Чёрная пантера с бирюзовыми глазами - Оксана Чекменёва

– Скажите, – голос отца прозвучал несколько неуверенно. – Вы ведь не станете делать ей больно? Мне бы этого не хотелось. Всё же мы вырастили её, она была нашим ребёнком...

– Не волнуйтесь, мы не причиним ей вреда. Просто будем изучать, ну, анализы возьмём, не без этого, конечно. Просто такие существа нужно изолировать от остальных людей, исключительно из предосторожности. Мы ведь не знаем, как оно поведёт себя дальше, какие с ним ещё произойдут изменения? А так, и вы будете в безопасности, и этот мутант. Вы ведь сами этого хотели, верно?

– Да. Конечно. Конечно, мы сами этого хотели. Видите ли, у нас есть ещё дети, и мы опасаемся за их безопасность…

– Ну вот, теперь вы можете за них не волноваться. Всё будет в порядке.

Голос гостя звучал плавно, успокаивающе, убаюкивающе. Он словно обволакивал заботой, убеждал в правильности принятого решения. И если у отца и оставались какие-то сомнения, они быстро исчезли. Я заметила, что он порой сбивался, называя меня «она», я ещё окончательно не стала для него чем-то неодушевлённым. Гость подыгрывал ему, но постоянно переводил в разговоре «она» на «оно». Мама не оговорилась ни разу. Очень показательно. Я услышала, как она подходит к моей двери, и уткнулась в книгу. Раздался лёгкий стук, после чего дверь отворилась, не дожидаясь моего ответа. Я подняла от книги в меру удивлённые глаза.

– К отцу пришли гости, это по работе. Они останутся на ужин. Так что тебе лучше поесть здесь, у себя.

Даже если бы я ничего не слышала, я заподозрила бы что-то неладное. Она избегала меня всеми возможными способами в последнее время, а тут сама зашла в мою комнату. Я должна была как-то отреагировать на эту странность.

– А где миссис Бенедикт? – экономка вполне могла бы сама принести мне поднос, она жила в доме постоянно и была в курсе практически всего происходящего, так что, в отличие от горничных, шофёра и садовника, с ней общаться мне позволялось. А то, что родители сами отослали её сегодня вечером, дав незапланированный выходной, узнать, сидя в своей комнате, я не должна была. Так что вопрос был вполне уместен.

– Она отпросилась на этот вечер. Кажется, у неё заболела сестра. Я не знала, что приедут гости, поэтому отпустила её. Тем более что ужин она уже приготовила заранее.

Это звучало логично, и я кивнула, делая вид, что поверила. Потом перевела взгляд на поднос, поставленный на прикроватную тумбочку. Отбивная между двумя кусками хлеба, пачка печенья, большой стакан сока. Неудивительно, что приготовление ужина не заняло много времени. Ладно, нужно играть до конца.

– Спасибо. – Меня приучали быть вежливой, и как бы мне ни хотелось выплеснуть стакан сока, приправленного снотворным, ну, не в лицо, конечно, но хотя бы в окно, я должна держать себя в руках.

Больше не было сказано ни слова. Меня оставили одну наедине с ужином. Внизу тоже было тихо. Я, не теряя времени, сложила в свой школьный рюкзачок кое-какие мелочи, деньги, пару книг, пачку печенья – уж в нём-то точно снотворного нет. Насчёт отбивной я сомневалась, поэтому решила не рисковать, хотя пахла она аппетитно. Телефон я так же оставила – во-первых, по нему меня можно вычислить, даже если сменить СИМ-карту, а во-вторых – кому мне звонить? Для всего мира я умерла.

– Сколько ещё ждать? – донеслось снизу.

– Лучше подождать ещё полчасика, чтобы лекарство всосалось в кровь. Не стоит рисковать. Пусть оно уснёт покрепче.

Итак, пора. За полчаса я окажусь уже в другом городе. Хотя прежде мне нужно забрать свой рюкзак, переодеться и снять со счёта оставшиеся деньги, пока карточку не заблокировали. Ничего, с моей скоростью времени предостаточно. И прости-прощай дом, который никогда не был для меня родным, семья, которая так и не приняла меня. Я не позволю запереть меня, изолировав от мира, не позволю сделать подопытным кроликом.

