Ангелов в Голливуде не бывает - Валерия Вербинина

– Слишком много молодой работает, не к добру это. Скоро молодая загуляет, а он не дурак, сразу догадается, что к чему. Разведутся – и года не пройдет.

И, само собой, она оказалась совершенно права.

Что касается моего отношения к миссис Миллер, то я не слишком о нем задумывалась. Меня вполне устраивало, что моя нынешняя квартира лучше, чем дребезжащий ужас у железной дороги, и что мне не приходится ни с кем ее делить. В этой бочке меда я согласна была отвести миссис Миллер роль ложки дегтя – но не более чем ложки. Справедливости ради следует добавить, что тогдашний мой образ жизни если и не был идеалом, то оставлял мало возможностей для придирок с ее стороны. Я не устраивала шумных вечеринок, не притрагивалась к спиртному, не включала радио – хотя бы потому, что не удосужилась его завести, – и не разбрасывала окурки по той простой причине, что не курила. Дома у меня была пишущая машинка, которую я назвала Эрикой по имени предыдущей владелицы, уступившей мне ее за полцены, и на этой машинке я стучала вечерами, чтобы заработать лишнюю пару долларов. Тексты, которые приходилось переписывать, были, как нарочно, один беспомощнее другого. Люди, которые не могли сочинить десяти строк живого диалога, писали длинные пьесы с подробными разъяснениями, где именно на сцене какой предмет мебели должен стоять, и месяцами, годами пытались пробить их постановку. Нервные дамы, вдохновившись статьями о том, сколько платят Фитцджеральду или Хемингуэю за один рассказ, пытались сочинять истории для журналов, путались в многоэтажных несущественных описаниях и допускали множество грамматических ошибок. Да что там далеко ходить, взять хотя бы моего знакомого, бойкого репортера Фрэнка Гормана: приехав с места происшествия, он на основе кратких заметок в блокноте мог с ходу надиктовать мне куда более живую и интересную статью, чем его собственный детективный роман с ходульными героями и нелепыми сюжетными поворотами. За его перепечатку я получила аванс в пять долларов, но когда работа была окончена, Фрэнк стал тянуть время и в конце концов сознался, что сейчас у него нет денег – совсем нет, ни цента, и ему ужасно неловко, но…

– Опять продул все в карты? – напрямик спросил Роджер, слышавший часть нашего разговора.

Фрэнк уклонился от ответа и сказал, что он, кажется, придумал, как решить проблему. Его жена только что купила отличный кусок ткани и заказала юбку у знакомой портнихи, миссис… как бишь ее? Сантано? Нет, Серано. Я могу договориться с портнихой и забрать ткань себе, это очень выгодно, ведь материя, о которой идет речь, стоит дороже девяти долларов.

– Фрэнк, это просто смешно, – сказала я. – Та портниха наверняка уже раскроила ткань, а твоя жена… прости, но она гораздо крупнее меня.

Но Фрэнк уже увидел выход, который вполне его устраивал, и с тем же напором, с каким он выцарапывал из людей нужные ему сведения, он принялся обрабатывать меня. Эта миссис Серано – отличная портниха, у нее гора заказов, она наверняка еще не притрагивалась к той материи, и потом, что я теряю? Кусок ткани – это все-таки лучше, чем ничего…

– Напиши записку миссис Серано, я съезжу к ней, – сдалась я наконец. – Но на будущее учти: если тебе понадобится переписывать что-то на машинке не для газеты, всю сумму будешь платить вперед.

– Дорогая Тат, – так коллеги в газете сократили мое имя, хоть и знали, что я терпеть не могу это сокращение, – я никогда не говорил тебе, что ты ангел? Когда ангелы сердятся, они выглядят еще прекраснее, ей-богу! Если бы я не был женат…

– Скажи это твоей жене, – оборвал его Роджер. – Зажать девять с половиной долларов и навязать вместо них какую-то паршивую тряпку – такого я даже от тебя не ожидал!

Другой, возможно, и смутился бы после столь резкого выпада, но Фрэнку Горману все было нипочем.

– Когда-нибудь, – сказал он, важно задрав свой коротенький нос, – я стану знаменитым писателем, мою книгу купят для экранизации в Голливуде, и ты пожалеешь, что думал обо мне плохо!

– Да неужели? И как же ты мне отомстишь? Не пригласишь меня выпить?

Фрэнк вытаращил глаза и расхохотался так заразительно, что фотографу оставалось только последовать его примеру. Я напомнила Фрэнку насчет записки к миссис Серано, и, присев на край моего стола, он тут же написал требуемый текст.

Почтовые ящики в холле были выкрашены в бурый цвет, и, хотя я ничего ниоткуда не ждала, я по привычке заглянула в свой ящик. Опять рекламные проспекты – самая нужная вещь для заворачивания кое-каких видов мусора; правда, некоторые норовят печатать на такой плотной бумаге, что в нее даже при всем желании ничего не завернешь. Закрыв ящик, я повернулась и нос к носу столкнулась с миссис Миллер. Она была в своем неизменном темно-синем платье – старые жильцы уверяли, что она носит его уже третий год подряд. На груди была приколота золотая брошка в стиле модерн, с мелкими изумрудами и рубинами. Миссис Миллер смерила меня взглядом, от которого даже кислое молоко стало бы еще кислее; но даже такой взгляд не мог испортить моего беспричинно хорошего настроения.

– Здравствуйте, миссис Миллер, – сказала я с широкой улыбкой.

– Хм, – буркнула старая ведьма. – Неужели вы его встретили?

– Кого? – удивилась я.

– Мужчину своей мечты, кого же еще, – презрительно ответила миссис Миллер. – И не отрицайте: увяз коготок, увяз! Светитесь так, что спички зажгутся от одного вашего присутствия.

Я набрала воздуху в грудь.

– Миссис Миллер, – выпалила я, стараясь говорить как можно тверже, – вам не кажется, что это вас никоим образом не касается?

– Меня все касается, – сухо отозвалась старая ведьма. – Аборты слишком дорого обходятся, и если вы натворите глупостей, то не сможете в срок заплатить за квартиру.

– Миссис Миллер! – Я вспыхнула.

– Мисс Коротич, я давно за вами наблюдаю, и до сих пор, – хрюкнула эта гадюка в человеческом обличье, – вы не давали поводов для нареканий. У вас есть голова на плечах, и если я так говорю, значит, так оно и есть. Но вы еще слишком молоды, и я советую вам не вестись на сказочки о вечной любви и прочую чушь.

– Между прочим, если вам так хочется знать, – сердито сказала я, – я всего лишь была у портнихи! Заказывала платье!

– Вам не нужно платье, – парировала миссис Миллер. – Ваше лучшее украшение – молодость, оно говорит само за себя. Но смотрите, чтобы оно не обратилось против вас!

Смерив меня на прощание пронизывающим взглядом, она проплыла мимо, а я осталась стоять на месте, бессильно чертыхаясь про себя. Господи, неужели у меня на лице и впрямь написано, что мне понравился Джонни Серано, и это настолько легко понять постороннему человеку?

Я вошла в лифт и попросила старого лифтера поднять меня на третий этаж.

– Что-то миссис Миллер сегодня не в настроении, – не удержалась я, когда он закрыл дверцы и мы остались вдвоем в кабине.

– Она всегда не в настроении, – равнодушно ответил лифтер.