Последний стожар - Дмитрий Емец

Вот и эта селка занервничала. Ей не понравилось, что уже не она играет стожаром, а он не пойми зачем вцепился в неё. Тюлениха попыталась рвануть его зубами, но Филат держал её так, что зубы не доставали. Тогда селка ударила ластами и в панике понеслась вдоль дна. Стожар вынужден был изо всех сил стиснуть её обеими руками, иначе бы его сорвало давлением воды. По шкуре тюленихи побежали рыжие полукружья. Он безошибочно узнал горячую, живую, наполняющую его пульсацию рыжья. В одну секунду они вырвались из стаи других селок.

Сверху слабо пробивалось солнце. Филат хотел отпустить селку и всплыть, когда селка в панике врезалась во что-то и, испугавшись, круто повернула назад. Филат ещё соображал, что случилось, а тюлениха уже как безумная буравила воду ластами.

А потом в чёрной воде вдруг вспыхнули два прожектора. И ещё два. Прожекторы вспыхивали по два и по четыре, и лишь когда их стало восемнадцать, пришло отсроченное решение задачи. Они всё же разбудили девятиглавую гидру. Теперь селка удирала не по прямой – она бросалась под водой из стороны в сторону. В какой-то момент спине Филата стало горячо, словно он приложился к раскалённой трубе. Ну конечно! Гидра изволит плеваться кипяточком!

Умная селка в догонялки играть не стала и с разгону выскочила на берег. Уже в воздухе Филат выпустил её, и на сушу они прибыли двумя отдельными рейсами. Селка, пыхтя по-тюленьи, сразу отползла в сторонку, Филат же вскочил и, не простившись со своей несостоявшейся женой, бросился наутёк.

Метров через тридцать он оглянулся на пруд – над водой задирались страшные головы. Художники обожают рисовать гидру. Они охотно добавляют ей щупальца, клыки, непонятные наросты и крылья. А ещё почему-то она у них часто дышит пламенем, причём таким густым и плотным, что огненные элементали, должно быть, диву даются, каким образом гидра накопила в себе столько огня. Может, в своём многокамерном желудке она перерабатывает воду в смесь для огнемётов, а потом выдаёт её под давлением десять атмосфер? Ну уж нет, милые мои! Если гидра живёт в воде и называется гидрой, то огонь она выдыхать ну никак не может. А вот кипяток и пар – это запросто.

Пока в него не шарахнули очередной порцией кипятка, Филат хотел удрать, но тут ему пришла одна мысль. Он некоторое время попрыгал на берегу, поразмахивал руками, привлекая внимание чудовища, и очень точно, истратив на это целых два капа магии, запустил в гидру приличных размеров булыжником. И только потом повернулся и побежал. Гидре нужно шесть с половиной секунд, чтобы надуться для залпа, разогреть и выдохнуть воду, которая летит на двадцать метров с поражающим эффектом до десяти. Так утверждают сказки стожаров. А сказки стожаров, в отличие от человеческих, очень точные. Если они утверждают, что секунд именно шесть с половиной, а метров именно двадцать, то так оно и есть.

Впереди был уже виден мост, разделяющий две территории Магзо – новую и старую. Перескакивая через две ступеньки, Филат взбежал на него и хотел промчаться дальше, но тут в него выстрелили. Кто выстрелил и откуда, он не увидел. Просто что-то вдруг ударило его в грудь, и стожар застыл как изваяние. Всё видел, всё понимал, но оставался неподвижен.

Из-за лепных украшений вынырнули двое. Один держал Филата под прицелом табельного искоромёта. Другой, высокий, с выразительным, немного обезьяньей лепки лицом, был вооружён парализатором. Скверная, очень скверная вещь, похожая на магстолет, изготовленный из куска оплывшего льда.

«Боевые маги. Спасибо атланта с ними нет», – подумал Филат.

– А вот теперь можно зачитать тебе твои права! – насмешливо сказал похожий на обезьянку магзель. – Ты имеешь право дышать носом или ртом – по своему усмотрению! Глазами молний не метать! Пальцы на руках держать так, чтобы я их видел! Не скрещивать, не двигать!