Я сильная. Я смогу. Я выживу!

В последний раз оглядев комнату, в которой выросла, я перелезла через подоконник и прыгнула навстречу новой жизни.

19 октября 2020 года, понедельник

«Привет!» – раздался в моей голове тонкий голосок. – «А мы сегодня едем в Луна-парк! Будем кататься на каруселях!»

«Привет!» – ответила я мысленно. – «Я очень рада за тебя. А с кем ты идёшь?»

«С дедушкой Джерри. И дядей Стиви. И дядей Майки. Они прилетели в гости. Сказали, что каждый уважающий себя мужчина должен обязательно перекататься на всех каруселях в Луна-парке да того, как ему исполнится шесть лет. А мама сказала, что они обязательно обкормят меня сладкой ватой, как в прошлый раз, и если они меня затащат на «Летающий ужас», то она лично открутит им всем головы. А разве можно головы открутить? Там же нет резьбы, как на гайках. Или есть? Я как-то открутил несколько гаек на газонокосилке. И она развалилась. Папа хотел меня наказать, но дедушка Тедди сказал, что кто-то в своё время открутил у него колесо с машины, но его же не наказали. А папа сказал, что не в пять же лет. А если голову откручивать – наверное, нужен очень большой гаечный ключ? Интересно, а где мама его прячет?»

Я с улыбкой слушала щебетание своего маленького друга и вспоминала, как перепугалась, когда впервые услышала его голос у себя в голове. Точнее – плач. Сначала мне казалось, что младенец плачет где-то у соседей, за стеной. Учитывая мой суперслух, ребёнок мог находиться от меня и за километр. Вот только, в отличие ото всех остальных звуков, у меня не получалось «отключиться» от него. К счастью, плач этот был недолгим, и не таким уж и частым. Но всё же достаточно регулярным. Я продолжала списывать его на младенцев, обитающих в округе. Но однажды, когда я была в дороге на абсолютно пустынной местности, то снова услышала этот же плач. Я была уверена, что в радиусе нескольких километров вокруг нет ни одного младенца, поэтому признала очевидное – этот плач раздавался в моей голове.

От похода к психиатру меня удержало лишь то, что я в принципе избегала врачей с той поры, как сбежала из дома. Собственно, я избегала всех людей, сведя любые близкие контакты с ними к минимуму. Но врачи меня просто пугали – после того, как один из них дал моим родителям для меня снотворное, чтобы усыпить и увезти на опыты. Так что, можно сказать, у меня появилось нечто вроде фобии. К счастью, здоровье у меня было просто идеальное, так что в контактах с врачами просто не было необходимости. Поэтому я решила как-то самостоятельно решить свою проблему.

К счастью, малыш действительно не так уж часто плакал. Достаточно было просто подождать, и плач прекращался. Но однажды я не стала дожидаться, а просто стала мысленно напевать колыбельную. И малыш умолк. Это было выходом – я стала петь, едва заслышав плач, и он прекращался. Так продолжалось где-то около года, но однажды случилось нечто новое. В моей голове раздался тонкий детский голосок «Пой!». Я была ошарашена и не сразу сообразила, что должна делать. И тут вновь услышала плач. Я привычно, практически уже рефлекторно, запела колыбельную. Плач смолк, я перестала петь и вновь услышала: «Пой!». И тогда я поняла, что малыш в моей голове подрос и теперь уже может общаться со мной не только плачем. Каким-то образом между мной и незнакомым мне ребёнком установилась телепатическая связь. Я стала его «невидимым другом». До этого я читала, что маленькие дети частенько придумывают себе таких друзей. Кто знает, возможно, они вот так же входили в контакт с кем-то, с каким-нибудь другим ребёнком, и были «невидимыми друзьями» друг для друга. Почему это произошло со мной, ведь я уже взрослая – непонятно. Может, это одно из проявлений моей мутации? Не знаю. В любом случае, в моей жизни появилось нечто стабильное – мой маленький друг Джереми.