Прекрасный цветок - Энн Вулф

— Да уж. Я, честно говоря, места себе не находил. Такое произошло со мной впервые за время работы на Герон Айленде. Предложение полюбоваться видами, мисс Дэвис, не подразумевало, поход в лесные дебри. В следующий раз я сообщу об этом всей группе.

— Надеюсь, что в следующий раз ваш желтый симпатяга окажется более стойким, — отпустила колкость Ева.

— Не обижайтесь, просто я действительно ужасно испугался из-за вашего отсутствия. Но все хорошо, что хорошо кончается. Автобус ждет нас. Пора возвращаться.

Она сейчас уедет… Норду стало грустно от этой мысли. Может, я больше никогда не увижу эту милую странную девочку, обладающую удивительной способностью смотреть прямо в глаза и открывать этим взглядом то, что спрятано от остальных.

— Послушайте, Ева, здесь недалеко стоит моя машина. Если вы хотите, я сам могу отвезти вас в гостиницу. Думаю, поломок по дороге не будет. Сиденья мягкие, курить разрешается. Когда приедем — любая выпивка на ваш вкус. За мой счет, естественно.

Артур, услышав эту тираду, с трудом удержался от смеха и, надо сказать, был весьма удивлен: он ни разу не видел, чтобы Норд Бойл ухаживал за девушкой. Все знали Норда как человека твердого, надежного, общительного, но интерес к противоположному полу — это, определенно, будет неожиданностью для всех его знакомых. Что ж, подумал Артур, значит, жителей острова ожидает небольшой сюрприз.

— Ну, так что же, Ева, вы поедете со мной?

Блестящий синий взгляд ответил ему выразительнее всяких слов.

— С большим удовольствием, Норд.

В машине Норда оказалось действительно уютно: мягкие сиденья были обиты приятной на ощупь коричневой тканью; на спинках передних кресел висели деревянные массажеры, приятно расслабляющие спину; под ногами лежал зеленый каучуковый коврик; на чистом прозрачном стекле висел странный меховой человечек, на редкость удачно вписывающийся в обстановку внутри машины.

— Что это? — Ева тонкими пальцами прикоснулась к пушистой фигурке. — Кто-то подарил его вам на счастье?

— Да. Один из профессоров института, в котором я когда-то учился. В каком-то африканском племени это покровитель дорог и путешественников. У меня ни разу не было дорожных «приключений», возможно, благодаря моему мохнатому другу. — Норд ласково погладил человечка.

— Вы суеверны? — Ева не раз спорила на эту тему с Фрэдом, который высмеивал ее, как он считал, нелепую веру в силы, которые могут помочь, а могут и навредить человеку. «Зачем усложнять и без того запутанную жизнь подобными измышлениями?». Вновь волной всколыхнулась боль — и как только ей удалось забыть о нем хотя бы на короткое время?

— Скорее да, чем нет. Человек может не видеть тех, кто незаметно меняет его жизнь к лучшему, либо, наоборот, делает ее невыносимой, но он не может не чувствовать их, я уверен в этом. Что это — положительная или отрицательная энергетика, потусторонние силы, коллективная память о древних верованиях — я не знаю. Но это влияет на нас, не дает человечеству стоять на месте, опускает в бездну, а затем поднимает до небес, — и так будет всегда, пока жив хотя бы один представитель рода человеческого.

Ева молчала, пораженная сходством их взглядов и искренностью его убеждений. Затосковавшая душа снова наполнялась теплом! Странное чувство: точно песочные часы. Перевернутая воспоминанием о Фрэде, душа выпускала из себя тепло и наполнялась горечью, но, вновь перевернутая словами Норда, наполнялась теперь радостным волнением.

— А как думаете вы, Ева? — Норд решил нарушить затянувшееся молчание.

— Вы удивитесь, но мое мнение полностью совпадает с вашим. Такое ведь редко бывает, правда? А еще меня поражает ваша искренность. Вы всегда так откровенны с незнакомыми людьми?

— В наше время откровенность приравнивают в лучшем случае к наивности, в худшем — к глупости. Большинство людей считает, что надеть на себя маску — лучшая защита от жизненных бурь. Мало того, они уверены в том, что эта так называемая «сложность» характера выделяет их из толпы «простаков», делает выше людей и обстоятельств. Кто-то задыхается в этом клубке лицедейства, но уже не может вырваться из него, а кому-то подобная жизнь кажется необычайно интересной, наполненной истинным смыслом. Мне, к счастью, удалось вырваться, я сумел разорвать этот порочный круг и понял — сила и истина человеческих отношений в искренности. Пусть предадут и обманут четверо, но пятый станет тебе другом.

— Да, — согласилась Ева, — найти друга, надев на себя маску, невозможно: либо он окажется такой же маской, либо когда-нибудь твое истинное лицо оттолкнет его навсегда. Странно, что люди этого не понимают. Наверное, им кажется, что проще остаться в одиночестве, чем искать и обжигаться.

— Вы тоже прошли через это?

— Похожее было и со мной. Но я не хочу сейчас об этом думать. — Песочные часы снова перевернулись — влажная синева отхлынула от глаз девушки, уступив место темной печали.

Норд сочувственно взглянул на Еву. Она словно сжалась от воспоминаний: маленький взъерошенный котенок, один в огромном беспощадном мире. Красивые, тонкие черты ее лица будто растворились в грусти. Куда только подевалось сияние прекрасных глаз девушки? Норд понимал ее. Больше того — он ее чувствовал. Ее улыбка рождала в нем ответную, ее печаль отзывалась в его сердце болью. Такие чувства появляются после нескольких лет тесной дружбы, а они едва знакомы. Норд недоумевал. Может быть, причина кроется в искренности девушки, в ее нежелании и неумении играть. Обычно Норд реагировал на малейшую фальшь — время и опыт научили его неплохо разбираться в человеческой психологии. Люди с философией «жизнь — игра» никогда не становились его друзьями: не демонстрируя к ним отвращения, он умудрялся сделать так, чтобы они сами не искали с ним встреч. Его сила действительно заключалась и откровенности: даже обманутый, он оказывался выше человека, обманувшего его. Он был почти уверен, что Ева переживает сложный период в жизни, что чье-то предательство — прямая причина ее поездки на остров. Поговорить с ней, утешить ее — Норду безумно хотелось сделать это, но он очень боялся причинить девушке боль, заставив ее лишний раз ворошить неприятные воспоминания. Оставался другой выход: развлечь ее, заставить отрешиться хотя бы на время от тревожных мыслей.

— Вы знаете о том, что первого июня все островитяне отмечают праздник? Это день Герон Айленда.

— Дядюшка Джонни сообщил мне об этом еще вчера вечером. Он обещал большое и веселое торжество.

— Да, дядюшка Джонни — кладезь местных новостей. Он — находка для любого туриста. Расскажет все о местных обычаях, жителях, климате… Все, что захотите. Он сам — достопримечательность. Остров — его родина, но он много путешествовал: за его плечами Европа, Америка, Африка. Мы часто беседовали с ним за стаканчиком виски. Я всегда поражался его способности красочно, увлекательно и одновременно просто описывать свои путешествия.

— Кстати, легенду об островном племени я услышала именно от него, — напомнила Ева. — Когда эти туземцы напали на меня, она тут же всплыла в голове. Правда, Джонни утверждал, что не очень верит этой истории.