Доктор-мумия - Мария Некрасова

Мясо воняло. Во дворе стояла тишина и помойка. Помойка воняла меньше, к ней, по крайней мере, можно было подойти. Я подошел и заглянул внутрь ящика в надежде найти что-нибудь, что бы сошло за оружие: доску, старый карниз… Вот, ножка стула подойдет! Отломал ножку и пошел в атаку на мясо. Разбежался и ткнул в бок, в другой, в третий, врезал ножкой сверху, там, где должна была быть голова, снизу, саданул по зубам… Ничего существенного не произошло. Мясо даже не прекратило жрать, как будто меня вообще рядом не было. «Я больше не буду», – выдал опять ребенок, сел и уткнулся носом в колени. Кажется, он уже смирился с происходящим. Блин, это же сюр какой-то, чтобы мясо жрало человека, а не наоборот! Я в который раз пожалел, что со мной нет Танюхи. Она время от времени затевает «кухонный креатифф», сокращенно «Ка-ка». (Я, кстати, очень люблю эти дни, потому что мама, попробовав Танюхину стряпню, ведет нас ужинать в пиццерию.) Вот пришла бы она сюда да приготовила мегаотбивную – все бы простил!

Тренькнула пружина подъездной двери, во двор вышли хирурги с сигаретами. Я рванул к ним:

– Эй, смотрите, что у вас тут творится средь бела дня!

Хирурги синхронно обернулись. Тот, у кого урчало в животе, меланхолично прикурил, а второй сказал:

– Ну Дупло же предупреждал Саню, что, если он дальше будет отлынивать от лечения, болезнь его сожрет.

– Вот и жрет, – добавил тот, у кого урчало в животе, и затянулся.

Болезнь? Жрет? Доктор сказал? Что-то много болтает этот доктор, и все какие-то глупости. Все бы ничего, но его глупости почему-то имеют свойство сбываться… Доктор сказал: «Черви» и посыпались изо рта черви. Сказал «Болезнь сожрет» – вот, пожалуйста, Саню жрали.

Я шагнул к хирургам и попросил:

– Огоньку не найдется?

– Мал еще курить, – справедливости ради заметил тот, у кого урчало в животе, но зажигалку мне протянул, умница.

Я ее схватил и рванул к помойке. Сейчас мы разведем костерчик и сделаем мегакотлетину…

В помойном контейнере нашлось достаточно бумаги, деревяшек и ветоши. Пятнадцать минут мороки, двадцать кругов по двору от сердитого хирурга: «Че творишь, хулиган, только пожара нам не хватало!» – и жаровня готова. Хирурги нейтрализовались самостоятельно – убежали за огнетушителем, так что мне надо было спешить, пока они не вернулись. Я секунду полюбовался на пламя в помойном контейнере и позвал:

– Саня, беги сюда!

Честно говоря, я думал, его придется тащить, уж очень безынициативным мне показался этот Саня. Его жрут, а он… Но ничего: встал, пошел, потом побежал, хоть и прихрамывая, к ящику, не забывая, впрочем, хныкать. Болезнь поползла за ним. Передвигалась она, как улитка, оставляя ровный глянцевый сопливо-кровяной след.

Дальше моего участия не требовалось. Саня быстро просек, что к чему, и начал нарезать круги вокруг помойки, справедливо полагая, что болезнь не может передвигаться так быстро и рано или поздно ей захочется перелезть через мусорный бак, чтобы добраться до жертвы. Интересно, она умная? В смысле, долго придется Сане бегать?

Долго не пришлось. Уже на втором круге болезнь зацепилась зубами за борта помойки и полезла прямо в жаровню, чтобы добраться до Сани, остановившегося по другую сторону бачка. Раздалось шипение, затем Санин визг (ну, прямо девчонка какая-то!). Мясо из кроваво-коричневого превратилось в коричневато-серое, взвыло для порядка, почернело и затихло. Спалило котлетину. Прибежали хирурги с огнетушителями и окончательно испортили блюдо.

– Как ты мог?! – отчитывал меня Дупло. – Вот так стараешься, ночей не спишь, творишь, исцеляешь… Все им, все для них! А потом приходит самовлюбленный младенец и рушит все труды ученого мужа. – Он заглянул в бесстыжие мои глаза. – Разве это правильно? Разве справедливо, тебя спрашиваю! Какое неуважение, какое презрение к старшим! В мое время тебя бы сбросили со скалы!

– Как в Спарте?

– Какая Спарта? Тебе до Спарты, как до небес! Ты даже не можешь вынести обычного выжигания червей, чтобы не заголосить!

Увы, что правда, то правда, было дело. Я уже приготовился покраснеть, как вспомнил о причине докторова гнева:

– Я всего лишь хотел, чтобы болезнь не сожрала Сашку, раз вы с хирургами это проигнорировали. Что, не так?

– Не так! – Доктор-мумия воздел руки к пыльному потолочному светильнику, полному дохлых насекомых. – Она его не сожрала! – произнес он трагичным голосом и терпеливо уставился на меня типа: «Теперь-то ты понял, обалдуй?!»

Но я не понял юмора.

– Ну и хорошо.

– Хорошо?! – взревел Дупло. – Что ж тут хорошего? Лечение безнадежно больных – это против решения богов… А он теперь перестанет слушать мои диагнозы. Он вообще перестанет меня слушать! Ты этого добивался? Кто здесь врач, ты или я?

– Вы.

– Да? И как же я заставлю мальчишку меня слушаться, раз мой диагноз, по его мнению, фуфло? Болезнь-то его не сожрала! Я сказал: «Сожрет», а она не сожрала, значит, теперь он не будет мне доверять. Из-за тебя.

Ничего себе заявочки!

– Если бы сожрала, ему было бы уже все равно, справедлив ваш диагноз или нет, стоит вам верить или нет…

– Молчать! Мал еще старших учить! – гаркнул Дупло.

Затем он повернулся к одному из хирургов и важно произнес:

– Геннадий, мне нужно прервать реабсорбцию.

Геннадий (тот, у кого урчало в животе) солидно кивнул и прошествовал вслед за Дупло по коридору в туалет. Интересно, что они собрались там делать вдвоем? Может, санузел того, сломался, а сантехник сбежал, потому что хочет пользоваться попсовым тросом, а не выгребной лопатой? Вот и приходится докторам все самим…

Пока я раздумывал, из туалета донесся не многозначительный, а совершенно обычный шум спускаемой воды, и Дупло в сопровождении Геннадия вышел, гордо подтягивая штаны.

– И не надо на меня так смотреть! – строго сказала мне эта мумия в халате. – Не умею я пользоваться вашей попсовой сантехникой. И не желаю учиться из принципа! Вот в мое время… – И док пустился в длинное повествование о благородстве и экологичности древнегреческих туалетов.

Меня пробрало на «ха-ха». Мегаврач, кудесник– фокусник, может натравить на тебя гигантский кусок мяса, извлечь из твоего рта тонну червей, которых там отродясь не было, а вот воду в туалете спустить ему слабо. Не желает, видите ли, док учиться этой попсовой операции. Из принципа.

Я старательно подавлял смех, Дупло распространялся о древнегреческих выгребных ямах. Было бы еще веселее, если бы я не знал: каждое его слово может стать материальным. Сказал мумия: «червяки», и полезли червяки… А сейчас говорит о сортирах, но они что-то не материализуются. Похоже, сбываются только его диагнозы. Хотя «болезнь тебя сожрет» – это не диагноз, а так, прогноз, причем художественно приукрашенный… Хорошо бы проверить.