Живое и мертвое. Третья сила. Книга 3 - Алексей Гравицкий

— Не гляди, — посоветовал Орландо.

— Почему? — не понял маг. — Это красиво.

— Красиво, — согласился мертвяк, — только потом не видно ничего.

Пантор повернул голову и вгляделся в кромешную темноту. Перед глазами на фоне ночи замелькали яркие пятна.

В лесу Пантор ночевал считаные разы, в обществе таких же городских жителей, как и он сам, потому очевидным это не казалось. До того, что от долгого всматривания в огонь теряется зрение, нужно было додуматься. Как и до того, что в лесу может подойти кто-то, кого не ждешь. Вот только откуда такой опыт у мертвяка?

— Откуда ты это знаешь?

Орландо пожал плечами:

— Не знаю. Просто помню и все.

— То есть?

— Я хорошо помню свою жизнь мертвым, — пояснил мертвяк. — С того момента, когда меня подняли. А вот что было до того… вся прошлая жизнь, ну та, когда я был живым, — в тумане. Я говорил с другими. У всех по-разному.

— Может, это зависит от того, кто и как воскрешал? — предположил Пантор.

— Может. А может, от времени, которое прошло от момента смерти до момента воскрешения. Вот ты маг, ты же этого не знаешь?

— Не знаю.

— А мне откуда знать? — грустно ухмыльнулся Орландо. — Я ведь в магии не разбираюсь. И меня, когда поднимали, не спрашивали, хочу ли я такой жизни. Тот, кто меня вытащил из небытия, забавлялся с некромантией. Что-то изучал, исследовал, экспериментировал. Обо мне он думал в последнюю очередь.

— Это наука, — попытался заступиться за коллегу Пантор.

— Это для вас наука. Для нас — нет. Нас не спрашивают. Нас просто создают и пускают в мир, в котором нам не рады. Любое существо, порожденное магом, существует вне закона. Оно изначально обречено стать изгоем. Жить на свалке. Выживать. Ты этого не поймешь.

Пантор помялся. Орландо был прав, но что-то мешало просто согласиться.

— Почему же не пойму. Два человека кувыркаются в постели, получают удовольствие. В результате на свет появляется новый человек. Его тоже никто не спрашивает, хочет он жить в этом мире или нет. И перспективы у него могут быть разными. Все зависит от родителей, общества, воспитания.

Орландо покосился на компаньона с интересом.

— Твои родители просто развлекались?

Опальный маг помялся.

— Нет, мои родители хотели детей и были рады моему рождению, но…

— Я же говорю, что ты не сможешь понять, — перебил мертвяк и уткнулся в обрывок газеты.

Тихо потрескивали угли. От земли тянуло сыростью и прохладой. Пантор поежился и придвинулся ближе к костру. Хотелось смотреть на пляшущие по поленьям огненные языки, но он сдержал желание. В самом деле, мало ли кто может ходить рядом в ночи. Да и от города они ушли не так далеко. Что бы ни говорил Орландо, а возможна погоня. В темноте гулко ухнуло, затихло и снова глухо расхохоталось. Птица?

Молодой маг зябко повел плечами, посмотрел на попутчика. Тот невозмутимо изучал потрепанные останки газеты.

— Это с Большой Земли?

— Местная, — помотал головой Орландо.

— И что пишут?

— Чо? Про революцию, знамо дело. Как на Большой Земле власть переменилась. Дескать, раньше Объединенные Территории Консорциума гнулись под властью консерваторов, не желающих иметь дело с магией, но теперь все будет по-новому. Нами правят маги, значит, жизнь станет сказкой.

Орландо сложил газету и бросил рядом на землю.

— А еще говорят, люди логичны, — добавил со значением. — Где здесь логика? Это то же самое, что сказать: нами правит богатый человек, значит, мы все заживем богато. Жизнь у них теперь сказка. А корабли с каторжанами как приходили, так и приходят.

— На Большой Земле тебя бы за такую философию в два счета на острова сослали, — усмехнулся Пантор.

— И чо? На Большой Земле меня бы сослали на острова и без этой философии. Я мертвяк. И вообще, мы с тобой не на Большой Земле, так что бояться нечего. Тем более мы в бегах. Кстати, а ты зачем бежал?

Вопрос прозвучал совершенно без перехода. В лоб и настолько резко, что Пантор опешил. Они никогда не говорили о причинах. Просто сговорились, выносили план и реализовали его. Это казалось настолько закономерно, что вопрос «зачем?» просто не возникал.

— Надоело, — честно признался Пантор. — Надоело подстраиваться под систему, ее законы и бояться стать неугодным. Надоело быть виноватым, когда ни в чем не виноват.

— Не боишься, что система догонит и уничтожит?

Пантор покачал головой.

— Раньше боялся. Теперь не боюсь. Пусть лучше убьют за дело, чем для профилактики.

— Это ты сейчас так говоришь. Станут убивать — заговоришь иначе. Не убивали тебя.

Пантор отвернулся и уставился в костер. Языки пламени слепили, делали уязвимым, но эта игра огня и тени успокаивала.

— А сам зачем сбежал?

Орландо крякнул и пожал плечами.

— Ну, так… Ты про Витано слышал?

Пантор оторвался от костра и перевел взгляд на мертвого приятеля. Про Витано слухов ходило не меньше, чем про революцию в ОТК. Поговаривали, что где-то в глубине острова находится огромный город, возникший вдруг. Ниоткуда. Причем его появлению способствовал невероятно сильный магический всплеск. Власти Лупа-нопа об этом не распространялись и, кажется, не проявляли к этому никакого интереса.

А может, и проявляли.

А может, и не было никакого Витано, слухи одни.

— Слышал кое-что, — уклончиво ответил Пантор.

— Вот туда хочу, — обрадовался Орландо, будто причастность приятеля к сплетне подтверждала реальность неведомого города. — Там, говорят, к таким, как я, с уважением теперь относятся.

— Теперь? — не понял маг.

— Раньше все не так было, — кивнул мертвяк. — Но потом там случился переворот, и новые власти к магии и неживым относятся со всем почтением. Не веришь?

Пантор помялся.

— И здесь революция?

— А чо тебя удивляет? Революции, они косяками ходят. Мир обновляется не точечно. Уж если начинает трясти, то всех и повсюду.

— Ты же не верил в перемены? — упрекнул маг.

— Э, брат, перемены переменам рознь. Тут такие перемены, что хочется верить. Так что я в Витано. А ты?

— Не знаю.

— Айда со мной.

Пантор снова повел плечом. Планов не было. Давать обещаний не хотелось.

— Посмотрим, — выдавил он и добавил, чтобы только прекратить разговор: — Дай газетку. Чего там еще интересного пишут…

Завтрак подали в кабинет, когда Ионея сидела за столом и просматривала свежую прессу. Не всю, конечно, а ту, на которую, по мнению советников, стоило обратить внимание. Свежая пресса и письма невысокой степени значимости по утрам стали уже традицией. Завтрак на ходу — тоже. Последнее правительницу не очень радовало.