Стрекоза второго шанса - Дмитрий Емец

Бланк был аккуратный, номерной. Бумага очень хорошая. Денис ощутил робость и дикое нежелание писать.

– Да тут чай пролит! – нерешительно возразил он.

Белдо засмеялся и, ободряюще подмигнув, вытер стол рукавом пушистого халата.

– Какой чай? Нет тут никакого чая!

– Неужели вы ни о чем не хотите меня спросить? – умоляюще произнес Денис. – Ну зачем я пришел? Или там еще чего-то?

Перестав отжимать рукав халата, Дионисий Тигранович отбежал от раковины.

– Ну хорошо! Как ты узнал мой адрес?

– Адрес мне подсказал один паренек из бывших. Он сейчас у Тилля. Мы с ним учились вместе, пока он не… В общем, чистил пегу подковы, пег укусил его, а он схватил пустое ведро и сгоряча шарахнул его по морде раза три.

Белдо понимающе цокнул языком. Чего не случится в конюшне? Пеги – не ангелы, хотя и имеют порой белые крылышки. Только пегов почему-то не выгоняют из ШНыра, а людей выгоняют.

– Ведро, надеюсь, не пострадало? – спросил он.

– И пег не пострадал! Но Кавалерия заявила: «Жестокое обращение с животными – первый признак недовольства человека самим собой» – и выбросила парня из ШНыра. Он просил об испытательном сроке – не дала. А Штопочку, например, не выгоняет, хотя та дубасит своего Зверя почем зря!

Дионисий Тигранович вежливо загрустил и высказался в том плане, что жизнь полна несправедливостей и обид.

– И почему ко мне, а не к Тиллю? – спросил он вкрадчиво.

Денис скривился.

– К берсеркам? Да ну их! Они полные психи! Не хочу причинять никому боль!

Белдо бросился пожимать ему руку.

– Родной человек! Родные мысли! А почему не к Долбушину?

– Да я не знаю, – замялся Денис. – У меня дар-то, в общем, не финансовый… Да и не особо магический. Физкультура какая-то. Не знаю даже, подойду ли я для вашего форта?

Белдо поощрительно заулыбался и высказался в духе, что для его форта подходят абсолютно все, главное, чтобы человек был хороший и звучал бы сердцем в унисон.

Постепенно успокаиваясь, Денис разглядывал анкету. Она была, в общем, стандартная и не заключала в себе ничего ужасного.

ИМЯ. ДАТА И МЕСТО РОЖДЕНИЯ. АДРЕС ПОСТОЯННОГО ПРОЖИВАНИЯ.

С этими графами все было понятно. Денис заполнил.

ДАР: Ускорение движения.

ОГРАНИЧЕНИЯ: После ускорения я на некоторое время замедляюсь и нахожусь точно в полусне.

ЦЕЛИ, ЗАСТАВИВШИЕ ВАС К НАМ ОБРАТИТЬСЯ.

Ответ на этот вопрос был сформулирован у Дениса давно. Много раз он проигрывал его в голове. Правда, Денис думал, что будет проговаривать все вслух. Но какая разница, говорить или писать?

«Псиос мне не нужен. Но я считаю, что одной закладки мне мало. Человек должен совершенствоваться», – вывел он.

Следующая графа была не совсем понятная – МОРАЛЬНЫЕ ГРАНИЦЫ.

– А… – начал Денис.

– Это что ты будешь и чего не будешь делать. Хочется заранее знать, чего можно ожидать от человека, чтобы не обижать его неприятными поручениями! – охотно пояснил Дионисий Тигранович. Он и в бланк не заглядывал, но откуда-то знал, в каком месте сейчас Денис и что он пишет.

Денис долго вертел пластиковую ручку, потом быстро и четко записал, ставя много восклицательных знаков.

«Я отказываюсь убивать шныров! Отказываюсь служить эльбам! Отказываюсь отнимать закладки, если они нужны для спасения чьей-либо жизни! Те же закладки, которые я отниму, я буду использовать исключительно в благих целях и во имя добра!!!»

