Сладкий плен его объятий - Александра Хоукинз

Теперь, когда она подошла ближе, Рейн увидел, что глаза у нее скорее голубые, чем зеленые. Из-за переполнявших девушку чувств в ней произошла какая-то неуловимая перемена. Рейн задумался на минуту.

– Бидгрейн. Мисс Девона Бидгрейн.

В ее глазах вспыхнула радость, как у гувернантки, ученик которой правильно ответил на вопрос.

– Да, да. Это я. Я боялась вашего цербера…

– Цербера? – перебил лорд Типтон, явно забавляясь.

– Да, грубияна, который каждый раз захлопывал дверь перед носом у моего лакея.

– Боюсь, Спек ни в чем не виноват. Видите ли, я плачу ему за то, чтобы он вел себя грубо и захлопывал дверь.

Слова Рейна достигли цели. Он с удовлетворением отметил, что его гостья изменилась в лице. Она пристально смотрела на него, сжав руки в перчатках в кулаки.

– Видите ли, лорд Типтон, я не всегда веду себя так бесцеремонно. Вы думаете, я не знаю, что после сегодняшнего вечера от моей репутации ничего не останется? Однако же вы отказались уделить мне внимание, несмотря на все мои просьбы, а времени у меня остается так мало… – Она перешла на шепот. Ее глаза затуманились от осознания того, что за этим последует. – Настоящий джентльмен не позволил бы мне так унижаться.

И она снова надула губы! Рейн глубоко вздохнул, борясь с охватившим его вожделением. Он ничего не мог с этим поделать. Его одолевало желание дотронуться до нее, прижаться лицом к ее надушенной коже. Она могла разгадать его чувства и выставить их на всеобщее обозрение, достаточно одного взгляда. И эта уязвимость заставила его перейти в наступление.

– В том-то и дело, мисс Бидгрейн. Я не джентльмен. Если вы хоть что-то обо мне знаете, то должны понимать, что мне нет никакого дела ни до титулов, ни до благовоспитанности.

Рейн вскочил на ноги и сделал несколько шагов, пока не оказался от нее на расстоянии вытянутой руки. Он протянул руку и дернул за шнурки ее испанской пелерины из белых кружев. Пелерина соскользнула с плеч и упала на ковер.

По мнению Рейна Девона была эталоном женской красоты. Она была невысокого роста, едва доставала ему до плеча. Платье, ранее скрытое под накидкой, способно было воспламенить кровь любого мужчины. Оно было сшито из сиреневой сетчатой ткани, на белой атласной подкладке, служившей единственной защитой от жадных взглядов. Квадратное декольте в соответствии с модой было очень глубоким и открывало значительную часть груди, сулившей роскошный пир изголодавшемуся мужчине.

Рейну очень хотелось быть этим мужчиной.

На девушке не было драгоценностей, кроме золотых браслетов-цепочек, надетых выше локтей, под короткими пышными рукавами. Рейну так не терпелось дотронуться до нее, что он протянул руку, рискуя получить пощечину. Кончиками пальцев он погладил один из золотых браслетов. Что плохого случится, если его пальцы скользнут чуть ниже и погладят руку у самого локтя? Все оказалось так, как он себе и представлял: ее кожа была нежнее шелка. Девона вздрогнула, и, хотя виконт хотел не только коснуться ее, он отпрянул.

– Я знаю, что я не джентльмен. Но вы-то, мисс Бидгрейн! Разве настоящая леди позволит себе врываться в дом к мужчине? Вы хотите проверить истинность этого утверждения?

Рейн наклонился к ее губам. Пожалуй, это удовольствие стоит того, чтобы получить за него пощечину.

– Я не позволю вам этого сделать.

– Сделать что? – спросил Рейн, хотя прекрасно понял, что она имела в виду.

Он склонился к ней так низко, что почувствовал ее дыхание на своих губах.

– Я не позволю вам оскорбить меня.

Девона больше не надувала губы. Она выглядела такой разгневанной, что, казалось, готова была вцепиться зубами в его нижнюю губу и прокусить ее до крови. Инстинкт самосохранения заставил Рейна с негодованием выпрямиться во весь рост.

– Поцелуй – это оскорбление?

Она отмахнулась от его вопроса, не осознавая, насколько он рассержен.

– Вы не собирались меня целовать.

– Не собирался? – В вопросе Рейна прозвучала угроза, и Девона отступила.

– Мне следовало это предвидеть. Вы прекрасный стратег, милорд.

Злость прибавила ей храбрости. Она шагнула вперед и толкнула его в грудь.

– Вы не читаете моих писем. – Толчок. – Вы не появляетесь в обществе, и я никак не могу увидеться с вами более приемлемым образом. – Толчок. Еще толчок. – Вы отказываетесь меня принимать, а когда в конце концов мы встречаемся, пытаетесь запугать, обращаясь со мной, как с куртизанкой. – Девушка дунула, убирая с лица выбившийся локон. – Справедливости ради мне следовало бы дать вам пощечину, да такую, чтобы у вас зубы щелкнули. А потом мои братья вызвали бы вас на дуэль. Но вы же Рафинированный Труп, что с вас взять!

– Девица миниатюрная, а язычок… Любой перед ней спасует!

Рейн хмыкнул, соглашаясь с заключением Спека. Мисс Бидгрейн и ее измученные слуги удалились час назад в угрюмом молчании.

Рейн вертел в руках пивную кружку, пристально разглядывая темный напиток, как будто мог получить у него ответы на самые неприятные вопросы.

– А что за ерунду она бормотала о церберах? Я думал, ее лакею не удастся оторвать руки своей госпожи от дверной рамы.

– Я полагаю, что цербер – это вы, Спек. Понимаете… Сильный, непривлекательный, грозный страж у дверей. Вы посеяли ужас в их сердцах.

– Вы думаете? – Спек улыбнулся, демонстрируя острые зубы. – Мне это нравится. Цербер, это ж надо!

Рейн отхлебывал пиво, стараясь забыть выражение отчаяния, появившееся в глазах мисс Бидгрейн, когда Спек ворвался в комнату вместе с бегущими за ним по пятам двумя ее слугами. Моментально разгорелся скандал. Все вместе они кричали на Рейна. Решив, что он достаточно натерпелся за этот вечер, Рейн приказал Спеку выдворить непрошеных гостей вон.

– Милорд, прошу вас, позвольте мне рассказать, отчего я к вам пришла. Когда вы узнаете о причинах, вы поймете, почему это так срочно…

Он не дал ей возможности ничего объяснить. Больше всего Рейна угнетало то, что он чувствовал необходимость оправдываться в своих действиях. Девона олицетворяла все то, от чего он отказался пятнадцать лет назад: богатство, хорошие манеры, лицемерие того класса, к которому он принадлежал. Рейну казалось, что он отрезал эту часть своего естества – так, как вырезают злокачественную опухоль. Хотя теперь… Виконт нахмурился. Тот факт, что нельзя увидеть семена заболевания, совсем не означает, что они не могут прорасти в теле. Нелепое, возмутительное женское вторжение в его жизнь посеяло неясную тревогу в его душе. Оно подрывало его решимость.

Это ему совершенно не нужно. Он был абсолютно прав, выдворив хорошенькую мисс Бидгрейн из своего дома. Ему незачем быть впутанным в ее нелепые планы. Что девушка ее возраста и положения знает о жизненных тяготах и об их опасных последствиях?