Обратная сторона Японии - Александр Куланов

Тем более что, несмотря на уверения части моих соотечественников-гайджынов в том, что шипящих и свистящих (то есть «поливановских») русских японцы вообще не понимают, меня все же или понимали, или тщательно скрывали, что не понимают.

Учитывая, что я никогда не собирался становиться лингвистом, то, выбрав подходящую лично для себя транскрипцию, я предпочел сосредоточиться на внефилологических наблюдениях. Учились мы по самому распространенному, доступному для понимания даже бака-гайдзинов учебнику «Минна-но нихонго» («Японский для всех»). Замечательная особенность преподавания по нему заключалась в том, что на занятиях каждую грамматическую форму мы повторяли с примерами из собственной жизни в Японии, и наши преподаватели-сэнсэи проявляли к нашей личной жизни живейший интерес. На практике это выглядело так (разговор идет по-японски):

– Скажите, чем вы занимались вчера вечером?

– М-м-м, я… делал уборку.

– Ах, вот как? К вам, наверное, должна была прийти гаруфурэндо?

– Гаруфурэндо? А! Girlfriend! Да, должна была.

– Вот оно что! Она русская или японка? Сколько ей лет? Какого цвета у нее волосы? Вы планируете остаться жить с ней в Японии или вернетесь на родину?

Вопросы сыпались как из рога изобилия. Заканчивалось обычно все одним и тем же: «Вы планируете остаться в Японии?» Японцы – люди чрезвычайно любопытные по своей природе, хотя их любопытство и носит обычно поверхностный характер. Но его как раз хватало, чтобы общаться с нашей группой, в которой среди 43 человек были представители 27 стран мира, и порождать очень комфортный уровень вежливой заинтересованности в делах друг друга. Большинство в нашей разношерстной компании представляли свои страны в одиночку. Группами – только китайцы и корейцы. Почти все отвечали на вопросы японского сэнсэя стандартными ответами, как бы включаясь в игру «Иностранная маска, я знаю о твоей стране все!». Раз вы китаец, вас обязательно спросят, сколько у вас детей и собираетесь ли вы заводить еще. Если кореец, то как вы относитесь к собачатине?, ну а мне… Мне тоже приходилось отвечать на стандартные вопросы, но, памятуя о теме своей стажировки – «Компаративный анализ взаимных имиджей России и Японии», я старался если не развенчивать мифические представления о русских, то хотя бы немного удивить японцев.

Учитывая мою специфическую биографию, это было нетрудно.

– Вы что делали вчера вечером?

– Гулял.

– Пешком?

– Пешком.

– Ах, вот оно что. И куда же вы ходили?

– В город Кавасаки, на станцию Мусаси-Мидзоногути.

– Это далеко от вас?

– Нет, 12 километров.

– Сколько?!

– 12 километров.

– И вы шли пешком туда и обратно?

– Да.

– А… сколько вообще вы можете пройти пешком?

– Не знаю, больше чем на 62 километра в день не ходил.

Как мне было объяснить японскому сэнсэю, что в военном училище 12 километров за расстояние никогда не считалось? А водка? До Японии я ее ни разу не пробовал – не испытывал такой потребности, и знаю много людей, которые ее тоже никогда не пили. Убедить в этом японцев я так и не смог. Как доказать человеку, для которого русский – это казак в папахе с бутылкой водки в руке, что я ее никогда не пил? Пришлось пробовать прямо в Японии, но это уже совсем другая история.

Большинство изучающих японский язык наибольшие трудности испытывают с освоением иероглифов. Мне кажется, это тоже в значительной степени результат психологической установки, вызванной отрицательным пиаром: «Иероглифы – это чудовищно! Их могут учить только китайцы и японцы». Эти и подобные им утверждения запугивают студентов еще до того, как они откроют первый учебник. Мне показалось, что освоение иероглифов напоминает первый прыжок с парашютом. Помню, я все время слышал, что это страшно. Когда же в армии мы начали готовиться к первому прыжку, то за две недели нас так замучили теоретической подготовкой и тренировочными укладками, а в воздухе так встряхнуло при болтанке, что, едва открылась дверь, мы ринулись в нее всем скопом и выпускающий взмок, пытаясь остановить нас, чтобы мы не спутались в небе в единый клубок. Тут уж не до страха – работать надо!

