Босс - Катерина Траум

— Спасибо, это и правда, неплохое вино. Но может, уже перейдём к сути? Что я здесь делаю, мистер Герра?

— Не угадал, — разочарованно вздыхает Алекс, вот только сожаления в глазах не видно и капли. Концерт продолжается, а Эми уже откровенно начинает это надоедать. Где факты, где ниточки, за которые Чак потянет, чтобы размотать весь клубок интриг, которые навертел этот откровенно притягательный в своей сексуальности тип? — Не то послевкусие, согласен. Это вино не для той девушки. Конфету? Сгладить впечатления? — Мягко подталкивает к ней коробку с шоколадным набором, и Эми непроизвольно отдергивает руки от стола. Снова слышится шорох в другом конце комнаты. Снова тугой толчок натренированной интуиции изнутри.

— Вы меня слышите? Я не хочу конфет, я хочу…

— Открой. Коробку.

Она замирает с открытым ртом, растеряв слова, которые собиралась сказать. Потому как глаза Алекса вспыхивают чёрными углями, а тон из пренебрежительного за долю секунды перекатывается в приказной. Обескураживающий. И пугающий так, что в животе падает ледяной комок страха, а сердце начинает отколачивать безумный ритм по рёбрам. Смотря на это застывшее лицо Эми впервые пугается за себя — но не потому что ей может грозить опасность, волнами исходящая от мужчины в элегантном костюме. А потому что сам воздух вибрирует от напряжения, и пропасть в грязном шоколаде страшней в сто крат.

Негнущимися пальцами Эми медленно тянется к коробке, не разрывая зрительного контакта. Ощущает себя кроликом, который посмел вилять хвостом перед носом хищника. Дыхание становится прерывистым.

— Вино подбиралось для Терезы Уильямс, — вкрадчиво и тихо продолжает Алекс, пожирая её тягучим, топким взглядом. Настоящий дёготь, из которого не спастись глупому зверьку, не лишившись мягкой шкурки. — Но надо было брать каберне совиньон, так, Амелия?

Она не успевает даже вздрогнуть от звука своего настоящего имени, потому как ровно в эту секунду откидывает крышку с картонной коробки. Непроизвольно смотрит на содержимое. И пронзительно вскрикивает, оглушая саму себя.

— Нет!

Резко вскакивает с грохнувшего об пол стула в инстинкте оказаться подальше от этого «подарка»: вместо трюфелей в предназначенных для конфет формах лежат два окровавленных глазных яблока. Не муляжей, а настоящих живых глаза, вырванных из настоящего человека — с красными прожилками капилляров, с дико знакомой серо-голубой застывшей радужкой. Мёртвые, как, без сомнений, и их хозяин.

Она не может дышать, ноги подкашиваются: отвращение, отрицание. Эми падает на колени, в попытке защиты закрывает лицо руками — очки сваливаются с носа, плевать. Не слышит звука падения стекла за грохочущим в ушах пульсом. Шок такой силы, что в голове будто сверкает на повторе чёрная вспышка, а тело неумолимо трясёт. Желудок сжимается тошнотой, когда она мысленно позволяет себе, наконец, свести цвет этих глаз с его обладателем. Тонко и отчаянно скулит от морозного ужаса в венах.

Дура. Какая же она идиотка. Пистолет? Поздно бежать. Она у чёрта на рогах, безоружная и беспомощная. Жалко всхлипнувшая. На лбу проступают бисеринки холодного пота. Играла не она. Играли с ней, все последние пятнадцать минут.

— Закончила орать? — тон голоса Алекса не меняется ни на октаву. С тем же спокойствием он чуть откатывается от стола и разворачивается к ней, складывая ногу на ногу. Ещё раз прикладывается к бокалу с вином, который так и не выпустил из руки, и на этот раз глоток шумный, полноценный.

