Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь - Григорий Потанин

А каковы были невзгоды и лишения, которые приходилось переносить во время путешествий, видно из писем и очерков Александры Викторовны (сам Григорий Николаевич в своих дневниках почти умалчивает о тяжелых условиях пути): грубая и скудная пища; езда на тряской лошади верхом или на тряской телеге вскачь по монгольским почтовым трактам; невыносимая вонь, теснота и паразиты в маленьких постоялых дворах Южного Китая, где все ютятся в одной комнате или сарае – и путешественники, и носильщики, и погонщики в ближайшем соседстве со скотом; назойливость и крикливость китайской толпы; летний зной и пыль, зимние морозы и вьюги, дожди и грязь и т. д.

Много мужества нужно было иметь Александре Викторовне, чтобы переносить все эти лишения и невзгоды и самой еще участвовать в научной работе, вместо того чтобы спокойно жить в культурном центре в ожидании возвращения мужа из путешествия.

Совершенно выбитый смертью Александры Викторовны из колеи, Григорий Николаевич, по возвращении в Петербург, прожил здесь пять лет, занимаясь преимущественно изучением народного эпоса Азии и Европы по своим материалам и литературным источникам. Затем его опять потянуло в глубь Азии, несмотря на то что ему было уже 64 года. Но в Монголии еще оставалась страна, лично неизвестная Григорию Николаевичу, именно ее восточная окраина на склоне хребта Хингана. Туда и отправился Григорий Николаевич весной 1899 г. на средства Географического Общества и Ботанического сада; в экспедиции участвовали студенты Солдатов и Звягин и два переводчика; она началась в Кулусутаевском карауле в Восточном Забайкалье, прошла через восточную окраину Монголии на юг, обследовала среднюю часть Большого Хингана и другим путем вернулась к осени в Забайкалье, собравши коллекции, главным образом ботанические и этнографические. В путевых дневниках напечатанных в «Известиях Географического Общества», Григорий Николаевич, по обыкновению, подробно описывает страну и ее население.

Это было последнее путешествие Потанина в глубь Азии. Дальнейшие 15 лет он прожил в Иркутске, Красноярске и Томске и летом совершал еще поездки, но сравнительно недалекие, в Забайкалье, на Алтай, в Киргизскую степь, в местности, географически уже известные, где собирал исключительно этнографические материалы, главным образом интересуясь народными легендами, сказками, поверьями для своего труда о восточном эпосе.

Но в городах Сибири он принимал деятельное участие в научной и общественной жизни, являясь часто инициатором учреждения ученых и других обществ, школ и музеев. Он хлопотал об открытии в Красноярске и Томске подотделов Географического Общества, составлял об этом докладные записки, ездил в Петербург двигать дело. Убедившись, что открытие подотдела в Томске не встречает сочувствия, он явился инициатором учреждения самостоятельного Общества Изучения Сибири, которое и открылось в 1908 г. Его естественным председателем являлся, конечно, Григорий Николаевич, но он скромно уклонился от этой роли, чтобы сразу не портить репутацию новорожденного, так как все еще считался неблагонадежным[3]. Он сделался товарищем председателя, но и в качестве такового был фактически душой Общества и его главной пружиной, инициатором экспедиции, посланной в 1910 г. для изучения русской торговли в Монголии на средства нескольких бийских купцов, им же выхлопотанной.

Он был также одним из инициаторов открытия в Томске первых в Сибири Высших женских курсов и одним из учредителей Общества изыскания средств для них. Он пропагандировал идею создания в Томске сибирского областного музея, устраивал музей наглядных пособий для городских школ, литературно-художественный кружок и т. д. Все свое время он делит между общественными, просветительными и научными предприятиями, и нужно удивляться той энергии, той инициативе и тому интересу к культурной работе, которую проявляет до сих пор этот человек, проживший уже 80 лет и имеющий за плечами ряд больших путешествий и десять лет тюрьмы и ссылки.

Наиболее полное и правильное представление о заслугах Потанина, как исследователя Азии, мы получим при сравнении его с другими путешественниками, работавшими одновременно с ним.

Когда будет написана история географических открытий и исследований во Внутренней Азии во второй половине XIX века, на ее страницах займут почетное место и будут поставлены рядом имена трех русских путешественников – Г. Н. Потанина, H. М. Пржевальского и М. В. Певцова.

Ранее этих трех путешественников в глубь материка Азии, конечно, уже проникали многие европейцы, начиная с христианских миссионеров VII века. После тех же трех лиц там побывали за короткое время еще более многочисленные исследователи, и научных данных о внутренних странах величайшего материка мы имеем уже гораздо больше, чем имели 15–20 лет тому назад, когда Потанин, Пржевальский и Певцов закончили свои путешествия и обнародовали их результаты.

Но эти три имени стоят как раз на рубеже исследований – старых, случайных, не систематичных и новейших. Эти три путешественника являются пионерами современной научной работы во Внутренней Азии. До них мы знали о громадных пространствах Монголии, Джунгарии, Восточного Туркестана и Тибета очень мало, а из того, что мы знали, многое было неверно или прямо фантастично, как например, сведения о действующих вулканах Восточного Тянь-Шаня, рассказы о таинственной пещере Уйбэ в Джунгарии, из которой вылетают ветры невероятной силы, сметающие проезжающие караваны в соседнее озеро, или, наконец, сказания об огненных горах возле Турфана, из которых торчат огромные кости святых, и т. п.

Сколько кропотливого труда должны были употребить Ремюза, Клапрот, Риттер, Гумбольдт и другие ученые первой половины прошлого века, чтобы извлечь скудные географические данные из писаний старинных китайских путешественников на запад, вроде Чан-чуня, Шифа-хян, Чан-де и др., чтобы истолковать и приурочить к географической карте сказания Марко Поло, Плано Карпини, Рубрука и других средневековых странников, проникавших в глубь Азии.

Но, несмотря на многолетние труды этих ученых, карты Внутренней Азии, которые они составили, содержали не только много белых пространств, но и много ошибок, часто очень грубых, что легко обнаружить, если сравнить даже лучшие из них, например, карту Гумбольдта, приложенную к его классическому труду «L’Asie Centrale», с современными картами.

Действительное научное исследование Внутренней Азии началось именно с путешествий Потанина, Пржевальского и Певцова. Все трое посетили и Джунгарию, и Монголию, и Китай, и Тибет. Маршруты их то сближаются и даже скрещиваются, то далеко расходятся; есть местности, где побывали все трое, но гораздо больше местностей, где прошли только двое или один из них.

Если нанести маршруты всех троих на одну и ту же карту, мы увидим, что Внутренняя Азия будет искрещена ими в разных частях и в разных направлениях и не останется ни одной страны, кроме южной половины Тибета, где бы не пролегал маршрут хотя бы одного из них. Их путевые отчеты то являются единственными для данной местности, то дополняют друг друга.