Бледный всадник - Бернард Корнуэлл

— Угу, — кивнул Вульфер без всякого выражения.

Я пожал плечами, и он принял это за знак согласия.

— Так значит, это ты убил Уббу? — спросил он.

— Я.

— Так мне и говорили. — Он снова чихнул. — Ты знаешь Эдора?

— Знаю, — ответил я.

Эдор из Дефнаскира был одним из военачальников олдермена Одды и сражался рядом с нами в Синуите.

— Эдор рассказал мне, что произошло, — продолжал Вульфер, — но только потому, что мне доверяет. Ради бога, перестань ерзать!

Последние слова его были обращены к Этельвольду, который заглядывал под алтарный покров, наверное, в поисках чего-нибудь ценного.

Альфред, хотя и не убил своего племянника, похоже, собирался уморить его скукой. Этельвольду строго-настрого запретили драться: не к лицу такое особе королевской крови. Вместо этого его заставляли учиться грамоте, чего Этельвольд терпеть не мог. Поэтому он в основном бил баклуши и проводил время, охотясь, напиваясь, предаваясь разврату и возмущаясь, что королем сделали не его.

— Да стой ты смирно, мальчишка! — прорычал ему Вульфер.

Я не смог сдержать своей ярости:

— Говоришь, Эдор рассказал правду, потому что тебе доверяет? Получается, то, что случилось в Синуите, — секрет?! Да тысячи людей видели, как я убил Уббу!

— Но Одда Младший присвоил всю славу себе, — ответил Вульфер. — А его отец тяжело ранен, и, если он умрет, Одда Младший станет самым богатым человеком Уэссекса. Он сможет собрать огромное войско и с помощью золота переманить на свою сторону всех священников. Зная это, люди не хотят его оскорбить. Они притворяются, будто верят Одде. А король и впрямь уже ему поверил. Почему бы и нет? Одда явился сюда со знаменем и боевым топором Уббы Лотброксона и бросил свои трофеи к ногам Альфреда, а потом встал на колени и вознес хвалу Богу, пообещав построить церковь и монастырь в Синуите. А что сделал ты? Ворвался на своей чертовой лошади в церковь посреди мессы и стал размахивать мечом в присутствии Альфреда. Не слишком умный поступок.

Я с трудом сдержал улыбку: а ведь Вульфер прав. Альфред отличался удивительным благочестием, и самым верным способом преуспеть в Уэссексе было польстить этому благочестию, взяв с короля пример и приписав весь успех Богу.

— Одда — засранец, — к моему удивлению, прорычал Вульфер. — Но теперь этому засранцу покровительствует сам Альфред, и этого тебе не изменить.

— Но это я убил…

— Да знаю! — перебил Вульфер. — И Альфред, вероятно, тоже подозревает, что ты говоришь правду, но верит, что ты совершил это благодаря Одде. Он думает, будто вы с ним вместе сражались с Уббой. Королю, скорее всего, плевать, какой ценой завоевана победа, но смерть Уббы — добрая весть, и привез ее Одда, вот почему солнце сияет сейчас над задницей Одды Младшего. И если ты не хочешь, чтобы королевские телохранители повесили тебя на высоком суку, ты помиришься с Оддой. Понял?

— Да.

Вульфер вздохнул.

— Леофрик сказал, что ты можешь стать благоразумным, если тебя достаточно долго бить по голове.

— Я хочу видеть Леофрика, — заявил я.

— Это невозможно, — отрезал Вульфер. — Его отослали обратно в Гемптон, где ему и следует находиться. Но ты туда не вернешься. Флот отдадут под командование кому-нибудь другому. А тебе предстоит покаяние.

Я сперва подумал, что ослышался.

— Что-что мне предстоит?

— Тебе придется предаться самобичеванию, — впервые подал голос Этельвольд и ухмыльнулся.

Мы с ним не были друзьями в полном смысле этого слова, но не один раз пили вместе, и, похоже, племянник короля испытывал ко мне симпатию.

— Ты должен будешь одеться как девчонка, — продолжал он, — встать на колени и унижаться.

— Причем сделаешь это немедленно, — добавил Вульфер.

— Да будь я проклят… — начал было я.

— Ты в любом случае будешь проклят, — прорычал здоровяк, выхватил у Этельвольда белый сверток и швырнул его к моим ногам.

То было одеяние кающегося грешника, и я не спешил поднимать его с земли.

— Ради Господа, парень, прояви хоть немного благоразумия! Ты ведь женат, и у тебя есть земли, верно? Ну подумай сам, что же будет, если ты не подчинишься приказу короля? Неужели ты хочешь стать беглецом, объявленным вне закона? Хочешь, чтобы твою жену отправили в монастырь, а твои земли забрала церковь?

Я уставился на Вульфера.

— Все, что я сделал, — это убил Уббу и сказал правду.

— Ты нортумбриец, — вздохнул Вульфер. — И я знаю, какие у нортумбрийцев обычаи, но пойми: здесь Уэссекс, и правит здесь Альфред. В Уэссексе ты можешь творить все, что угодно, только не мочиться на его церковь, а именно это ты только что сделал. Ты помочился на церковь, сынок, и теперь церковь собирается помочиться на тебя.

Вульфер поморщился, когда дождь сильнее забарабанил по парусине, и нахмурился, уставившись на лужу перед шатром. Он долго молчал, а потом повернулся и как-то странно на меня посмотрел.

— Ты думаешь, так важно, кто действительно убил Уббу?

Я и вправду так думал, но меня настолько удивил вопрос, заданный тихим и печальным голосом, что я не нашелся что на него ответить.

— Ты думаешь, смерть Уббы вообще имеет какое-то значение? — спросил Вульфер, и я не поверил своим ушам. — Даже если Гутрум заключит с нами мир, думаешь, у нас есть шанс победить?

Его грубое лицо внезапно исказилось отчаянием.

— Сколько еще Альфреду осталось править? Ведь не за горами то время, когда тут будут хозяйничать датчане!

И снова я не нашелся что ответить. Я увидел, что Этельвольд внимательно слушает. Он жаждал быть королем, но не имел приверженцев, и Вульфера явно назначили его стражем, чтобы юноша не натворил бед. Неожиданная откровенность Вульфера изумила меня до глубины души.

— Просто сделай то, чего хочет Альфред, — посоветовал мне он, — а потом постарайся найти способ выжить. Только это и может сделать каждый из нас. Если Уэссекс падет, мы все будем думать лишь о спасении собственной жизни, а пока надень чертов балахон, и поскорее покончим с этим.

— Мы оба наденем, — сказал Этельвольд, поднимая одеяние. И я увидел, что балахонов два, они были сложены вместе.

— Что? — прорычал Вульфер. — Ты пьян?

— Я раскаиваюсь в своем пьянстве. Или лучше так: раньше я много пьянствовал и теперь в этом раскаиваюсь. — Этельвольд ухмыльнулся мне и натянул через голову одеяние. — Я пойду к алтарю с Утредом, — приглушенно, сквозь ткань, заявил он.

Вульфер не мог его остановить, хотя знал не хуже меня, что Этельвольд попросту издевается над ритуалом. А еще я догадался, что Этельвольд делает это ради меня, хотя, насколько мне было известно, этот парень ничем не был мне обязан. Но я был ему благодарен, поэтому натянул чертово бабское платье и, бок о бок с королевским племянником, отправился на унизительную процедуру.