Анатомия мира. Как устранить причины конфликта - Институт Арбингера

что мы должны тратить намного больше времени и сил на то, чтобы сделать так, чтобы все пошло правильно, а не на то, чтобы справиться с тем, что идет неправильно, – продолжил Юсуф. – К сожалению, обычно время и усилия распределяются ровно наоборот. Мы тратим намного больше времени, проводимого с другими, на попытки исправить то, что идет неправильно. Мы пытаемся исправить детей, изменить супругов, улучшить подчиненных, наказать тех, кто ведет себя не так, как нам нравится. А когда мы не занимаемся этим, мы думаем о том, как этим заниматься, или беспокоимся из-за того, что нам придется этим заниматься. Верно?

Юсуф окинул взглядом комнату в ожидании ответа.

– Например, Лу, – сказал он, – прав ли я в своем предположении, что большую часть времени, которую вы проводили с Кори, вы критиковали его и спорили с ним?

Лу задумался. Да, все так и было, но он не собирался так легко в этом признаваться.

– Да, пожалуй, это правда, – призналась за него Кэрол.

– Ну спасибо, – едва слышно пробормотал Лу. Кэрол смотрела прямо перед собой.

– Это, несомненно, верно и в отношении меня самого – даже слишком верно, – на помощь Лу пришел сам Юсуф. – Когда мы сталкиваемся с проблемой, естественное желание – исправить ее. Только вот дело в том, что с людьми такое практически не помогает. Исправление не поможет ребенку, который дуется, или супруге, которая мрачно отмалчивается, или коллеге, который винит во всем других. Иными словами, большинство жизненных проблем невозможно решить с помощью одной лишь корректировки.

– Тогда что вы предлагаете? – спросил Лу. – Если бы ваш сын был наркоманом, что бы вы сделали, Юсуф? Просто не обратили внимание? Вы хотите сказать, что не надо даже пытаться его изменить?

– Возможно, стоит начать с менее экстремальной ситуации, – ответил Юсуф.

– Менее экстремальной? Это моя жизнь! Это то, с чем мне приходится иметь дело.

– Да, но это не все, с чем вы имеете дело. Вы с Кэрол не принимаете наркотики, но могу поспорить, вы не всегда счастливы вместе.

Лу вспомнил, что вчера Кэрол за весь полет не сказала ему ни единого слова. Ей не нравилось, как он обращается с Кори, и она выразила свое недовольство, закрывшись, словно устрица в раковине. За тонкой завесой молчания часто прятались слезы. Лу знал, что означает ее молчание – то, что он, Лу, не соответствует ее ожиданиям, и очень на это обижался. Ему вполне хватало проблем с сыном, и он считал, что не заслуживает еще и безмолвных слезных нравоучений.

– Мы не идеальны, – согласился Лу.

– И я со своей женой Линой тоже, – сказал Юсуф. – И знаете, что я обнаружил? Когда Лина из-за чего-то на меня обижена, самое бесполезное, что я могу сделать, – критиковать ее или пытаться как-то исправить. Если она злится, у нее есть на то причины. Я могу считать, что она неправа, и ее причины нелогичны, но мне ни разу не удалось ее в этом убедить, вступив с ней в спор.

Он посмотрел на Лу и Кэрол.

– А вы? Вы пробовали изменить друг друга? И если да, помогло ли это вам?

Лу задумчиво прикусил щеку изнутри, вспоминая ссоры с Кэрол, которые случались из-за ее игры в молчанку.

– Пожалуй, нет, – наконец ответил он. – По крайней мере, обычно не помогало.

– Соответственно, для решения многих жизненных проблем приходится применять нечто более глубокое, чем стратегию дисциплины и исправления.

Лу задумался над этими словами.

– А теперь перейдем к более сложному вопросу, – продолжил Юсуф. – Что, если мой ребенок занимается чем-то по-настоящему вредным, например, принимает наркотики? Что тогда? Я ведь должен его изменить, верно?

– Именно, – кивнул Лу.

– И, конечно же, ответ на этот вопрос – да, – сказал Юсуф.

Эти слова застали Лу врасплох, и ему пришлось проглотить заготовленное возражение.

– Но я не смогу помочь своему ребенку измениться, если все мое общение с ним ограничится попытками изменить его.

Услышав этот ответ, Лу нахмурился и снова приготовился возразить.

– Я могу стать проводником перемен, – продолжил Юсуф, – лишь в той мере, в которой я стремлюсь сделать так, чтобы все пошло правильно, а не просто исправить то, что уже идет неправильно. Например, вместо того, чтобы просто исправлять, мне следует еще энергичнее учить, помогать, слушать, учиться. Мне нужно прилагать время и усилия, чтобы строить отношения. И так далее. Если я не буду уделять внимания нижней части Пирамиды, то не добьюсь успеха на верхней.

