Прайм-тайм - Лиза Марклунд

Ее конвоир вместо ответа показал в сторону угла дома. Анна Снапхане подняла плечи и нерешительно шагнула наружу, на каменную лестницу, и сразу почувствовала, как вода попала за воротник.

– И куда мне?

– В тот дом у воды.

Холодный ручей устремился вниз по позвоночнику, вода попала в глаза. Анна поморгала, покачиваясь, преодолела три ступеньки до дорожки, пошла вдоль живой изгороди из кустов самшита в сторону сада. Потом вдоль оштукатуренной белой стены вниз к Новому флигелю, обогнула железную садовую мебель. Небольшой дворик обрамляла стена, в ней имелся арочный проход, выложенный красным кирпичом.

«Отсюда легко сбежать», – подумала она.

– Прямо вперед, ну же.

Она отвела взгляд от стены, направилась к входу.

* * *

Комиссар сидел за столом в большом конференц-зале. Как раз за ним снаружи за окном стоял знакомый автобус. Анна Снапхане сразу же попятилась, наступила на ногу своему конвоиру. Белоснежная передвижная аппаратная с красочным логотипом продюсерской фирмы ярким пятном выделялась среди дождя.

«Интересно, Мишель все еще лежит там? – пронеслось у нее в голове. – Она же, наверное, уже остыла».

– Садись.

Анна села на стул, на который показал комиссар, стерла дождевые капли с лица, посмотрела на полицейского и с удивлением обнаружила, что на нем пестрая гавайская рубашка. У нее сразу стало легче на душе.

– Боже мой, – сказала она, – это ты?

Мужчина, казалось, не услышал ее.

– Мы как-то встречались в Стокгольме, – продолжила она. – Вместе с Анникой Бенгтзон.

– Сейчас ты одна из тех, кто нашел ее, – напомнил комиссар.

Анна смутилась.

– О да, – подтвердила она, – одна из тех.

Внезапно вчерашнее возлияние снова напомнило ей о себе, пол закачался, она вцепилась в край письменного стола.

– Можно… немного воды?

Подошел полицейский с графином и стаканом. Анна сама налила себе, ее руки дрожали. Выпила целый стакан жадными глотками, проливая содержимое. Затем откинулась на спинку стула, почувствовала, как тошнота подступает к горлу.

– По-моему, у меня вот-вот начнется приступ астмы.

– У вас принято нажираться в конце записи?

Анна провела рукой по волосам, мокрым от дождя.

– Почему я здесь? Когда смогу поехать домой?

Комиссар встал из-за стола.

– Мы должны побеседовать с вами в течение дня. Никто из вашей компании не подозревается больше остальных, но нам, естественно, необходимо допросить всех вас в качестве свидетелей. Это, я надеюсь, понятно?

Анна смотрела на него с приоткрытым ртом, пыталась вникнуть в смысл его слов.

– Остаток времени вы проведете в ваших комнатах. Мы будем приглашать вас в порядке, который сочтем нужным. Вы не должны разговаривать друг с другом или общаться между собой каким-то иным способом. Это понятно? Анна, ты слышишь меня?

Она заставила себя кивнуть, подумала о мобильном телефоне под покрывалом в своей кровати.

Стоявший перед ней мужчина включил магнитофон, сел на стол напротив нее. Его джинсы были потертыми на коленях.

– Проводится допрос Снапхане Анны, родившейся…

Он замолчал и посмотрел на нее, она сглотнула комок в горле и промямлила свой личный код.

– Его проводит комиссар К., во дворце Икстахольм, в конференц-зале Нового флигеля, в пятницу 22 июня, в 10:25. Анна Снапхане допрашивается в качестве свидетеля в связи с возможным убийством Мишель Карлссон. – Он замолчал, внимательно посмотрел на Анну: – По какой причине ты находишься здесь?

Анна выпила еще немного воды.

– Я на допросе, – произнесла она тихо.

Комиссар вздохнул.

– Извини, – пробормотала Анна и откашлялась. – Я работаю на «Зеро-Телевидении»… это продюсерская фирма, которая снимает телепрограммы для различных каналов. На мне функции студийного администратора при записях на этой неделе…

Она замолчала, окинула взглядом комнату, полицейские впереди, полицейские сзади, передвижная телестанция снаружи.

– При записях, – повторил за ней полицейский. – Их было несколько?

Анна кивнула.

– Восемь программ подряд, – произнесла она чуть более твердым голосом. – По две ежедневно в течение четырех дней, и постоянно шел чертов дождь!

Она внезапно рассмеялась, очень некстати. Полицейский не отреагировал.

– Как проходили записи?

– Проходили? – Анна наклонила голову. – Как и ожидалось, хотя погода, конечно, вмешалась в наши планы. Нам пришлось снимать все заставки и сцены в павильонах, а это не лучший вариант. Поэтому постоянно возникала необходимость перекраивать сценарий, кто-то из артистов вынужден был играть в музыкальном зале на втором этаже главного здания. Но в остальном все шло хорошо, как и требовалось.

Она попыталась улыбнуться.

– Никаких разногласий?

– О чем ты?

Анна опустошила еще один стакан.

Полицейский устало всплеснул руками.

– Ссор, – сказал он. – Ругани. Угроз. Рукоприкладства. Анна Снапхане зажмурила глаза, перевела дух.

– Было, пожалуй, кое-что…

– Ты можешь рассказать поподробнее?

Анна опять приложилась к стакану, заметила, что вода закончилась, махнула им и получила добавку.

– Есть миллион причин, чтобы в столь большом проекте что-то пошло не так, – сказала она, – а это совершенно ни к чему. Когда все на взводе, из любой ерунды может разгореться вселенский пожар.

– Давай напрямую, – попросил комиссар.

Сердце опять сорвалось в галоп, Анна начала дрожать. – Мишель могла быть невероятно тяжелой в общении.

Она успела поругаться с каждым из команды за эти дни.

– Также с тобой?

Анна Снапхане кивнула несколько раз. Полицейский вздохнул:

– Не могла бы ты произнести это вслух?

– Да, – произнесла она слишком громко. – Да, также и со мной.

– И когда это случилось?

– Вчера вечером.

Полицейский внимательно посмотрел на Анну, долго не опускал глаза.

– Что случилось?

– Да в общем ерунда. Мы поссорились из-за денег, из-за того, что сколько стоит. Все началось с дискуссии об акциях, я в общем против финансовых спекуляций, но Мишель утверждала, что демократия зависит от них, а потом мы переключились на зарплаты. Руководители фирм и прочие личности, занимающие государственные посты, заслужили свои должности и пенсионные льготы, утверждала она, а затем говорила только о самой себе, как обычно…