Красная луна - Бенджамин Перси

Конечно, Гэмбл знает, что это за тварь. Это волк-оборотень, или ликан. Сотни раз он слышал о ликанах, читал про них в книгах, газетах и учебниках, видел их в кино и по телевизору. Но ни разу не встречал оборотней в реальной жизни. Ведь трансформация строго запрещена.

Ликан перемещается так стремительно, что движения его почти неразличимы. Вроде бы похож на человека, только весь покрыт серой шерстью, точь-в-точь как тот опоссум. Мелькают клыки. Из распоротого кресла вываливается клок пористого пластика, похожего на белый жир. Кровь живописно брызжет на иллюминаторы, капает с потолка. Тварь передвигается то на двух, то на четырех конечностях. Спина чуть согнута. Вместо лица — тупорылая морда. Изогнутые острые зубы напоминают костлявые пальцы: не оскал, а кулак скелета. Ручищи жадно тянутся вперед, длинные когти рассекают воздух. Вот лицо молодой пассажирки рвется на части, словно маска. Вот из чьего-то живота вылезают кишки. Вот чье-то горло расцветает жутким кровавым поцелуем. Вот маленький мальчик взлетает в воздух и ударяется о стену.

Самолет содрогается. Командир экипажа что-то кричит по громкой связи, но слов не разобрать, их заглушают вопли. Кто-то рыдает. Кто-то молится. Некоторые пассажиры вылезли из кресел, сгрудились в передней части салона и молотят руками и ногами в дверь кабины пилотов, в отчаянии бьются в нее плечами: они так хотят попасть внутрь, спрятаться от приближающегося к ним по проходу ужаса.

Патрик вспоминает, как недавно сидел перед телевизором, бесцельно переключал каналы и наткнулся на какое-то ток-шоу: выступал немолодой мужчина с ежиком седых волос и совершенно детским круглым лицом. Уставившись прямо в камеру, он говорил о ликанах, об акциях протеста в Вашингтоне и о положении в Республике: «Черт с ним, с равноправием. Никто не посмеет заявить, что у меня и у моей собаки равные права. И ответственность за это несу не я, а природа».

Отец тогда взял пульт и выключил телевизор.

— От разглагольствований этого субъекта у меня пропал аппетит, — сказал он, ковыряя вилкой спагетти и размазывая по тарелке красный соус.

Лицо у него было бледное и опухшее: накануне ему сделали кучу прививок. В случае укуса вакцина должна задержать распространение инфекции. Отъезд планировался уже через несколько дней. Калифорнийский отряд, инженерная бригада номер двести тридцать пять, сначала отправится в Петалуму и будет целую неделю усиленно заниматься подготовкой, а потом полетит в Республику. Основная задача — расчищать дороги и обезвреживать мины. В последнее время там обнаруживают все больше самодельных взрывных устройств, все чаще натыкаются на засады, в Республике постоянно завязываются перестрелки. Ликаны сражаются при помощи ружей и когтей, они не желают терпеть американцев на своей земле, хотят, чтобы военные покинули их страну. Битком набитый зеленый рюкзак отца стоял в коридоре, и Патрику при виде него представлялся гигантский желудок, который вытащили из убитого на охоте оленя.

Во всем виновата война. Именно из-за нее он оказался здесь, в самолете, и именно из-за нее ликан сейчас разносит этот самолет на куски. Патрик проклинает войну, проклинает ликана, проклинает отца. И в то же время хочет, чтобы тот сейчас оказался здесь. Уж отец бы не испугался, а, сжав кулаки, ринулся вперед. Не описался бы, как Патрик. Кока-кола наконец-то вылилась из него: теплая моча стекает по джинсам, по ногам, прямо в ботинки.

