Найти и обезглавить! Головы на копьях. Том 2 - Роман Глушков

– А ну с дороги! – велел мне монах, и я тут же скатил тележку с тропы под защиту деревьев.

– Кажется, это Ойла! – взволнованно прошептал я. – Точно, она! Больше некому!

– Сам слышу, – ответил ван Бьер, копаясь в тележке в поисках оружия. Его верный «эфимец» был при нем, но он решил, что одного меча ему сейчас недостаточно. Сунув себе за пояс легкий горский топор, кригариец также достал арбалет, но не оставил его себе, а взвел и вручил мне.

– Надеюсь, ты не забыл, как с ним обращаться? – осведомился он при этом.

– Издеваешься? – проворчал я. Шутка была откровенно неуместная, но в иной ситуации я бы непременно ей улыбнулся.

– Нет. Просто спросил. Не хочу, чтобы ты ненароком продырявил мне спину или кое-что пониже, – пояснил Пивной Бочонок. – Ну ладно, айда разведаем, что за дерьмо там стряслось.

Ойла теперь кричала не переставая, и от ее крика у меня волосы дыбом встали. Я не предполагал, что эта храбрая и уверенная в себе девчонка – иными словами, достойная дочь своего отца, – способна так блажить. Одно лишь это давало понять – Ринары угодили в большую беду. И то, что мы не слышали криков самого Зейна, тоже было плохим знаком.

Поднявшись на пригорок, мы узрели довольно мерзкую и одновременно трагическую картину.

У его подножия на небольшой полянке, один край которой обрывался в пропасть, кроме семейства Ринаров находились еще шестеро человек. Все – в легких доспехах пехотинцев Григориуса Солнечного. Вроде бы среди них затесалась одна женщина – у южан, как и у островитян, такое было в порядке вещей. Хотя это мог оказаться и мужчина; издали было трудно определить наверняка.

Судя по всему, Ринары нарвались на дозор, встречи с которым мы тоже опасались. Он был из тех дозоров, что наблюдали за левым флангом наступающей армии промонторцев. Разве только мы не предполагали, что дозорные могут отойти от своих основных сил так далеко.

Увы, но встреча семейки охотников с фантериями закончилась неудачно – и та, и другие понесли потери. Зейн успел пристрелить двух южан из лука прежде, чем его самого пригвоздили копьем к дереву. Где он теперь и висел, уронив голову на грудь и изливая изо рта на землю тягучие струи крови. Его мул также был мертв – нарвался на стрелы, пущенные охотнику в ответ.

Дочери Зейна повезло больше, хотя назвать это везением, было, конечно, нельзя. Она выжила, но не смогла убежать и угодила в лапы врагам. После чего они решили призвать ее к ответу за гибель их соратников. Но не так, как они наказали бы, к примеру, ее отца, не погибни тот от их копья. Ойла должна была расплатиться с южанами иным способом.

Они сорвали с нее одежду и привязали к толстому дереву за руки и за ноги – почти что распяли, – а один фантерий уже топтался перед нею со спущенными штанами. Его приятели гоготали, отпускали похабные шутки и поторапливали его, видимо, дожидаясь своей очереди развлечься. А Ойла вопила и дергалась с такой силой, что грозила вывернуть себе связанные конечности. Что, по-моему, грозило стать сейчас наименьшей из ее бед.

При виде столь мерзкой сцены меня аж затрясло, и я едва не выстрелил из арбалета в спину голозадого южанина. Мне сразу вспомнились те поварихи и служанки, что были зверски изнасилованы и убиты во дворце моего отца той приснопамятной ночью. И вот теперь та же участь была уготована Ойле – девчонке, чей отец еще недавно брал меня с собой на охоту. Да и сама Ойла, уже наученная обращаться с отцовским луком, мне нравилась, пускай она и посматривала на меня, слабака, с легким презрением.

