Тайна комдива - Владимир Максимович Богомолов

прекращают погони. Смотрят — всадник в малиновом френче размахивает саблей, стреляет в воздух из нагана и велит остановиться.

Но музыканты знай скачут. А чтобы легче лошадям было, бросили они свои трубы, барабаны и медные тарелки.

Красные следом едут да подбирают инструменты.

Загнали они музыкантов в лощину и предупредили: если те не остановятся, по ним откроют огонь.

Делать нечего. Капельмейстер взмахнул рукой, и команда остановилась.

Музыканты стали ждать своей участи.

— Ну, что приуныли? — спрашивает их Дундич. — Забирайте свою музыку и не бросайте никогда. Это ваше оружие, как для кавалеристов шашка и карабин. И пусть ваша музыка послужит теперь революции и Красной Армии.

— Не можем мы служить красным, — отказываются музыканты. — Красные попрятались все в Москве, за кремлёвской стеной. Но и оттуда их скоро прогонит генерал Деникин.

Смеётся от души Дундич.

Смеются его бойцы, слушая сказки про красных.

— Попрятались, говорите. А я кто, по-вашему, — спрашивает командир, — красный или белый? А мои бойцы, а весь корпус Будённого?

— Да вы-то красные, — согласился капельмейстер.

— То-то, — сказал, улыбаясь, Дундич. — Это ваши генералы попрятались от Красной Армии. Мы же скоро всех их прогоним, и будет одна власть — рабочих и крестьян.

Спросил Дундич у капельмейстера, что они могут сыграть.

Тот достал из полевой сумки толстую тетрадь, расчерченную нотами.

Много в ней было собрано разных походных маршей, строевых песен, вальсов.

— А «Интернационал» можете? — спросил Дундич.

— Какой такой «Интернационал»? — не понял капельмейстер.

— Гимн пролетариев всего мира. Это самая лучшая песня. Вот послушайте.

Дундич запел глуховатым баритоном:

Вставай, проклятьем заклеймённый,

Весь мир голодных и рабов!

Кипит наш разум возмущённый

И в смертный бой вести готов.

Весь мир насилья мы разрушим

До основанья, а затем

Мы наш, мы новый мир построим,

Кто был ничем, тот станет всем…

Песню подхватили бойцы отряда, и капельмейстер, шевеля губами, стал что-то записывать в тетрадь.

Во время пения Дундич заметил, как подтянулись не только его бойцы, но и пленные.

— Сильная музыка, — согласился капельмейстер.

— Вот и разучите.

Разожгли костёр, чтоб было светлее, и музыканты долго репетировали новый для них гимн.

А в корпусе переполох: пропал отряд Дундича.

Приказывает Будённый: снарядить несколько групп и послать в степь на поиски: «Может, ведёт Дундич неравный бой и нуждается в помощи».

Поскакали всадники в разные концы степи. Ищут час. Ищут другой — нет Дундича.

Возвратились. Доложили, что в одной балке встретили музыкантов-беляков.

— Где они играют? — спрашивает Будённый и отправляется сам.

Проехали всадники километра два по степи, видят: в лощине горит костёр, а около него музыканты-беляки сидят играют. И что-то знакомое, волнующее играют музыканты.

Видят будёновцы: в лощине горит костёр, а около него музыканты-беляки играют…

Прислушался командир корпуса, присмотрелся. Малиновые галифе мелькают. Дал шпоры коню. Подскакал к огню, осадил разгорячённого коня, спрыгнул на землю.

— Ты что же это, несознательная твоя душа! — заругался Будённый. — Корпус беспокоится, ищет тебя по всей степи, а ты музыкой занимаешься?

А Дундич извиняется и говорит, что он хотел сюрприз преподнести всему корпусу: вернуться со своим оркестром и чтоб непременно «Интернационал» играли.

Вот так появился в корпусе Будённого духовой оркестр из музыкантов-беляков со своим капельмейстером. И гремела медь этого оркестра под Царицыном и Воронежем, под Ростовом-на-Дону — всюду, где громила врагов конница Будённого.

