель, — произнесла Соора нараспев. Затем она повернулась и стала подниматься по лестнице, легонько прикасаясь к гонгам, и по мере ее удаления нарастал гул разговоров.

Лираэль открыла глаза. Окружающий мир ничуть не изменился. Она не обрела Зрение. Все будет так, как раньше. Отвратительно.

— Позвольте вашу тарелку? — спросила какая-то ее кузина из-за посудомоечного окна. — Ой, Лираэль! Я думала, ты — посетитель. Тебе бы надо поторопиться наверх, дорогая. Пробуждение Аннисель начнется через час. А почему ты завтракала здесь?

Лираэль не ответила. Она отдала тарелку и пошла через трапезную как сомнамбула, задевая по дороге столы. В ее голове звучали слова, произнесенные Соорой: «Зрение пробудилось в нашей сестре Аннисель».

Аннисель облачат сегодня в белые одежды, увенчают серебряными и лунными камнями, а Лираэль в это время должна будет одеть синюю тунику, форму ребенка. У ее туники не был подшит подол, его давно отпустили на максимальную длину, и все равно одежда была слишком короткой.

Аннисель десять дней назад исполнилось одиннадцать лет. Но ее день рождения просто ничто по сравнению с сегодняшним днем, днем ее Пробуждения.

Дни рождения и есть ничто, подумала Лираэль, механически переставляя ноги вверх на каждую из шестисот ступеней, ведущих из нижней трапезной в западный коридор, длиной в двести шагов, а затем — сто две ступеньки наверх, к задней двери зала Юных. Она считала каждую ступеньку, не поднимая глаз, и видела лишь скольжение белых одеяний и мелькание черных тапочек. Все Клэйр торопились в Большой зал, чествовать очередную девочку, присоединившуюся к тем, кто видел Будущее.

Добравшись до своей комнаты, Лираэль обнаружила, что маленькая радость от дня рождения испарилась. Сегодня — день Аннисель, думала Лираэль. Она должна быть счастлива за Аннисель. Она должна забыть о собственном горе.

Лираэль в отчаянии бросилась на кровать. К Пробуждению Аннисель необходимо переодеться, но невозможно было даже подумать о том, чтобы подняться и идти куда-то. Она изо всех сил пыталась думать о чем-то другом, забыть то ужасное мгновение в нижней трапезной, когда она не услышала своего имени. Наконец Лираэль приняла решение. Она не пойдет на Пробуждение Аннисель.

Едва ли она кому-то там нужна, но Клэйр могли прийти за ней. Эта мысль заставила Лираэль встать с кровати и осмотреть комнату в поисках места, где можно спрятаться. Под кроватью — самое простое, но там было тесно и пыльно, — в общей уборке Лираэль не участвовала уже несколько недель.

Взгляд ее упал на гардероб. Но его форма напомнила ей вертикально стоящий гроб. Этот образ был не нов. Клэйр всегда говорили, что у нее нездоровое воображение. В детстве Лираэль любила разыгрывать драматические сцены со смертью из известных рассказов. Играть она прекратила довольно давно, но думать о смерти не перестала. В частности, о своей собственной.

— Смерть, — прошептала Лираэль, содрогнувшись. Затем произнесла это слово еще раз. Просто слово, но оно означало избавление от всего, что ей так досаждало. Сегодня она, конечно, могла не пойти на Пробуждение Аннисель, но как быть дальше?

Можно покончить с собой, размышляла Лираэль, тогда не придется видеть, как девочки, которые намного младше ее, обретают Дар Зрения. Ей не придется торчать в толпе детей, одетых в синие туники.

Все эти дети украдкой поглядывали на нее во время церемоний Пробуждения. Лираэль знала этот взгляд и улавливала в нем страх. Они боялись, что с ними случится то же самое и они будут лишены единственного, что по-настоящему ценно в жизни. Ей не придется сносить жалостливые взгляды Клэйр и их расспросы. Как будто ее чувства можно описать словами. Да и не стала бы она рассказывать, каково это — в четырнадцать лет не обладать Зрением.