– Не дергайся, парень. – Заметив мою дрожь, Баррелий положил мне руку на плечо. – Стой здесь и жди. А как только я обнажу меч, стреляй в того негодяя, который будет дальше всех от меня и от Ойлы. Запомнил?

– Да, – кивнул я, шмыгнув носом. – Только ты поторопись, умоляю. Ты же не хочешь, чтобы эти звери… чтобы они… ну ты понял!

– Разумеется, не хочу, – подтвердил кригариец, проверяя, легко ли выхватывается засунутый на пояс горский топорик. – Терпеть не могу курсоров Громовержца и их священные книги. Но одно в них написано верно: насиловать детей – тяжкое зло, за которое грешника обязательно ждет расплата. Вот сейчас и проверим, так оно на самом деле или нет.

И он, хрустнув пальцами и помассировав больную ногу, начал спускаться с пригорка на поляну. Что стало бы для хромого серьезным испытанием, кабы не деревья. Хромая от одного дерева к другому, ван Бьер держался на них, не давая себе упасть и покатиться по склону кувырком.

Само собой, подкрасться к фантериям тихой сапой у него не вышло. Но он от них и не скрывался. Еще до того, как первый заметивший его южанин указал на него пальцем, монах подал голос и известил всех о своем приближении.

Только сделал он это, на первый взгляд, донельзя странно.

– Помогите! – закричал Баррелий, торопливо спускаясь по склону. В голосе его слышался недюжинный испуг. – Прошу вас, помогите! Хвала господу, добрые сиры солдаты, что я вас встретил! Там!.. – Он ненадолго остановился и, опершись на дерево, указал в обратном направлении. – Там – эфимцы! Человек тридцать крадутся по лесу, а то и больше! Они хотели меня прикончить, когда я их увидел! Помогите, добрые сиры! Эфимцы за мной гонятся! Они убьют меня, когда поймают!

Двое южан сей же миг выхватили мечи, а один натянул тетиву лука, нацелив стрелу на ван Бьера. И лишь голозадый насильник (к счастью, пока вроде бы несостоявшийся) запрыгал на месте, пытаясь развернуться лицом к крикуну и одновременно подтянуть штаны. Что выглядело бы не так смешно, кабы он при этом не волновался и не делал уйму неуклюжих лишних движений.

– А ну стой на месте, ублюдок! – приказал Баррелию чернобородый фантерий, самый старший из всех, что выжили в схватке с Зейном. – Стой, кому говорю!

Кригариец уже спустился со склона. Но не остановился, как ему велели, а лишь заковылял медленнее. Затем чтобы промонторцы видели – он им подчинился, – но в то же время он шаг за шагом продолжал к ним приближаться.

– Эфимцы! Там! – Ван Бьер снова указал на вершину пригорка. – Уже близко!

– Эй, а ты сам-то кто такой будешь? – полюбопытствовал чернобородый, глядя туда, куда тыкал пальцем монах.

– Я-то? – переспросил Пивной Бочонок. – Да я лесоруб из ближайшей деревни! Вот пошел в лес за хворостом и нарвался на проклятых эфимцев!

– Из деревни?! Какой деревни? Что еще за деревня? – удивился фантерий и переглянулся с соратниками. Похоже, монах сморозил глупость, и никаких деревень в округе не было.

– Да Гном ее знает! Я еще не придумал ей название. – Голос кригарийца обрел прежнее ледяное спокойствие, и я понял, что устроенный им спектакль окончен. А затем у него в руке вдруг появился топорик, который в следующее мгновение уже летел в лучника.

Баррелий не впервые на моей памяти проделывал такие выкрутасы. Поэтому я не удивился, когда его бросок достиг цели. Лучник даже не успел спустить тетиву – она лопнула, перебитая летящим топором. Который затем вонзился ему в череп аж по самый обух, разрубив лицо от левого глаза до правого угла рта. После чего лучник, прыснув кровью и обломками зубов, отшатнулся назад и грохнулся навзничь. А вылетевший у него из руки, поврежденный лук огрел по плечу стоящего за ним чернобородого.