(Не)нужная пара для ’монстра’ - Екатерина Гераскина

— я пожала плечами и начала спускать вниз, держась правой рукой за стену.По мере того, как мы приближались к подвалу, усиливался только запах парфюма, но не смрада, который окутывал все три этажа этого разрушенного завода.— Ты чувствуешь? — спросила я у наставника, который шел впереди меня.Не оборачиваясь, он лишь кивнул мне.— Вы что-то почувствовали? — поинтересовался парень.А я еще больше убедилась в том, что он посвященный.— Константин? — все же решила уточнить я.Но тот сразу все понял и бросил:— Можешь рассказать ему. У мальчика покровитель — один из наших. Поэтому в будущем он станет одним из нас.Я остановилась и окинула парня внимательным взглядом, а потом ответила ему:— Здесь нет посторонних запахов. Только лишь ароматы туалетной воды. А вот запахов, присущих таким заброшенным зданиям, совсем не наблюдается.— Вы думаете, что кто-то их специально перебил?— Думаю, что да. Только вот это нам ничего не даст, — поставила я точку в нашем разговоре.Тем более, что мы пришли на место, где уже работали криминалисты и судмедэксперт. Ребята в бахилах и белых одноразовых костюмах рыскали по просторному подвальному помещению и выискивали все улики, что могли пролить свет на исчезновение нашего Преобразователя, как мы назвали этого ублюдка. Судмедэксперт поочередно наклонялся над каждой из трех девушек и записывал на диктофон предположительное время и причины смерти каждой из них. Правда, не знаю, как в том месиве можно было что-то рассмотреть. Но стоило сделать шаг, как меня тут же вывернуло. Хорошо, что хоть успела отойти в угол. Я придерживала волосы, пока меня выворачивало наизнанку. Тут же перед моим носом появился белоснежный платок с инициалами «К. И.». Приняв его с благодарностью, я вытерла губы, а затем выпрямилась и поймала на себе осуждающий взгляд наставника.— Я же говорил, что тебе не следовало сюда приходить, — и он покачал головой.— Не ворчи. Лучше пусть меня вывернет пару раз, чем  я буду бояться смотреть страху в лицо.Константин удостоверился, что я перестала выплевывать содержимое собственного желудка, и пошел осматривать тела погибших девушек. А я стояла и не мешала спецам работать и расставлять маркеры с цифрами.Где-то в глубине души я надеялась, что перед глазами возникнет образ того ублюдка, но, увы… Чем больше я рассматривала его новую лабораторию с огромным металлическим столом, больше похожим на патологоанатомический, шкафчики и три клетки, в которых держали девушек, тем больше во мне возникало чувство гадливости. Погрузившись в себя, я даже не заметила, как подошла к одной из клеток, уставившись на ведро в углу и матрас с грязной простыней.Я помнила, как корчилась на таком же матрасе и выла от страха. Как мое сердце заходилось в бешеном ритме от осознания того, что я попала в руки маньяка, чокнутого ученого, который решил поиграть в Бога. Я смотрела, как передо мной этот мерзавец препарировал живую девушку и что-то ей вводил, как менял растворы капельниц, добавляя туда вещества, известные только ему одному. Как он внедрял что-то под женскую кожу и смотрел, как такая же пленница, как я, горела в агонии, привязанная к операционному столу. Как несчастная содрогалась, но не умирала, а ее мучитель радовался, как безумец, пританцовывая на одном месте.А я... Я тогда в ужасе вжалась в угол своей камеры и тихо молилась, чтобы меня успели спасти. Но никто не пришел.А когда я уже совсем отчаялась, нас нашли. С тех пор минул год, который меня изменил окончательно и бесповоротно.— Лия, — я почувствовала теплую руку наставника на собственном плече.Он мягко потянул меня в сторону выхода, пока я пустым взглядом взирала на последнее пристанище одной из жертв.— Ты вспомнила его?— Нет,  — покачала головой я. — Что с девушками?— Их личности только устанавливают. Но они были слишком молоды. От силы лет двадцать, не больше.— Он находит все моложе и моложе.— Да, — подтвердил мои мысли наставник.А ведь это была не первая подпольная лаборатория мерзавца. Больше мы не проронили ни слова. Я понимала, чего опасался Константин и почему так настаивал на выборе супруга. Ведь я — единственная, кто выжил в ходе безумного эксперимента, и превратилась в одну из них. Рано или поздно безумец захочет вернуть меня, чтобы изучить вновь и понять, почему этот опыт не работает с другими.Но, если честно, меня больше беспокоило то, что я не могу вспомнить его лица, хотя он абсолютно точно не носил никакой маски. Да и в парке я помнила, как меня поразила его внешность своей хищной и нечеловеческой красотой. К сожалению или счастью, лицо моего мучителя стерлось из памяти. Потому что регулярный сильный стресс и нестабильность нервной системы привели к тому, что у меня образовалась диссоциативная амнезия, и я просто забыла его. А ведь, если бы не это, то портрет маньяка намного упростил бы нам поиски.Мы с Константином молча доехали до особняка и также, не обмолвившись ни словом, прошли в гостиную.— Если захочешь поговорить, то я к твоим услугам, — Константин присел рядом и приобнял меня.— Не знаю. Нет, наверное.— Не стоит в себе держать то, что тебя беспокоит. Давай поговорим об этом.— Сложно жить под неусыпным контролем психотерапевта, — вслух посетовала я, а Константин понимающе улыбнулся. — Иногда мне кажется, что я для тебя всего лишь пациент.— Это не так, — тот покачал головой. — И ты ни слова не вытянешь из меня, потому что знаю тебя, как облупленную. Я не буду уверять, что ты для меня стала членом семьи, что очень тобой дорожу. Потому что именно на это ты напрашиваешься. А почему? Потому что ты патологически не веришь людям. Ты сама должна убедить и заставить себя поверить в то, что я говорю. Иначе я просто умываю руки. Мне почему-то кажется, что это не только из-за твоего похищения. Я никогда не спрашивал тебя, чем это обусловлено. Не хочешь поговорить об этом?— Ладно, я поняла тебя. Всегда одно и то же. А если честно, то ты для меня тоже не просто наставник, — я прижалась к его груди и с наслаждением втянула в себя носом мускусный одеколон с нотками морского бриза.Ведь Константин изо дня в день помогает мне справляться с собой.— Так и думал, что вы снова вместе. Лия, могла бы и отлипнуть от нашего достопочтенного мэтра, — в комнату вошел рыжий здоровяк со скандинавскими корнями, по крайней мере, именно так он всегда утверждал.— Ты так говоришь, как будто я целыми