«ГРОМ ПОБЕДЫ»

Глубокой ночью отряд будёновцев захватил станцию Суковкино. И захватил так тихо и неожиданно, что белые даже не успели проснуться. А начальник гарнизона, молодой штабс-капитан, накричал на неизвестно откуда появившегося командира, когда тот вежливо попытался разбудить его. Тогда Дундич крикнул: «Красные!»

Этот окрик сразу поднял офицера. Увидел он перед собой человека в папахе со звездой, задрожал и стал говорить, что сочувствует красным, давно хотел сдаться в плен, да не было удобного случая.

Выслушал его Дундич и велел одеваться да поспешить в аппаратную, к телеграфу.

В зале ожидания будёновцы обезоруживали сонных беляков.

Дундич приказал одному бойцу скакать в штаб армии и доложить Будённому, что станция в руках красных.

В аппаратной Дундич спросил у телеграфиста:

— Откуда телеграмма?

— Со станции Касторной, — едва слышно пролепетал телеграфист.

— Что там?

— Спрашивали, что у нас нового, а теперь волнуются: почему молчим?

— Отвечайте, господин штабс-капитан, — повернулся Дундич к офицеру. — Скажите, что красные напали неожиданно, вы отбиваетесь, но вам нужна срочная помощь. Пусть пришлют полк.

Штабс-капитан осмелел и начал медленно диктовать телеграфисту.

Через несколько минут с Касторной спросили:

— Кто у аппарата?

Начальник гарнизона назвал себя.

— А он кто? — спросил Дундич.

С далёкой Касторной ответили: «С вами говорит начальник штаба полковник Архангельский. Ждите помощь. Их превосходительство высылает в ваше личное распоряжение бронепоезд „Гром победы“».

— Сколько у нас времени? — спросил Дундич у штабс-капитана.

— Около часа.

Дундич попросил бойца Казакова пойти к товарищам и сказать, чтобы все нацепили белогвардейские погоны; а у кого нет, пусть возьмут у пленных. Сам Дундич надел шинель и папаху штабс-капитана. Когда разведчики переоделись, на станцию приехал Первый полк Конной армии.

Семён Михайлович увидел Дундича в погонах штабс-капитана и сразу догадался, что этот отчаянный серб что-то задумал. Дундич рассказал Будённому о плане захвата бронепоезда. Семён Михайлович, довольный находчивостью разведчика, похвалил:

— Молодец, Иван Антонович. Только чин у тебя дюже маленький. Белые ещё не захотят тебе подчиниться.

— Парадом будете командовать вы, товарищ командарм.

— Так у меня нет генеральских погон, — смеётся Будённый.

— Да белые выполнят любой приказ красного командира, — уверенно сказал Дундич.

Запросили ещё раз Касторную о бронепоезде. Оттуда подтвердили, что помощь уже в пути.

Скоро из-за поворота показался бронепоезд. Сначала он шёл быстро, но потом сбавил скорость и к станции подходил осторожно, будто опасаясь чего-то. Стволы пушек были повёрнуты в сторону вокзала.

Белых удивила тишина и порядок на станции. Никаких следов недавних сражений. На пустынном перроне стоят несколько солдат и штабс-капитан.

Бронепоезд тяжело вздохнул и остановился. В одном вагоне медленно открылась тяжёлая дверь. На перрон спрыгнул капитан. Он козырнул молодому штабс-капитану и спросил:

— Где красные? Что подняли панику? Что делать моей команде?

Дундич убрал руку от папахи, неторопливо доложил:

— Атака красных отбита. Команде построиться на перроне.

— А что дальше? — нетерпеливо спросил приехавший капитан.

— Не могу знать. Все дальнейшие приказания вы получите от командующего.

— Он здесь? — удивился капитан.

— Так точно. В вокзале.

Капитан подошёл к вагону и крикнул:

— Все на перрон!

С