Уточняя, можно ли так писать и не помешает ли это его вступлению в форт, Денис тревожно взглянул на Младу и Владу. Вороны, зорко следящие за движениями его ручки по бумаге, ободряюще закивали, всем своим видом показывая, что во имя зла и сами не шевельнут и пальцем. Млада даже поцеловала Дениса в затылок, и тот успокоился, поняв, что в прошлый раз его целовал не Белдо.

Еще пара маловажных вопросов, и с анкетой было покончено. Оставалась последняя графа: СВЕДЕНИЯ О ШНЫРАХ.

– А это для чего? – спросил Денис подозрительно. – Для доносов, что ли?

Дионисий Тигранович вздрогнул узкой спинкой. Слово «донос» резало ему слух.

– Да как ты можешь так думать? О, они не будут использованы во вред! Ни в коем случае! НИКОГДА!

Денис ему не поверил.

– Я ничего не знаю! Я взял первую же закладку! Мне не открывали никаких шныровских тайн! – сказал он.

Дионисий Тигранович покачал головой.

– Человек не может ничего не знать! Даже если он был где-то всего пять минут, что-нибудь он обязательно, да заметит. Хотя бы цвет штор! К тому же шныровские тайны меня абсолютно не интересуют.

На бланке проступило пятно чая, Белдо вытер рукавом далеко не все.

– А что тогда? – спросил Денис, разглядывая этот растущий участок мокроты.

– Любые пустяки! Какие родились жеребята, что Суповна готовит на обед, кто с кем дружит, убрали ли из гостиной старый диван!

– Такую ерунду? – не поверил Денис. – Зачем вам?

Маленьким кулачком старичок ударил себя в грудь.

– Говорю же тебе! Я люблю ШНыр и все, что с ним связано! Любая новость о ШНыре – бальзам на мою душу! Хоть что-то, хоть один пустячок! Только не обманывай, я все равно узнаю!

Млада и Влада смотрели на Дениса ласковыми кошачьими глазами и разве что не мурлыкали. Они тоже любили ШНыр.

Денис вздохнул и взялся за ручку. Кого они думают обмануть? Он не считал себя ни дураком, ни предателем. Шныры сами вынудили его примкнуть к ведьмарям, вышвырнув, как нашкодившего котенка. Ну и пусть! Все равно он не будет платить им злом за зло! Цель его жизни – совершение последовательного добра!

«Ничего важного я не напишу… Какую-нибудь мелочь, не больше», – подумал он и написал, что кухонная девушка Надя болтает без умолку, сплетничает и всех достала.

Учитывая, что Надя не ныряла и редко покидала пределы кухни, это никак не могло повредить ШНыру. Денис поставил точку и решительно отодвинул от себя бланк – прямо в самые крошки от пирога. Пусть налипнут!

Хромой спартанец шел на войну. «Зачем ты идешь?» – «Я иду не бежать, а биться». Слепой спартанец шел на войну. «Зачем ты идешь?» – «Чтобы притупить собою меч врага». Старый спартанец шел на войну. «Зачем ты идешь?» – «Заслонить молодых».

Михаил Гаспаров

«Занимательная Греция»

Московский февраль состоит из двух слогов, семи букв, шести звуков, бродячих ветров и ненормированного количества холода.

Сашка позвонил, когда Рина переходила дорогу. Рина так задубела, что не понимала: она ли уворачивается от машин или машины от нее. Электронный термометр на остановке показывал – 19. Ну а ботинки, разумеется, осенние, шапки – так и вообще нет. Мысль одеваться по сезону всегда посещала Рину с большим опозданием, когда указанный сезон уже проходил. Выскочишь на крыльцо ШНыра – вроде нормально, не холодно. Да только уже на полдороге к станции чувствуешь себя погруженным в жидкий азот.