Серебряная богиня - Джудит Крэнц

— О нет! — в отчаянии воскликнула Франческа.

Но не успела она вымолвить что-то еще, как Стах Валенский, сидя верхом на пони, наклонился и одной рукой подхватил ее. Прижав Франческу к груди и легко удерживая ее на весу, он направил лошадь вслед убегавшей шляпе. «Беглянку» успело отнести почти на двести ярдов, когда Валенский, по-прежнему прижимая к себе Франческу, перегнулся в седле, подхватил шляпу за ленты и бережно водрузил на голову актрисе. Трибуны взорвались смехом и аплодисментами.

Но Франческа не слышала шума всеобщего ликования. Время для нее словно остановилось. Она инстинктивно замерла, молча прижавшись к промокшей насквозь спортивной рубашке Стаха. Она ощущала возбуждающий запах его пота. Рот ее наполнился слюной, ей захотелось впиться зубами в загорелую кожу на его шее, прокусить насквозь, ощутить вкус его крови, слизнуть языком ручейки пота, струившиеся по груди, видневшейся в распахнутом вороте его рубашки. Она желала, чтобы он, такой, как сейчас: грязный, потный, не остывший после игры, — упал вместе с нею, не разжимая объятий, на землю и овладел ею.

Не теряя хладнокровия, Стах подскакал к остальным игрокам, продолжая прижимать к себе Франческу. Наконец он соскользнул с седла и осторожно поставил ее на ноги. Непонятно каким образом, но она продолжала сжимать в руках кубок и стояла, покачиваясь на высоких каблуках, готовая в любой момент упасть. Стах забрал у нее из рук кубок, поставил его на землю и взял обе ее руки в свои, чтобы помочь ей сохранить равновесие. Какое-то мгновение они молча стояли так лицом к лицу, а потом он наклонился и поцеловал ей руку. Однако это был не обычный, ничего не значащий мимолетный поцелуй, который лишь слегка колеблет воздух около запястья. Его горячие упругие губы будто впились в ее кожу.

— А теперь… — сказал он, прямо глядя в ее изумленные глаза, — кажется, вы собирались вручить мне награду?

Нагнувшись и подобрав кубок с земли, он подал его Франческе, и она молча возвратила ему приз. Толпа вновь зааплодировала, а Франческа едва слышно прошептала:

— Обнимите меня снова.

— Не сейчас, позднее.

— Когда? — Франческа была поражена, насколько недвусмысленно и откровенно прозвучал ее голос, — Сегодня вечером. Где вы остановились?

— В «Нормандии».

— Пошли, я провожу вас на ваше место.

Он подал ей руку, и они, не проронив больше ни слова, вернулись к Марго и Мэтти. Говорить больше было не о чем: все важное было уже сказано.

— В восемь! — уточнил он.

Она молча согласно кивнула. Он не поцеловал ей руку во второй раз, но ограничился лишь легким поклоном и зашагал по полю прочь.

— Боже правый, что все это значит? — требовательно спросил Мэтти, но Франческа не удостоила его ответом. Марго же ничего не стала спрашивать. Она заметила растерянность на милом, так хорошо знакомом ей личике Франчески, и ей все стало понятно без слов. Это новое выражение лица ее подопечной говорило о том, что произошло нечто, выходящее за рамки прежнего жизненного опыта Франчески.

— Идем, дорогая, — сказала Марго, обращаясь к актрисе, — все уже уходят.

Франческа неподвижно стояла на месте, не слыша ее.

— Во что ты собираешься переодеться? — шепнула ей на ухо Марго.

— Мне совершенно все равно, что надеть. Не имеет значения.

— Что?!

Марго самым искренним образом была шокирована так, как никогда за последние двадцать лет.

— Идем, Мэтти, нам надо возвращаться в гостиницу, — скомандовала она и, позволив ему сопровождать Франческу, устремилась вперед, продолжая недоверчиво повторять про себя: «Не имеет значения! Не имеет значения! Она что, с ума сошла?»

* * *

Франческа Верной была единственной дочерью профессора Рикардо делла Орсо и его жены Клаудии. Отец возглавлял факультет иностранных языков Калифорнийского университета в Беркли, куда он приехал, эмигрировав из Флоренции в 20-х годах. Родители Франчески происходили из старинных, с многовековой родословной, знаменитых семей славного, увенчанного многими башнями горного городка Сан-Джимиано, расположенного недалеко от Флоренции. В обеих семьях всегда рождались женщины ослепительной красоты, но очень многие из них подверглись бесчестью или были опозорены по строгим меркам своего времени. Несколько веков знатные мужчины Тосканы седлали лошадей и скакали в Сан-Джимиано, привлеченные легендами о прекрасных дочерях из семейств делла Орсо и Веронезе. И часто, пожалуй, даже слишком часто они не разочаровывались в своих ожиданиях.

Как только Рикардо и Клаудия делла Орсо стали замечать признаки фамильной красоты, проступавшие на лице их дочери, они поняли, что девочка, несомненно, будет красива, а возможно, даже просто прекрасна. Они прятали ото всех свое бесценное дитя, стараясь как можно дольше не отпускать малышку от себя, хотя Франческа крайне нуждалась в обществе детей своего возраста. Период «песочных» сражений, суровая и по-детски жестокая атмосфера детского садика, битвы за игрушки, швыряние и разбрасывание формочек, порча кукол, игры с самыми разными девочками и мальчиками наверняка благотворнее сказались бы на здоровье девочки, в которой бурлила необузданная кровь многих поколений смуглых, пленительных женщин Сан-Джимиано, нежели сотни часов, проведенных за бесконечным слушанием будивших фантазии ребенка сказок, которые читала ей вслух ее мать.

Стараясь оградить Франческу от окружающего мира, родители забивали ее неокрепшую голову старинными историями о галантных кавалерах, готовых пожертвовать жизнью ради любви, о героях и героинях, для которых риск и честь составляли смысл жизни. Родители превратились со временем в благодарную аудиторию, перед которой юная Франческа разыграла множество пьес. Сюжеты она черпала из сказок, усвоенных в детстве. Наивно-гордые отец и мать не понимали, что поощряют мечтательность Франчески, которая видела себя совсем в ином свете, чем на самом деле. Они подпитывали удовольствие дочери, наслаждавшейся миром превращений и считавшей сыгранные ею роли чем-то более реальным, чем сама жизнь.

Когда Франческе исполнилось шесть лет, она пошла в школу, где обрела более широкую аудиторию. Роль коварной Морганы в школьном спектакле «Али-Баба и сорок разбойников», представленном на обозрение публики после окончания ее первого учебного года, превратилась в волшебный «сезам», распахнувший перед ней, как вход в пещеру с сокровищами, ее будущее. Она станет актрисой! С этого момента, внешне оставаясь обычной школьницей, Франческа в мыслях постоянно разыгрывала какую-нибудь роль. Если она не участвовала в очередном ежегодном школьном спектакле, то приходила в класс, воображая себя героиней книги, которую читала в те дни, и отличалась способностью пробыть в школе целый день, практически не соприкасаясь с одноклассниками. Те удивлялись ее ответам невпопад, странностям поведения, но мирились с ними. Ведь это была Франческа, непревзойденная Франческа, которая появилась лишь затем, чтобы сразу занять высшее место в школьной иерархии. Каждый хотел дружить с ней, но лишь немногие удостаивались такой привилегии.