Укрощение любовью, или Уитни - Джудит Макнот

Лукавая улыбка осветила измазанное грязью личико, и Уитниразвернулась с такой скоростью, что Эмили испуганно сжалась.

— Эмили, одно совершенно ясно — он не подозревает, чтонеравнодушен ко мне. Правда?

— Вернее сказать, ему совершенно безразлично, есть ты насвете или нет, — насторожилась Эмили.

— Следовательно, будет правильнее сказать, что он не сделаетмне предложения без дополнительного стимула. Согласна?

— Да он под дулом пистолета не сделает тебе предложения, иты прекрасно понимаешь это. Кроме того, ты слишком молода, чтобы выйти замуж,даже если…

— При каких обстоятельствах, — торжествующе перебила Уитни,— джентльмен обязан предложить руку леди?

— Понятия не имею. Кроме, конечно, случая, когда онскомпрометирует ее… Уитни, нет! Ни за что. Запомни, на этот раз я тебе непомощница!

Уитни, вздохнув, снова бросилась в кресло, вытянув длинныеноги. Совершенно неуместный смешок сорвался с ее губ при одной мысли о крайненепристойной идее, пришедшей ей в голову:

— Если бы только я могла ослабить… ну, знаешь, выдернутьчеку на колесе так, чтобы оно слетело не сразу, а потом попросить Пола повезтименя на прогулку… Тогда к тому времени, как мы вернемся или Кто-нибудь придетна помощь, будет уже ночь, и ему Волей-неволей придется просить моей руки уотца. — И не обращая внимания на осуждающий взгляд Эмили, девушка продолжала: —Подумай только, какой восхитительный поворот старого сюжета! Молодая ледипохищает джентльмена, и его репутация настолько запятнана, что девушкупринуждают выйти замуж, чтобы все уладить! Какой прекрасный роман мог быполучиться! — добавила она, восхищенная собственной изобретательностью.

— Я ухожу! — объявила Эмили и решительно зашагала к двери,но у самого порога остановилась и обернулась к Уитни: — Твои тетя и дядя всевидели. Придумай лучше, как ты собираешься объяснить эти бриджи и скачку налошади. Лицо Уитни помрачнело.

— Ничего я не собираюсь объяснять — это не может. Но зато,пока они будут здесь, я намереваюсь показать пример добродетели, воспитанностии послушания. — И заметив полный сомнения взгляд Эмили, пообещала: — Крометого, я собираюсь держаться подальше от родственников и видеться с ними лишь застолом. Думаю, я способна вести себя, как Элизабет, по крайней мере три часа вдень.

Уитни сдержала обещание. За обедом, после душераздирающегорассказа дядюшки о жизни в Бей — руте, где он служил в британском консульстве,девушка только пробормотала:

— Как поучительно, дядя, — хотя сгорала от желания забросатьего вопросами. И после живописного описания Парижа и захватывающих духувеселений столицы Уитни вежливо отозвалась: — Как интересно, тетя.

И не успели обедающие встать из-за стола, как девушкаизвинилась и исчезла.

Прошло три дня, и попытки Уитни стать послушной и скромнойили по крайней мере невидимой, оказались настолько успешными, что Энн началаспрашивать себя, уж не померещилась ли ей эта вспышка непокорства, которую онанаблюдала в день приезда. А может, девушка просто невзлюбила ее и Эдварда?

На четвертый день, когда Уитни позавтракала еще до того, какостальные проснулись, и немедленно растворилась где-то, Энн решила узнатьправду. Она обыскала весь дом, но Уитни нигде не оказалось. Не было ее и всаду. Не брала она и лошадь из конюшни — это Энн подтвердил конюх. Щурясь наярком солнце, леди Джилберт огляделась, гадая, где может проводить весь деньпятнадцатилетняя девочка. И тут на вершине холма, возвышавшегося рядом споместьем, она заметила ярко-желтое пятно.

— Вот ты где! — выдохнула Энн, открывая зонтик и решительнопересекая лужайку.

Уитни не замечала тетку, пока не стало слишком поздно.Сожалея, что не нашла лучшего укрытия, девушка попыталась придумать невиннуютему, на которую можно беседовать без страха показаться невеждой. Одежда? НоУитни ничего не понимает в модах, да ей это и совершенно безразлично — она всеравно выглядит ужасно, что ни надень. Какое платье может исправить внешностьдевушки с кошачьими глазами, волосами цвета глины и веснушками на носу? Крометого, она слишком высокая, слишком худая, и если милостивый Господь намереваетсявсе же дать ей некое подобие груди, то, кажется, слишком запаздывает.

Леди Энн, задыхаясь, на подгибающихся ногах едва взобраласьна крутой холм и без сил рухнула на разостланное одеяло рядом с племянницей.

— Я… хотела… немного прогуляться, — беззастенчиво солгалаона и, немного придя в себя, заметила на коленях Уитни развернутую книгу,лежавшую вверх кожаным переплетом. — Это любовный роман? — осведомилась она,обрадованная подвернувшейся темой для разговора.

— Нет, тетя, — скромно отозвалась девочка, загораживая рукойназвание.

— Мне говорили, что юные леди обожают любовные романы, —заметила Энн,

— Да, тетя, — вежливо согласилась Уитни.

— Я как-то читала один, но он мне не понравился, — заметилаледи Энн, лихорадочно пытаясь придумать, о чем еще можно потолковать сплемянницей. — Не выношу героинь, которые либо идеальны до отвращения, либовечно падают в обморок.

Уитни была крайне поражена, обнаружив, что она неединственная женщина в Англии, которая терпеть не может сентиментальную чушь, имгновенно забыла о собственном решении говорить исключительно междометиями.

— А когда героиня не лежит без сознания, — добавила она,весело блестя глазами, — значит, прижимает к носу флакончик с нюхательнымисолями и льет слезы по некоему безвольному джентльмену, до сих пор ненабравшемуся мужества сделать предложение или, того хуже, успевшему отдать рукуи сердце другой, недостойной особе. Лично я никогда бы не смогла целыми днямилежать и ничего не делать, зная, что мой возлюбленный стал жертвой какой-нибудьужасной женщины.

Уитни мгновенно опомнилась и искоса взглянула на тетку,чтобы проверить, не шокирована ли та, но леди Энн рассматривала ее с непонятнойулыбкой, таившейся в уголках губ.

— Тетя Энн, могли бы вы питать какие-то чувства к мужчине,который падает на колени и произносит: «О, Кларабел, твои губы — лепесткикрасной розы, а глаза — две сверкающие звезды». — И Уитни, презрительнофыркнув, пояснила: — Именно в этом месте я помчалась бы за флакончиком ссолями!

— И я тоже, — смеясь, согласилась Энн. — Итак, что же тычитаешь, если не унылые любовные романы? — Взяв книгу из-под ладони Уитни, ледиЭнн взглянула на выведенный золотом заголовок. — «Илиада»? —потрясенно-недоверчиво пробормотала она.

Ветерок зашелестел страницами, и Энн перевела изумленныйвзгляд на замкнутое лицо Уитни.

— Но она на греческом! Ты знаешь греческий? Уитни кивнула,краснея от унижения. Теперь тетя посчитает ее синим чулком — очередное темноепятно на репутации.