Магзель издевался. Филат и так не мог шевельнуть ни одним пальцем. Даже моргнуть не мог. Парализатор оставил ему совсем немного магии – только на дыхание. Вряд ли тот маг-изобретатель, который выдумал парализатор, сам сразу понял, какое эффективное и сильное оружие он выдумал. Лучше искоромётов, лазера. Сила парализатора – в мгновенности его действия. Тут даже стожары бессильны.

«Пятьдесят пять… пятьдесят четыре», – мысленно считал Филат.

Действие парализатора простое. Он перерезает нить, которая связывает мысль с непосредственным действием. Будь у стожара сейчас даже тысяча магров рыжья – он не смог бы его применить: ведь для этого ему потребовалось бы хоть пальцем на ноге шевельнуть, хоть слово сказать, хоть глазом моргнуть. Он же был способен только дышать, да и то не полной грудью и не чаще, чем позволял парализатор. Вот если бы магзель убрал палец с курка, всё бы изменилось! Филат бы показал, что такое боевое искусство стожаров! Но он не просто держал его на курке, но и надавливал.

«Девятнадцать, восемнадцать», – продолжал считать Филат.

Самодовольно ухмыляясь, магзель приблизился к нему и сдёрнул бейсболку.

– О, морок! Обмануть нас хотел! Ну и мокрый же ты, приятель! И грязный! Водоросли какие-то висят!..

«Пять, четыре, три», – упорно считал Филат.

Поймав один из своих вдохов и лишив себя этого вдоха, отчего всё его существо взбунтовалось, а мозг заполнило ужасом, стожар сумел высвободить совсем немного магии. Всего один кап, а это такая кроха, что боевого значения иметь не может. Но этой крохи Филату хватило, чтобы накрениться и упасть. Он больно ударился грудью и щекой, потому что не смог даже смягчить удар. Но всё же он сделал что хотел.

«Два, один, ноль», – досчитал Филат, но ровным счётом ничего не произошло. Ошибся. Можно было не падать и не заниматься битьём лица об асфальт.

«Минус один… минус два…» – зачем-то продолжал Филат. Непонятно, как считать, когда уже дошёл до нуля. Сейчас он считал лишь потому, что было очень больно, а пошевелиться, чтобы смягчить боль, он не мог, и дышать мог лишь тогда, когда позволяла магия парализатора.

Боевые маги, подбежав к Филату, склонились над ним, совещаясь, как видно, поднимать его или нет. Потом выпрямились и, что-то заподозрив, разом вскинули головы. Послышался дикий вопль, и над головой лежащего лицом вниз Филата пронёсся столб из кипятка и пара. Отдельные капли попали ему на спину, хотя он был прикрыт сплошным высоким бортиком ограждения.

От боли Филат дёрнулся и понял, что может шевелиться. Двигались пальцы, двигалась вся рука. Он поднялся, собирая своё тело по кусочкам и вновь знакомясь с ним как с единым целым. Магзелей на мосту уже не было, зато снизу к нему тянулись переплетённые шеи пылающей местью гидры.

Ей понадобилось больше минуты, чтобы доползти до моста. Неплохое время, но дольше, чем Филат ожидал. Зато теперь у стожара опять было целых шесть с половиной секунд, чтобы унести ноги. И он этим, конечно, воспользовался. Но сначала подобрал свою бейсболку с мороками. Он не любил с ней расставаться. Подарок мамы.

Гидра неуклюже поползла за ним, пытаясь взобраться на мост. Её конечности были приспособлены для перемещения по суше не больше, чем тюленьи ласты. Желание мести у гидры и сейчас не угасло, хотя не факт, что она отличила Филата от боевых магов. Не исключено, что для неё все люди на одно лицо. Вы гонитесь за досадившей вам мухой. Муха куда-то садится – и оттуда вдруг одновременно взлетают три мухи. Двух вы прибили, но одна уцелела – и вы не знаете, та ли это, за которой вы гнались, или нет.