Хроники Червонной Руси - Олег Игоревич Яковлев

плюнул через левое плечо.

— Обидно се. Обидно и стыдно, братья! Будто попрошайки мы какие, но не князья! — вспыхнул вдруг Василько. — Ездим, кланяемся — то Всеволоду, то сыну его, Владимиру Мономаху, то Ярополку вот топерича! А мы — князья, такие же Ярославовы внуки, такие же потомки святой Ольги и Владимира Крестителя! И по ряду, по лествице уделы нам в Русской земле положены!

— Оно так, — протянул Рюрик, морща чело. — Да токмо[41] рать начинать мы не хотим. Миром мыслим дела наши порешить.

Володарь внезапно предостерегающе поднял вверх перст и прислушался. Затем он крадучись подошёл к двери и резко её распахнул. Чёрная тень метнулась по переходу, скользнув по стене. Тихие шаги простучали по крутой винтовой лестнице вниз.

— Подслушивают, подручные Ярополковы, чтоб их! — Володарь сокрушённо качнул черноволосой головой. — Нигде тут не схоронишься. В общем так, братья. Языки покуда за зубами держим. Особо здесь, в тереме этом. Потом, позже найдём место, где и о чём потолковать.

Братья понимающе кивнули.

ГЛАВА 3

Быстроногая косуля вихрем неслась меж раскидистых дубов, то скрывалась из виду её светло-коричневая упругая спина, то снова мелькала впереди. Увлечённый погоней, Володарь гнал скакуна галопом, вонзая ему в бока острые бодни. Вот сходу проскочил конь журчащий, изрыгающий белое пенное крошево ручей, взметнулся вверх по склону крутой гряды, вознёсся на вершину, помчался дальше, ломая тонкие ветки прямоствольных осин и топча густой кустарник.

Косуля обогнула небольшую лесную поляну, выбежала на тропу. Лес стал реже, замаячила перед глазами Володаря неширокая, заросшая высокой травой и кустарником просека. Он натянул тетиву лука, прицеливаясь. Внезапно косуля остановилась, вздрогнула, замерла на месте, затем медленно стала падать на бок. Вылетевшая со стороны поляны стрела впилась ей под лопатку.

Володарь круто осадил коня, стал оглядываться по сторонам, кусая от досады губы. Кто-то опередил его. Видно, добрый стрелок. Сердца животного достигла оперенная, вмиг, разом повалив сильную, быстроногую косулю.

Зашуршала громко листва. На тропу выехал всадник в алом плаще дорогого ромейского шёлка, под которым поблескивала лёгкая кольчатая бронь, и в шапке с парчовым верхом. По посадке на лошади Володарь сразу определил, что это женщина. Когда же он подъехал ближе, то узнал с изумлением молодую княгиню Кунигунду.

— Твоя работа? — с усмешкой спросил он, указывая на косулю. — И почему ты тут одна? Где твои слуги, княгиня?

Кунигунда в ответ звонко расхохоталась.

— Слуги? — переспросила она. — Тебя занимают слуги? Они далеко. Отстали… Не угнаться им за моей Ласточкой.

Княгиня любовно погладила по холке свою гнедую кобылку.

— Однако ловко ты. — Володарь спешился.

Медленно и осторожно стал он доставать стрелу из тела убитого животного.

— Хотела тебя опередить. — Княгиня снова рассмеялась. — Все мужчины ушли ловить медведя. Ты почему не пошёл?

— Там без меня охотников хватит. Не люблю, когда много людей.

— В этом ты похож на меня. Помоги мне сойти с лошади.

Он подставил руки, Кунигунда резко спрыгнула и очутилась мгновение спустя у Володаря на руках.

Длань женская обхватила его за шею. Ростиславич чуть шатнулся, но устоял на ногах. Осторожно опустил он женщину на землю, поставил на ноги перед собой.

— Ну вот, княгиня Кунигунда. Сейчас мы положим твою добычу на коня и привяжем к седлу. А сами лучше пойдём пешими, — предложил Володарь.

— Называй меня Ириной. Это моё крестильное имя. Мне не нравится «Кунигунда». Как-то дико. Как будто я язычница, варварка. А я — русская княгиня. Запомни: Ирина, — повторила она.

В лучистых голубых глазах играли весёлые смешинки. Прекрасной вилой[42] лесной казалась Володарю молодая княгиня, он зачарованно пробормотал:

— Ирина! Княгиня Червонной Руси!

— Вот-вот! Я вижу, ты запомнил!

Голосок нежный, с заметным акцентом растягивающий гласные, дурманил, завораживал, кружил голову.

Когда тебе всего двадцать один год, трудно удержаться от восхищения женской красотой. И Володарь, сам не понимая, как всё это случилось, заключил прекрасную княгиню в объятия и страстно расцеловал её в пылающие уста.

Ирина ответила столь же страстным поцелуем, но затем решительно отодвинула Володаря от себя, уперевшись кулачками ему в грудь, строго свела в линию брови-стрелки и промолвила:

— Не делай так больше… Не можно… У меня муж — князь… Узнает — накажет тебя… Нет… Не надо.

Она игриво погрозила ему пальчиком с широким металлическим кольцом для защиты при стрельбе и опять залилась весёлым смехом.

— Пойдём. Нам надо искать дорогу к стану. Далеко мы ускакали. — Ирина подняла вверх голову, глядя на высокие, одетые ожерельями ярко-зелёной листвы верхушки обступивших их могучих дубов.

— Извини, красавица! — Щёки Володаря запылали от смущения. — Я… я не должен был…

— Это ничего… Это так и должно было быть… Почему ты до сих пор не женат, князь Володарь? — спросила Ирина. — И ты, и твои братья… Надо тебе жениться… Тогда не будешь целовать чужих женщин…

— Где же я и мои братья станем держать жён? В дорожном мешке, что ли? Ведь мы — изгои, мы не имеем, как твой супруг, городов. Лишь из милости кормят нас старшие князья. Какой же владетель или боярин знатный, захочет отдать за нас свою дочь или сестру? — Володарь грустно вздохнул.

Ирина промолчала. Кукольное личико её сразу стало серьёзным.

Володарь уложил убитую косулю поперёк седла княгининой лошади и привязал её крепкими ремнями, после чего, взяв под уздцы обоих скакунов, тронулся вдоль тропы. Княгиня шла рядом, срывая растущие вдоль дороги цветы и складывая из них венок.

Долго они шли молча. Наконец Ирина заговорила вновь:

— Мы правильно идём. Скоро достигнем стана. А тебе надо жениться и попросить дядю Всеволода, чтобы дал тебе удел — город, достойный князя. Жена станет рожать детей. Наследники будут у тебя.

Володарь