Танец богов - Норма Бейшир

— Тогда, быть может, вы не откажете мне в интервью при следующей встрече? — спросила Мередит.

Александр ослепил её улыбкой.

— Обещаю, — сказал он. — Если и когда нам доведется встретиться, считайте, что интервью уже у вас в кармане.

— Ловлю вас на слове, — предупредила Мередит. И тут же подумала, насколько ничтожны шансы на подобную встречу.

Днем Александр и Константин Киракисы, сопровождаемые охраной, без которой старший Киракис не ступал и шагу, покинули отель «Беверли Уилшир». Огромный лимузин поджидал их у входа, чтобы доставить в аэропорт к личному самолету.

— Ты уверен, Александр, что не хочешь вернуться со мной в Грецию? — спросил Киракис, когда лимузин мчал на юг по автостраде Сан Диего. — Твоя мать была бы рада тебя повидать.

— Сам знаешь, отец, сейчас я вырваться не могу, — ответил Александр. — Я набрал слишком много обязательств, да и вообще забот полон рот…

Киракис насупился.

— А только ли дела удерживают тебя здесь? — спросил он. — Или — женщины? — С этими словами он показал сыну разворот газеты «Лос-Анджелес Таймс», где Александр обнимался с Франческой Корренти.

— Нет, отец, — безразлично отмахнулся Александр. Он прекрасно знал, что Франческа будет ждать его по возвращении. Она всегда была под рукой, готовая ждать хоть вечно. Порой её собачья привязанность действовала ему на нервы, вызывала стремление куда-нибудь уехать, побыть одному. Александр был бы и вправду счастлив вырваться на недельку-другую в Грецию. Он уже давно не видел мать и сильно скучал по ней. В последнее время она недомогала, и врачи не рекомендовали ей путешествовать — вот почему ей не удавалось, как прежде, прилететь в Нью-Йорк, чтобы навестить сына.

Хмуро разглядывая фотографию, Киракис процедил:

— Я хотел бы, Александр, чтобы ты впредь вел себя поосторожнее.

— Но снимок был сделан…

— Когда вы с этой дамой входили в вестибюль отеля «Плаза», где она в настоящее время проживает, — закончил за него отец. — Все настолько понятно и откровенно, что ты мог с таким же успехом поместить объявление на целую полосу «Нью-Йорк Таймс».

— Трудно быть осторожным, отец, когда папарацци преследуют тебя буквально по пятам, — вздохнул Александр. — У меня, кажется, вообще личной жизни не осталось.

— Это все потому, что ты стал для них легкой добычей, — укоризненно сказал Киракис. — Они знают, что, если не спускать с тебя глаз, то рано или поздно ты отколешь что-нибудь такое, что вознаградит их за потраченные усилия. Сегодня это синьорина Корренти, завтра — или на следующей неделе — ещё кто-нибудь. Ты стал настоящим ньюсмейкером, сынок. Жаль только, что популярность твоя не самая положительная.

— Ты меня упрекаешь, отец? — холодно спросил Александр.

— Просто нам с твоей матерью не по душе твой образ жизни, — сказал Киракис, тщательно подбирая слова. — Мы от тебя этого не скрываем, хотя и прекрасно понимаем, что ты сам хозяин собственной жизни. Только об одном я тебя прошу — держись поосторожней. Твоя мама очень болезненно относится к, так сказать, стирке грязного белья на людях.

Александр тяжело вздохнул.

— Хорошо, — сказал он. — Я попытаюсь уважить вашу просьбу. Только давай теперь сменим пластинку — меня немного утомила эта тема.

— Не сомневаюсь, — кивнул Киракис. — Только скажи мне, сынок, ты хоть раз задумывался всерьез о том, чтобы жениться? Создать семью, детишками обзавестись? — В голосе звучало неподдельное волнение.

Александр натужно рассмеялся.

— Я ещё не готов к тому, чтобы связать себя семейными узами, отец, — ответил он. — И уж тем более не готов стать отцом. Да и в любом случае я ещё не встретил женщину, на которой хотел бы жениться.

— Когда я был в твоем возрасте… — произнес Киракис, не скрывая раздражения.

— К этому времени вы с мамой состояли в законном браке уже целых десять лет. Ты уже основал «Афина Шиппинг Компани», которая позже сделалась краеугольным камнем «Корпорации Киракиса». У мамы были два выкидыша, и врачи предупреждали, что, забеременев в третий раз, она может погибнуть, — закончил Александр, загибая пальцы на руке. — Да, отец, нашу славную историю я давно выучил назубок. Еще в далеком детстве — подобно тому, как другие дети заучивают сказки.

— Тебя это забавляет, Александр, но, между прочим, ты — мой единственный наследник, — сухо сказал Киракис. — И после моей смерти ты унаследуешь все то, чего я добился таким непосильным трудом. Не забывай: любая империя существует лишь до тех пор, пока у правителей есть наследники.

— Вот, значит, для чего люди заводят детей, — горько промолвил Александр, в упор глядя на отца. — Но вот только непонятно, зачем тогда нужны дети беднякам? Уж им-то нечего оставить в наследство, кроме рваных портков да горстки медяков.

— Ты хочешь вывести меня из себя, — промолвил Киракис, рассеянно посматривая в окно — они уже приближались к международному аэропорту Лос-Анджелеса. — А я так надеялся, что ты поймешь. Управлять корпорацией должен только Киракис. И контрольный пакет акций всегда должен оставаться у Киракисов.

— В каких скрижалях это записано, отец? — холодно спросил Александр.

— Я вижу, с тобой бесполезно разговаривать, — раздосадованно сказал Киракис. Порой Александр становился упрям как осел, подумал он. Господи, неужели он никогда не созреет для того, чтобы достойно править империей Киракисов?

Сидя в своем небольшом кабинете в здании студии Кей-Экс-Эл-Эй, Мередит рассказывала Кей Уилсон, одной из своих коллег, занимавшей пост технического директора студии, о сегодняшних результатах. Мередит не скрывала разочарования из-за того, что не сумела взять интервью у Константина Киракиса, однако призналась, что сын магната приятно поразил её.

— Я рассчитывала увидеть перед собой Синюю Бороду, — сказала она, — а он оказался Прекрасным принцем.

— Рада за тебя, — улыбнулась Кей, наливая себе кофе из установленной в углу кабинета кофеварки. Затем, положив себе в чашку два кусочка сахара из миниатюрной сахарницы, выдвинула ящик стола, в котором, как она знала, Мередит держала банку сливок. — Скажи, он и в самом деле такой красавчик, каким выглядит на фотографиях?

— Даже лучше, — без малейшего замешательства ответила Мередит. — Причем, что самое любопытное, он совершенно не задирает носа. Хотя имеет полное право… если, конечно, хоть изредка смотрится в зеркало.

— Мда, вижу, он произвел на тебя неизгладимое впечатление, — промолвила Кей, многозначительно улыбаясь.

— Пожалуйста, без пошлых намеков, — сказала Мередит. — Просто он вел себя как настоящий мужчина. Да и трудно судить о человеке, проведя с ним какой-то час в битком набитом ресторане.

— Все понятно, — закивала Кей. — Тогда скажи мне вот что. Ежу ясно, что он произвел на тебя впечатление. Почему тогда ты не взяла интервью у него?