Судьба из другого мира - Марина Комарова

– Что? – Я натянула шлем и поправила застежки.

– То ли не стоило тебе говорить последнюю фразу, то ли надо было еще остаться и посмотреть сумочку и босоножки, – сказал он с самым невинным видом.

Я потеряла дар речи и уставилась на него.

– То есть не одной мне хотелось…

Мой мобильный разразился громкой трелью. Похлопав по карманам, я достала телефон и приняла вызов.

– Алло?

– Полинка, вы там все? – затараторила Вика. – Давайте быстрее, у нас тут… ой, такое! Словами не передать! Ждем вас!

Норге, г. Кристианнсанд

Утром я еще раз проверил почту и обнаружил непрочитанное письмо от Полины. На губах сама по себе появилась теплая улыбка. Полуночничает. Прислала несколько фотографий своего пса, важного такого и большого.

Я покосился на развалившегося на компьютерном столе Яссе. Троллиный кот – это хорошо для таких, как я. А вот собаки могут его не одобрить. Впрочем, Яссе вообще считает себя венцом творения, поэтому вполне может даже не обратить внимания на появление собаки в доме.

Выключив компьютер, я сложил руки за спиной и нетерпеливо шаркнул ногой, глядя на гаснущий экран. Когда Полина сюда переедет, придется достроить кое-что, переоборудовать комнаты, вряд ли такая хозяйственная девушка оценит столь безалаберное гнездо. К тому же о детях надо позаботиться. Разгрести второй этаж: там всегда светло и тепло, надо только немного привести в порядок. Когда живешь один, а потом с младшим братом, которому этот самый порядок еще менее важен, чем тебе самому, это никак не приведет жилище в идеальный вид.

До сих пор, кстати, не верится, что Полина согласилась. Обычно начинается: давай еще попереписываемся, поговорим побольше, узнаем получше, полюбуемся друг на друга в эту клоунскую камеру скайпа и… Нет, я могу понять. У них там, кажется, и правда беда с этими знакомствами по сети. Частенько норовят обмануть, вывесив чужие фотографии и показав не свой дом.

Для меня, честно говоря, это загадка. Зачем врать, если правда выплывет наружу? То ли я не понимаю чего-то возвышенного, то ли у нас, оборотней, как-то в этом плане все честнее и четче. Все сложно, в общем.

Дверь скрипнула, заглянул Йонне. Встрепанный со сна, со щетиной, в одних штанах и все равно с невероятно нахальной физиономией. Если я видел его именно так, то девушки почему-то находили безумно обворожительным. И не волосы-солома, а белокурые пряди, и не бессовестные болотные глаза, а нефритовые и таинственные, и не морда-кирпич, а очень мужественные черты лица… Короче, тьфу. Я никогда не пойму женщин.

Йонне бросил взгляд на потухший монитор и хмыкнул:

– Принцесса еще тебя не послала?

– Следи за своими пассиями, – любезно посоветовал я и едва не наступил на спрыгнувшего со стола Яссе.

– Уру-ру-ру, – сообщил тот, намекая, что пора бы позавтракать.

Подхватив его на руки, я мягко потрепал усатую морду, заглянул в огромные желтющие глаза и подсадил кота на плечо. Наши восточные соседи из Сверге почему-то называют их бьерами, порой причисляя к зверькам, похожим на кроликов, но… как по мне, кот и есть кот, как ты его ни назови.

Йонне уже гремел посудой, а кухню заполнил бодрящий аромат горных трав. Каким бы он ни был разгильдяем, на самом деле я безумно благодарен, что он рядом, наплевав на все традиции. Никто не ждал, что Йонне Ольсен поддержит опального старшего брата, оставив наследство и перспективы, которые готовил ему отец. О поступке родителей до сих пор вспоминать больно. Я нахмурился, задвигая неприятные воспоминания в самый дальний угол сознания. Сейчас не до этого. Тут наконец-то удалось отыскать девушку, к которой тянет со всеми ярчайшими признаками пары, и у меня сейчас есть занятия поважнее, чем перемалывать старые обиды.

– В холодильнике осталась только рыба, – оповестил Йонне, – поэтому у нас на завтрак будет рыба. А потом кто-то усадит свою бесхвостую морду в машину и привезет продуктов.

– Если ты намекаешь на меня, – хмыкнул я, усаживаясь за стол и наливая себе свежесваренного кофе, – то отсутствие хвоста на морде дает надежду, что я не останусь куковать в одиночестве до конца своей жизни. Видишь ли, не все женщины любят такую экстремальную внешность.

Йонне только фыркнул, подхватил свою чашку с травами. Пожалуй, он единственный из всех, кого приходилось знать, любит именно их, а не кофе, без которого не представляет жизни ни один житель Норге.

Рыба, поджаренный хлеб и овощи. Хоть сегодня не надо облетать Границу, но все равно лучше нормально поесть. Мало ли что может произойти. Даже в выходной день.

– А ты уже придумал, как ей все будешь объяснять? – с интересом спросил брат, разламывая пополам кусок хлеба с золотистой корочкой.

– Главное, чтобы в шверг села, – пробормотал я, делая вид, что увлечен рыбой.

На самом деле это серьезно. Полина считает меня иностранцем, но никак не иномирцем. И хоть в Норге она будет не первой девушкой с Земли, но… ведь это будет моя девушка. А разъяснять момент переноса в другой мир мне пока еще не приходилось. Хвостом и прочими частями тела я чувствовал грядущие весомые проблемы.

Но, вспомнив милую улыбку Полины и совершенно невероятную легкость в общении, понял, что все это мелочи.

– Что ж, тогда придется мне ее заманивать внутрь, – невозмутимо сказал Йонне. – Хочешь, я надену что-нибудь красненькое? Или в блестках? Клюв даю, она не устоит.

Я закатил глаза. Кажется, он всерьез считает, что Полину такое может заинтересовать. Вот же… деревенщина.

И уже было собрался сказать, что думаю, но раздался резкий вой сирены, заставив нас подпрыгнуть на месте.

– Граница, твою налево! – выругался Йонне.

– За мной! – бросил я на бегу к оружейной.

Йонне еще раз ругнулся и помчался за мной.

Через двадцать минут мы, полностью экипированные, неслись над землей на афлае. Серебристая летательная машина словно заждалась дуновения ветра и воздушных облаков. С укоризной сверкнула крылом, когда я открыл дверь ангара. На мгновение даже почувствовал укол совести, но тут же отбросил в сторону все чувства. Сейчас не до этого.

Йонне выскочил из дома вслед за мной, но в афлай уже забирался, когда я выезжал на взлетную площадку.

– Что ж это такое? – проворчал он, недобро глядя в сторону леса и окутанных туманом гор. – Две недели назад только ставили барьеры – и снова здрасте.

– Происходит что-то очень нехорошее, – мрачно сказал я, прищуриваясь и закладывая крутой вираж.

Йонне еле слышно охнул и вцепился в сиденье. Хоть и крылатый, но на афлае мне равных нет. Поэтому брат никогда не садится за штурвал, если рядом я. Афлай словно живая птица, верная и влюбленная, и слушается только одного. Конкретно – меня.