Задняя часть салона вся в крови, брызги ее образуют на стенах замысловатые узоры, напоминающие наскальные рисунки. Повсюду в разных позах раскиданы трупы, этакий сад поверженных статуй. До сих пор соседка Патрика сидела неподвижно и молчала. Страх приковал ее к месту. Ноутбук раскрыт, рука застыла на клавиатуре, пальцы надавили на клавиши, и на экране одна за другой перелистываются страницы, их заполняет одно длинное, нескончаемое слово, которое никто и никогда не прочтет. Ликан приближается, и женщина пытается встать, но не может: мешает пристегнутый ремень. Она, всхлипывая, возится с пряжкой и наконец выбирается в проход. Медлит, возвращается, хватает с откидного столика ноутбук. Зверь бросается вперед, вырывает у женщины из рук компьютер и обрушивает его прямо ей на голову. Раздается глухой стук, вспыхивают искры, на пол дождем сыплются куски пластика. У несчастной на шее теперь ожерелье из проводов, которые изгибаются, словно вены, с одного свисает обломок монитора. Ликан подтягивает жертву ближе, будто хочет обнять, и утыкается треугольной мордой ей в шею.

Внезапно хор воплей прорезает чей-то резкий возглас. Один из стюардов, азиат, спешит по проходу, спотыкаясь о мертвые тела. Он выскочил из кухни в хвосте самолета, в одной руке у него дымящийся кувшин с кофе, а в другой — открывашка с изогнутым серебристым когтем.

Ликан отбрасывает женщину в сторону, а стюард ловко швыряет в него кувшин. Кофе выплескивается и повисает в воздухе длинной коричневой дугой. Патрик не видит, что происходит дальше: на него упал труп соседки. Он только слышит пронзительный визг ликана: твари больно.

Гэмбл ударяется спиной о стену. Труп вдавливает его между сиденьями, прикрывает, будто щит. Запах духов мертвой соседки мешается с запахом крови. Ее тело подрагивает. Что это, конвульсии? Самолет все еще находится в зоне турбулентности, так что нельзя сказать наверняка, но, возможно, она еще жива. Патрик обнимает ее и прижимает к себе. Закрывает глаза, пытается уйти в свою собственную темную вселенную, представить, что он дома, в Калифорнии, скоро его разбудит отец, скажет: подъем. Хорошо бы и уши заткнуть, не слышать воплей, которые не смолкают еще тридцать минут, самые долгие тридцать минут в его жизни.

Еще только август, а уже идет снег. За окном порхают огромные снежинки. Клэр сидит за письменным столом. Этот стол отец вырезал для нее из старой вишни. Ножки выточены в форме когтистых звериных лап, покрытых волнистым мехом. Остальная мебель в комнате совсем в другом стиле. На белой кровати с пологом расположились мягкие игрушки, на белом же комоде, разрисованном виноградными лозами, беспорядочно громоздятся флаконы с духами и всевозможная косметика; колченогий книжный шкаф забит романами в жанре фэнтези и сборниками легенд и сказок. Ковер на полу оранжевый. Повсюду разбросана одежда. Лиловые стены увешаны плакатами: «Волшебник из страны Оз», мюзикл «Кошки», группа «Уилко». К пробковой доске пришпилены школьные фотографии, подставка под стакан, брелок со смайликом, пожелтевшие комиксы из журнала, медаль на ленточке — за победу в соревнованиях по бегу, браслет с когда-то живой розой. Его подарил Клэр один мальчик, на которого ей плевать. Роза засохла и напоминает скукожившееся сердечко.

Перед девушкой накренившаяся стопка брошюр — десятка два рекламных проспектов из разных колледжей. Она открывает один. Клэр разослала уже, наверное, целую сотню электронных писем во все возможные приемные комиссии. Она учится в выпускном классе и тщательно планирует побег из родительского дома. Хватит с нее вечного холода, теплой одежды, жареной рыбы по пятницам и деревянных баров со стальными крышами. Она больше не желает жить на севере штата Висконсин.

Клэр делает пометки в желтом блокноте: плата за обучение, количество человек в группе, проходные баллы, контингент, обязательные программы, общая информация о городе и, разумеется, удаленность от дома. Это одно из самых важных требований. Пусть в Макалистере превосходный факультет английской литературы, но раз этот колледж всего в пятистах милях отсюда, он ее не интересует.