К тому же учить все эти тысячи иероглифов для жизни в Японии точно так же не нужно, как и совершенно необходимо, живя в Японии, разговаривать по-японски и различать элементарные знаки количеством около полутора-двух сотен. Говорить в Японии по-английски почти не с кем. Японцы учат английский язык годами и десятилетиями, но выучить его не могут. Мой сэнсэй объяснил это просто: «Японскому народу повезло – нас никто никогда не завоевывал и не переселял. Вот евреи, говорят, имеют склонность к иностранным языкам. А почему? А потому что на протяжении тысячелетий это был народ скитальцев, странников. Евреи живут во всех странах, даже в Японии, и говорят на всех языках. А японцам некуда было идти, потому и языки иностранные нам даются с таким трудом».

Японцы столь усердно учат английский и с таким вниманием смотрят на американцев, что автоматически забывают о существовании других стран и языков. Мы с моей будущей женой стояли как-то в магазине, мерили что-то и обсуждали потенциальную покупку по-русски. Рядом, внимательно к нам прислушиваясь, пристроились два японца – типичные сарариманы лет тридцати пяти-сорока. Слушали, слушали, и наконец один пожаловался другому: «Двадцать лет учу этот английский, а о чем они разговаривают, все равно не понимаю». Это не анекдот, это широко распространенная в Японии быль.

Если вы не хотите, чтобы круг вашего общения был ограничен англосаксами, японскими тележурналистами и девушками, работающими в клубах развлекательных районов Роппонги и Синдзюку, учите японский – он этого стоит!

Интересно, что в наиболее выгодном положении оказываются в Японии иностранцы, знающие японский язык, но не афиширующие это знание. Россия, мягко говоря, не самая популярная тут страна, и мы, русские, как ни странно, даже можем извлечь из этого некоторую пользу. Речь идет о работе «большой белой обезьяной». Так мы называли этот вид заработка, который довелось попробовать многим гайдзинам, хотя, возможно, они и придумывали для него более благозвучные определения. Русские в Японии могут оказаться кем угодно – в зависимости от фантазии работодателя и собственных способностей. Мой друг Андрей, в прошлом кандидат политических наук, а ныне преуспевающий бизнесмен, однажды выдавал себя в Японии за психиатра из Белиза – настоящий психиатр не приехал, а потерять лицо устроителям международного мероприятия не хотелось. Где находится Белиз и как выглядят белизцы, вряд ли кто в Японии знает, так что белый иностранец, говорящий по-английски с легким акцентом («бабушка бежала в Белиз из России, спасаясь от большевиков»), выглядел очень представительно и совершенно очаровал японцев рассказами о своей экзотической стране.

Другого моего друга знакомая русская певица Катя однажды попросила помочь ей в «раскрутке». Используя элементарные знания французского языка и презентабельную внешность, главным атрибутом которой в тот вечер стали очки, он блестяще справился с задачей. Представ в ночном клубе перед поклонниками певицы в качестве канадского музыкального критика, мой друг, специально и тщательно коверкая французские слова на японский лад, с похвалой отозвался о Катином творчестве, а когда ему начали задавать профессиональные вопросы, глубоко наморщил лоб и начал рассказывать что-то о Канаде, мешая французские слова с английскими, те с немецкими, а немецкие с японскими. Понять что-то было невозможно, риска уличить его в музыкальном непрофессионализме – никакого, а успех оказался ошеломляющим. Как тут не вспомнить и русскую фотомодель Машу, по требованию продюсера выдававшую себя за Мэри из Кливленда, и Мишу, который, прожив в Японии лет десять, изображал перед камерой впервые попавшего туда немецкого туриста. То, как нас, к обоюдному удовольствию, использовали оборотистые японцы для выманивания денег у своих менее сообразительных сограждан, сильно напоминало демонстрацию диковинных зверьков, которые к тому же умеют разговаривать почти как люди, только непонятно. Наряду с обслуживанием хостесс-бизнеса и туризмом, такая деятельность приносила наиболее гарантированный доход «странным иностранцам» – хэнна-гайдзинам, каковыми и были многие из нас. Настала и моя очередь испытать себя в новом качестве.