Эми с усилием отрывает ладони от лица, в ужасе наблюдая за демонстративным похуизмом по отношению к совершенному садизму. Почему-то легко верится, что именно эти белые пальцы вырвали глаза у Чака. С чавканьем и с наслаждением. Тошнота всё болезненней крутит спазмом внутренности, слишком живое воображение мешает сосредоточиться на единственной возникающей цели — выживание. Всё, что отныне важно.

— Я думал, у дочери спецагента должно быть чуть больше выдержки. Или ты уже поняла, что твой сраный недоумок-работодатель кормит пираний в моём аквариуме, этажом повыше? — тонкие губы изгибаются в насмешке, когда Алекс кивает наверх. А потом залпом допивает вино и попросту швыряет бокал за спину — тонкий хрусталь безжалостно разлетается на осколки по мраморному полу. Звук разносится по столовой звенящим эхом. Уходит стеклом в грудную клетку, оставляя рваную царапину внутри. Вот и всё. Последняя разбитая надежда на ошибку печёт сожалением грудь.

Потому что Чак был хорошим парнем — взял Эми на работу, многому научил и доверял важные поручения. И он точно не заслуживал закончить жизнь вот так мерзко. Эми до лёгкой боли закусывает губу, чтобы только прекратить испуганно скулить, и смотрит в эти безучастные глаза противника внимательней, с вызовом.

— Если ты знаешь всё, то почему я не плаваю в том же аквариуме? — шипит она и пытается подняться на ноги на шатающихся каблуках. Умирать — так стоя. Как учил отец, как умер он сам. А что этот безумец вполне может сейчас её убить, это без сомнений. Добраться бы до сумочки… Сражаться до последнего, а не стоять дрожащим хлюпающим цыплёнком.

— Но ведь убивать всех разом, да ещё и одинаковым способом — жуткий моветон, милая! — чуть хрипловато тянет Алекс, а затем резко повышает голос, отдавая отчётливый приказ. — Я не разрешал вставать с колен, сука. Привыкай спрашивать разрешения даже на то, чтобы дышать. И не пытайся думать об игрушке в твоей сумочке, потому что её давно унесли, пока ты тут хлопала глазками, изображая святую наивность. Давай, Эми: пора говорить по-взрослому.

Он демонстративно поднимает руку и щёлкает пальцами. В комнате резко прибавляется света — он остаётся приглушённым, но теперь столовая озаряется светильниками по всему периметру. Невольно повернув голову вправо, где раньше не могла увидеть ничего, кроме тьмы, Эми резко прижимает трясущиеся руки ко рту — довольно криков, хоть и рвущих горло.

Два стула, к которым накрепко привязаны два человека. Молодые парни, её главные союзники и коллеги по делу «Абигейл», блондин Сэм и бритоголовый коротыш Майк. Узнать их непросто из-за безбожно избитых до синих кровоподтёков лиц, помогает лишь форма грузчиков. В сознании находится только Сэм, и, увидев Эми, он дёргается и пытается панически взвыть через заткнутый кляпом рот. Между пленниками стоит худощавый незнакомец в идеальном чёрном костюме, держащий на мушке двух «Глоков» сразу обе жертвы, приставив дула к окровавленным вискам. Настоящее представление, цель которого абсолютно непонятна. Вот только у Эми непроизвольно катятся по щекам слёзы, когда она рассматривает своих напарников, убеждаясь, что не обозналась. Опухшие скулы. Заплывшие глаза. До ошмётков свисающей лоскутами кожи растерзанные лица. И кровь, кровь…

— Второй в отключке? — хмуро интересуется Алекс, внимательно наблюдая за каждым жестом тяжело дышащей от сдерживаемых рыданий девушки. — Мне нужны оба.

Мужчина в костюме тут же с размахом бьёт рукоятью пистолета по груди Майка, и тот дёргается, хрипя от боли. Эми кусает свою ладонь, чтобы сдержать вопль. Он же и так еле дышит! Зачем?!

— Прекратите! — кричит она всё-таки, не сумев сохранять невозмутимость. Ей начинает казаться, что представление разыгрывается именно для неё, и если кто и может закончить эти пытки её друзей — она сама. — Алекс, что я должна сделать? Они получили достаточно…