Место, названное зимой - Патрик Гейл

– Да.

– Хорошо. Гарри?

– Да?

– Расскажите мне, кого вы любите.

Отец Гарри Зоунта умер от скуки. Медики диагностировали апоплексический удар, в переводе на неофициальный язык – злоупотребление жирной пищей и алкоголем. Но истинная причина, Гарри не сомневался, крылась в безделье и хандре, вызванной этим бездельем. Отец всегда жил работой и не смог придумать, чем заполнить время, продав свой бизнес и погрузившись в сомнительную роскошь праздности.

Большую часть своих двадцати восьми лет Гарри вёл спокойную, благодушную жизнь молодого мужчины. У него было достаточно средств, чтобы не работать. Отец Гарри сколотил весьма неплохое состояние, сдавая напрокат омнибусы; начав с того, что одним из первых обслуживал маршрут к югу от реки, впоследствии он расширил свои владения до четырёх оживлённых маршрутов, прежде чем, проявив хитрость, продал свои дела Главной Лондонской омнибусной компании, подобно «Тиллис» и «Видоу Бёрч».

Разбогатев, избавившись от необходимости пачкаться конским потом и уличной грязью, Зоунт-старший женился по любви и вместе с тем по расчёту. Богатство её семьи было потомственным, проверенным временем. Они встретились ещё до того, как он разбогател, – стойла Зоунта в Гринвуде, Брикстоне и Сайденхэме поставляли дешёвый и качественный навоз для удобрения садов её отца в Кенте. Её родители возражали, но не слишком – она была младшей из шестерых, страдала заиканием и пороком сердца. Когда она умерла – из-за сердца, – подарив жизнь младшему брату Гарри, Джеку, выяснилось, что свои собственные деньги она завещала Гарри, чтобы мальчик получил воспитание, достойное джентльмена.

Некоторые вдовцы находят утешение в детях, но отец Гарри и Джека не относился к их числу; он не мог видеть сыновей, напоминавших ему о той, кого он любил и потерял. Джек, конечно, был ещё младенцем, но четырёхлетний Гарри уже сильно напоминал мать: тот же высокий лоб, то же написанное на лице искреннее любопытство. Детям не передались проблемы с сердцем, но Гарри, так же как его мать, заикался, когда нервничал, и, как все мужчины в её семье, вместо «Р» произносил «В», и потому окружающих особенно раздражало, что его не назвали Томасом или Уильямом.

Мистер Зоунт передал мальчиков на попечение кормилицы и нянечки соответственно, а когда им исполнилось пять, отправил в довольно строгую подготовительную школу на побережье Кента, где они проживали как в учебное время, так и на каникулах. Сам он продолжал вести скромное существование на Континенте, прилежно писал им сухие письма и время от времени посылал подарки: биты для крикета, перочинные ножики и тому подобное.

С тех пор как Джека отправили в ту же школу, где учился Гарри, братья были привязаны друг к другу. Настоящая семья из двух человек, они, конечно, ни у кого не могли вызывать жалости. У обоих были одноклассники, чьи родители привезли их сюда на неопределённый период сразу по прошествии недолгих, идиллически грязных младенческих лет в Индии или Африке, чтобы они воспитывались как истинные англичане, не обременённые хлипкими семейными связями.

В положенное время мальчиков перевели в Харроу[3]. Школу выбрала для них ещё покойная мать – потому что воспитанники выходили оттуда достаточно учёными, но не чересчур. Она верила, что здесь они смогут наладить нужные связи за пределами маршрутов бывших омнибусов их отца. О том, как оплачиваются их счета, стало известно либо из сплетен ехидного учителя, либо из доверчивой, неосмотрительной болтовни Джека.

Будучи младше и, следовательно, больше нуждаясь в защите брата, Джек в то же время был сильнее и увереннее в себе. Он открыто нёс себя в мир, искренне веря в других и в свою очередь легко завоёвывая их симпатии. Самой присущей ему была фраза – это просто! Жизнь представлялась ему такой же понятной, как приключенческий роман для мальчиков: люди были плохими и хорошими, правильный выбор – очевидным, и добро всегда побеждало зло. Бог, поскольку был англичанином, задумал, чтобы всё делалось к лучшему, и подарил нам жизнь, полную всевозможных наград; всё, что требовалось от нас, – приложить совсем немного усилий и взять то, что нам причитается. Джек был красивым, спортивным, добрым, и эта доброта беспокоила Гарри, уверенного, что в любой момент может произойти то, что изменит столь жизнерадостный взгляд на вещи.

Может быть, потому, что он был уже достаточно большим, когда умерла мать, чтобы ощутить трагизм смерти, чтобы запомнить мягкую приветливость будуара, откуда его так резко вышвырнули навсегда, Гарри был так же непохож на Джека, как их мать была непохожа на отца: осторожный, боязливый, склонный к размышлениям. Он не был горд, но, когда его дразнили на игровой площадке или где бы то ни было, остро чувствовал ужас унижения и, чтобы защититься, замыкался в себе. Учиться он не любил – его мозг был слишком медлительным или слишком сонным, чтобы воспринимать то, чего от него требовали, – но ничто не приносило Гарри столько удовольствия, как часы, проведённые наедине с книгами; листая страницы атласов, романов, исторических трактатов, он вызывал в своём воображении те версии самого себя, какие они ему предлагали. Не умея быстро сводить знакомства, он привык довольствоваться общением с теми, с кем сводил знакомства его брат.

Джек никак не желал примириться с застенчивостью Гарри; это качество было настолько чуждо его натуре, что он не мог понять его сути, не мог представить, каково вообще испытывать смущение. К тому времени, как оба повзрослели, младший заботился о старшем так, как старший заботился о нём, когда они были детьми, и задача вовлечь Гарри в любую деятельность, в любое увеселительное мероприятие или поездку была заложена в нём на уровне рефлексов. Как правило, у его приятелей также находились застенчивые брат или сестра, и таким образом у Гарри завязывалась дружба, дружба через поколение, всецело зависящая от великодушных порывов брата. Когда Джек, как ожидалось, вступил в кадетский корпус Харроу, Гарри начали мучить тревожные мысли, что брат может записаться на военную службу в далёкую страну и они навсегда потеряют друг друга.

Мать завещала им достаточно денег, чтобы они оба могли получить университетское образование, но Гарри не видел в этом смысла. Единственное будущее, которого он желал – вследствие общения с друзьями Джека и родственниками покойной матери, – спокойная жизнь на своей земле, где-нибудь в собственном поместье или хотя бы на ферме. Джек, напротив, точно знал, чего хочет. По иронии судьбы он всегда был без ума от лошадей. Он рисовал их всё с большим мастерством и знанием дела на полях тетрадей, читал о них и, так же как и Гарри, каждое утро отправлялся на прогулку верхом. Они оба любили верховую езду, но, когда отец изредка брал их с собой в огромные стойла на юге Лондона, только Джек бежал к лошадям, разговаривал с ними и засыпал вопросами конюхов. Скоро он точно установил для себя, что лошадям нужны ветеринары и что ветеринары зарабатывают деньги, большие деньги. Он учился старательно и так усердно – в отличие от Гарри, не видевшего конечной цели своего обучения, – что вскоре добился возможности поступить в Королевский Ветеринарный Колледж.