Убийственная лыжня - Йорг Маурер

Почему-то всегда думают, что журналисты день и ночь заняты только тем, чтобы гоняться за фактами. Но факты всегда одни и те же: несчастные случаи, проигрыши и поражения подкрепляются конкретными цифрами. Но журналисты хотят большего. Они хотят знать обстоятельства, подоплеку, причины и взаимосвязи. Так же обстояло дело и на этом курорте у собравшихся здесь спортивных репортеров со всего мира. Оге Сёренсен еще не совсем закончил свое падение, а первые уже начали искать в Google, что только можно: когда во время прыжков с трамплина был последний несчастный случай, когда первый, сколько несчастных случаев произошло уже на таком трамплине К-125 подобно этому, сколько во время новогодних прыжков. Сколько погибших, самый старый из погибших, самый молодой, первая погибшая неевропейская женщина и как вообще обстояло дело в прыжках на лыжах в плане безопасности по сравнению с такими видами спорта, как велогонки или айсшисен[1]. Итак, они искали информацию в Интернете и расспрашивали по телефону, скрупулезно занося результаты в свои ноутбуки и сочиняли свои комментарии «это-как-раз-то-о чем-мы всегда-предупреждали».

И действительно, историю прыжков на лыжах с трамплина можно составить на статистике трагических падений. В 1808 году, когда в норвежской провинции Телемарк вошло в моду прыгать через занесенные снегом хижины пастухов на горном альпийском пастбище, мировой рекорд составлял 9,5(!) метров, установленный датчанином(!) Олафом Рюе. А первый погибший случился уже в 1811 году — канадец Жан-Батист Гарно погиб в Брисбое под Калгари при прыжке через насыпанный снежный холм. В 1830 году, когда еще прыгали с лыжными палками, норвежец Ингер Фальдбаккен вогнал одну из них себе в тело. Швейцарец Ромулус Винкли, построивший в 1841 году в валейской деревушке Тэш первый швейцарский трамплин, погиб при его испытании. Француз Рене Дюпре в 1842 году сломал себе шею в Шамони, когда попытался не грести руками, как это тогда было принято, а разработать новый, обтекаемый стиль и прижать руки к туловищу. В 1902 году в центральном финском городе Ювяскюля во время прыжков с трамплина произошла массовая драка с двумя убитыми, а в следующем году обрушилось основание лыжного трамплина в городе Мюрццушлаг в Штирии (да, там тоже прыгают с трамплина) — в целом оплакивали четыре жертвы, после чего конструктор, тайный советник, старший инженер Флориан Плэтчгайгль, чувствовавший свою ответственность за их гибель, покончил жизнь самоубийством. В 1911 году (мировой рекорд составлял уже 41 метр) получил тяжелые повреждения при падении американец Грегори О’Коннан. Он еще принял участие в торжественном награждении победителей, дотащился до пьедестала почета, но после исполнения национального гимна замертво упал — поистине американская судьба. В 1946 году произошел странный несчастный случай в шведском Сисслебеке, когда прыгун удачно приземлился, но на выкате столкнулся с одним из зрителей, который торопился к своей семье на другой стороне трассы. Лыжник пережил столкновение, а отец семейства — нет.

* * *

Этим хорошо продуманным экспромтом Свен Оттингер, председатель Федерации лыжного спорта Верхней Баварии, стал широко известен, он имел обыкновение произносить его при каждом случае. Оттингер был единственным, кто был доступен после несчастного случая, так что он дал первое интервью по поводу случившегося. И на сей раз тоже не обошлось без острого словца, и чтобы несколько смягчить неловкость, изображение перевели на Большой олимпийский трамплин, грозно высившийся на заднем плане. Служивший обычно символом для иностранного туризма, сегодня он стал скорее лейтмотивом чего-то жуткого. Камера перемещалась во все стороны.

— Господин Оттингер, имеет ли вообще смысл допускать такие небольшие, неопытные лыжные страны, как Дания, с их недостаточно тренированными прыгунами, к публичным выступлениям?

— Это могло случиться и с опытным прыгуном, прыгуном из большой страны.

Телекомментатор не смог удержаться, чтобы не упомянуть, что Дании принадлежит только один-единственный лыжный трамплин, и тот находится в Гренландии. Камера перевела картинку на клинику и остановилась на входе. Но тут, что совершенно не соответствовало драматизму событий, вышел кашляющий пациент с ХОЗЛ (хроническое обструктивное заболевание легких) в последней стадии, чтобы покурить у двери. Конечно, это нужно было вырезать.

Датчанин лежал там в какой-то палате огромного комплекса. Наружу не поступало практически никакой информации, известно было только, что он еще жив. Администрация больницы не дала разрешения на съемки, не разрешалось и навещать Сёренсена, впустили только датского тренера Андерссона, при этом уже в предварительных сообщениях большинство газет обычно ставили слово «тренер» в кавычки. Затем в объектив попал местный авторитет. Это был член правления общины Тони Харригль, второй председатель фракции своей партии, третий председатель местного клуба гонок на рогатых санях и он же участник еще пятидесяти других почтенных объединений. Оператор навел камеру на лицо Тони, репортерша поднесла микрофон к его губам, как будто бы она собиралась вводить ему желудочный зонд.

— Только очень коротко, — сказал Харригль и пожалел, что сегодня он не повязал свой телегеничный серебряный галстук.

— Чем вы можете объяснить падение? Может, это был сильный порыв ветра?

Местный политик сделал такое лицо, будто это была наглая инсинуация — предположить, что здесь, в сверкающем чистотой спортивном раю, может быть, какой-то порыв ветра.

— Порыв ветра я исключаю, это был как ни прискорбно человеческий фактор.

— Как известно, город подал заявку на проведение зимних Олимпийских игр-2018. Отзовет ли он заявку после этого несчастного случая?

— Помилуйте! У нас еще никогда ничего подобного не случалось, у нас очень высокие стандарты безопасности, это была техническая ошибка прыгуна, как я уже сказал, очень жаль, но…

«Прыжки с трамплина — это вам не хальма», — вертелось у него на языке. Но этот афоризм уже был занят другим. Ему необходимо было придумать наконец свой собственный слоган.

— Вы знаете, как себя чувствует спортсмен?

— С учетом обстоятельств, хорошо. Нужно только немного подождать, и он сможет сам нам рассказать, что на самом деле произошло, — сказал Харригль на всякий случай.

Оге по меньшей мере пока не мог прояснить ситуацию, так как был без сознания. Блестящая трубочка была вставлена в шею, ему была проведена трахеотомия, и он дышал со всхлипами. Оге уже был близок к тому, чтобы познакомиться с Одином и его воронами, которые встречают мертвецов в Асгарде. Оге видел уже, как вождь разгневанного войска махал ему копьем.

«Где Тор?» — хотел крикнуть Оге, но голос куда-то исчез. Обливающийся потом заведующий отделением качал головой и бормотал себе под нос то, о чем думали в отделении интенсивной терапии.