Две пули полковнику - Николай Леонов

– Голова у тебя работает, – одобрительно заметил Чеков. – Если ты такой умный, то можешь сразу захватить с собой двадцать штук в твердой валюте. Все вопросы тогда будут сняты раз и навсегда.

– Я приму ваши слова к сведению, – терпеливо ответил аптекарь. – Но все-таки надеюсь, что мне удастся хотя бы немного сбить цену. Поговорим вечером.

– Цена реальная, – сердито сказал Чеков. – Поэтому лучше не тяни время.

Он говорил по-прежнему жестко, с угрожающими интонациями, но на последних словах лицо его разочарованно вытянулось, и он с неприкрытым раздражением обрушил трубку на рычаг.

– Повесил трубку, сволочь! – объяснил Чеков. – Крутого из себя строит. Ничего, обломаем. Заплатит как миленький!

Он сердито толкнул дверцу кабины и вышел, бросив через плечо:

– Давай, шевелись! Нам еще антиквару позвонить надо и к вечеру подготовиться...

Такая постановка вопроса Ложкину совсем не понравилась, и у него тоскливо заныло сердце, но противоречить раздраженному Чекову он поостерегся.

Служебный телефон на столе полковника Гурова звонил часто, особенно по утрам. Но случаи, когда звонок поступал лично от начальника главка, можно было по пальцам пересчитать. Обычно генерал Орлов предпочитал действовать через секретаря. Но сегодня он позвонил сам.

– Зайди ко мне, – распорядился он. – Даже если занят. У меня к тебе приватный разговор.

Приватный разговор мог означать что угодно, но Гуров был почти уверен – речь все равно пойдет о служебных делах. У них с генералом все разговоры кончались именно этим.

Гуров не стал мешкать и тут же отправился к генералу, на всякий случай захватив с собой бумаги по последнему делу.

Но бумаги не понадобились. Орлов не стал интересоваться проделанной работой. Он действительно заговорил о своем, и действительно в этом «своем» практически ничего личного не было. Речь шла о преступлении.

– Присаживайся, Лева! – добродушно предложил Орлов, поводя рукой над своим огромным полированным столом, вдоль которого были расставлены удобные, но довольно старомодные кресла. – Не знаю, правильно ли я делаю, что отвлекаю тебя. Наверное, следовало бы поручить это дело кому-нибудь из молодых. Для тебя оно вроде мелковато... Знаешь, как мы поступим? Я тебе сейчас все объясню, а ты уж сам решай – браться за дело или нет. Захочешь уважить старика...

– Ты, Петр Николаевич, зря из себя смиренного разыгрываешь! – с улыбкой заметил Гуров. – Насколько я понимаю, когда дело поручает генерал, оно по определению не может быть мелким. А потому отвечу одно – готов выполнить любое поручение, которое доверит мне руководство. Не щадя здоровья и самой жизни.

– Ты про здоровье брось! – строго сказал генерал. – В нашем возрасте здоровье в первую очередь беречь надо. Жизнь – бог с ней! Ее мы с тобой, считай, уже прожили, а вот со здоровьем аккуратнее надо. У тебя жена молодая, красивая... Ну, ладно, это я отвлекся, а речь-то вот о чем... Есть у меня один родственник – не то чтобы совсем дальний, но не близкий, это уж точно. Видимся мы раз в сто лет, но это не мешает мне его уважать. Он историк, исключительно образованный и умный человек. Научные труды имеет. Он уже в летах, из дома практически не выходит. Но ясность ума до сих пор сохранил и даже продолжает собирать свою коллекцию. Он, понимаешь, на своей истории помешан. Антиквариат – его страсть. Все собирает, что, так сказать, из глубины веков к нам пришло. Мебель, оружие, картины... У них, у собирателей, свой круг имеется, конечно. Так вот... Вчера вечером этот родственник – кстати, его Валерий Игнатьевич Солоницын зовут – мне позвонил и обратился с не совсем обычной просьбой.

– Что-то с его коллекцией? – спросил Гуров. – Что-нибудь пропало?

– Нет, у него самого все в порядке, слава богу! – отмахнулся генерал. – Он не за себя просил. Есть у него приятель – если можно так назвать человека в два раза моложе, который держит магазинчик антиквариата в районе Тверской улицы. Вот у того неприятности.

– Что значит – неприятности?

– Ну, поскольку об этих неприятностях беседуем сейчас мы с тобой, а не какой-нибудь пожарный надзор, то и неприятности у этого человека, естественно, соответствующие. Криминального характера неприятности. Кто-то его шантажирует или пытается шантажировать – я, честно говоря, вникать сильно не стал.

– Не генеральское это дело – вникать, – с невинным видом поддакнул Гуров.

– Вот именно, – усмехнулся Орлов. – Я сразу подумал, что ты сам лучше вникнешь. Так что если нет у тебя возражений, то выполни мою просьбу – наведайся к этому человеку и все разузнай, а по возможности и помоги. Не слишком это для тебя обременительно?

– Ну что ты, Петр Николаевич! Какие проблемы! Тем более что шантаж – преступление серьезное. С нашей стороны оставлять его без внимания было бы нехорошо.

– Вот именно, нехорошо, – согласился генерал и протянул Гурову сложенный вдвое листок. – Тут адрес этого человека, домашний и магазина. Если время есть, можешь прямо туда к нему подъехать.

– Разрешите подключить Крячко, товарищ генерал? – спросил Гуров, разворачивая листок.

– А куда же ты без него? – удивился Орлов. – Подключай, конечно. Вместе работать будете. А если там ничего серьезного не обнаружится, то вместе это дело и отметим. Все-таки семейное дело, как ни крути.

Гуров прочел на листке имя – Шестопалов Арсений Викторович – и поднял глаза на генерала.

– У меня вопрос: почему гражданин Шестопалов не обратился прямо в милицию, а предпочел действовать через своего знакомого?

Генерал развел руками.

– Ну, знаешь, чужая голова – потемки! – немного смущенно сказал он. – Со стариками ведь хуже, чем с малыми детьми. Чуть начнешь задавать вопросы – уже обижаются: мол, хочет отделаться, крутит чего-то... Ты должен меня понимать, ведь мы с тобой уже и сами почти старики. Одним словом, про мотивы гражданина Шестопалова я ничего уточнять не стал, а просто обещал разобраться. Но я лично предполагаю, что Шестопалов попросту не доверяет милиции. Он, скорее всего, так рассуждает – ну придет молодой лейтенант, чужой и равнодушный, ну задаст какие-то формальные вопросы, напишет протокол, и на этом все закончится. А то, глядишь, и самого антиквара в преступники про себя зачислит – откуда все это добро у него, не краденое ли? Чего греха таить, многие ведь так рассуждают, сам знаешь. А через знакомого оно, конечно, надежнее.

– Получается, что и впрямь надежнее, – улыбнулся Гуров. – Значит, у меня остался последний вопрос – разрешите приступать, товарищ генерал?

– Да, лучше будет, если ты займешься этим не откладывая. Если там ничего серьезного нет, я уже вечером успокою старика.

– Будем надеяться, – сказал Гуров.

Полковник Крячко, верный помощник и старый друг Гурова, дожидался в кабинете. Его широкое красноватое лицо, казавшееся многим простоватым и некрасивым, выражало довольство и живейшую заинтересованность.