Возьмем, к примеру, Дженни, – сказал он, – она сидит сейчас на стене и ни в какую не соглашается поехать вместе с остальными в поход.

«До сих пор?» – подумал Лу.

– Она не хочет присоединяться к программе, – продолжил Юсуф. – На самом деле я ее вполне понимаю. Какой семнадцатилетней девушке захочется шестьдесят дней спать на жесткой земле, питаясь кукурузной мукой и мясом животных, которых удастся добыть с помощью самодельного копья?

– Это то, чем им надо будет там заниматься? – спросила Риа.

– Ну, не совсем, – улыбнулся Юсуф. – Все не настолько примитивно.

– Но близко к тому, – с усмешкой вставил Ави.

Риа округлила глаза и покачнулась на стуле, пытаясь представить, как сын будет жить в таких условиях. Ее муж Мигель, напротив, одобрительно кивнул.

– Так что же нам делать? – задал Юсуф риторический вопрос. – Любая попытка как-то призвать ее к дисциплине или исправить ее поведение завершится неудачей, вы согласны?

– Ну, не знаю, – ответил Лу, споря скорее по привычке. – Если бы это зависело от меня, я бы подошел к ней и сказал, чтобы она тащила свою задницу в машину.

– Да вы изысканный джентльмен, Лу, – саркастически проговорила Элизабет.

– А если бы она отказалась? – спросил Юсуф.

Лу посмотрел на Элизабет.

– Тогда я бы заставил ее пойти, – сказал он, тщательно проговаривая каждое слово.

– Но лагерь «Мориа» – это частная организация, у которой, в отличие от государства, нет никакой власти, – ответил Юсуф. – К тому же мы не желаем нажить проблем на свою голову, пытаясь силой заставить детей делать то, что хотим мы. Мы никого не заставляем записываться.

– Значит, у вас проблема, – сказал Лу.

– Да, определенно, – согласился Юсуф. – Та же проблема, что есть в любой семье. Та же проблема, что возникает между двумя коллегами или между двумя странами. Мы окружены людьми, которые ведут себя самостоятельно – и не всегда так, как нам нравится.

– Так что же нужно делать в таких случаях? – спросила Риа.

– Нужно очень хорошо разбираться в глубоких материях, – сказал Юсуф. – В том, как сделать так, чтобы все пошло правильно.

– А как в них хорошо разобраться? – настаивала Риа.

– Именно это мы и будем обсуждать следующие два дня, – ответил Юсуф. – Давайте начнем с самого глубокого вопроса. Для этого нам придется вернуться примерно на девятьсот лет назад, во времена, когда «не так» шло буквально все.

Глава 3. Мир во время войны

– В июне 1099 года, – начал Юсуф, – крестоносцы с Запада осадили Иерусалим. Через сорок дней они пробили северную стену и ворвались в город. За два дня они истребили большую часть мусульманского населения. Немногих выживших заставляли переносить трупы в массовые безымянные могилы, где их сваливали в кучи и поджигали. Затем этих выживших либо перебили, либо продали в рабство.

Участь евреев, хотя и не столь многочисленных, оказалась не лучше. Обитатели еврейского квартала укрылись в главной синагоге. Захватчики забаррикадировали выходы, а затем подожгли здание. Лишь немногим удалось выбраться, но и их перебили на узких улочках, когда они пытались скрыться.

Жестокой расправы не избежали и местные христиане, служители христианских святынь. Этих священников изгнали, подвергли пыткам и заставили рассказать, где находятся драгоценные реликвии, после чего отобрали их.

Вот так начались почти два века раздоров между захватчиками с Запада и народами Ближнего Востока. И поныне многие жители Ближнего Востока считают сегодняшние сражения продолжением той древней войны за Святую землю. Они смотрят на американцев и европейцев, как на крестоносцев-захватчиков.

– Я здесь единственная европейка, – подала голос Элизабет. – Вы не возражаете, если я немного затрону вопрос крестовых походов?

– Нет, конечно, – сказал Юсуф. – Будьте добры.

– Я немного знакома с историей этого периода. Во-первых, очень важно знать историю самого Иерусалима. В античные времена он почти все время принадлежал евреям, пока в 70 году нашей эры его не разорил Рим. Примерно в это же время, после смерти Христа, его последователи начали проповедовать учение по всему региону. Христианство в конце концов стало официальной религией Римской империи и распространилось по всем ее территориям, в том числе и на Иерусалим. К 638 году нашей эры, когда Иерусалим захватили мусульмане, он уже три столетия был чисто христианским городом. Так что когда рыцари Первого крестового похода захватили его, они считали, что возвращают себе то, что у них когда-то отняли. Они, как и мусульмане,