Ловушка для Буратино - Валерий Роньшин

— А что он изобрел?

— О-о, массу всевозможных вещей. А сейчас работает над главным изобретением своей жизни. Так он говорит. Папка хочет найти способ передачи голографического изображения на расстояние. Ты знаешь, что такое голография?

Ромка о голографии слышал впервые. Но на всякий случай кивнул.

— Знаю.

— Папка говорит, что если все получится, то настанет новый этап развития телевидения. Плоское изображение исчезнет, его заменит объемное… — Соломатина начала подробно рассказывать об объемном изображении.

Но Орешкин ее уже не слушал. Он вдруг поймал себя на том, что ему хочется поцеловать Лику.

— Лика, — перебил он.

— Что? — прервала она свой рассказ.

— Можно я тебя… — Ромка хотел сказать — «поцелую», но в последний момент сдрейфил и сказал: — Угощу мороженым.

И вот они уже сидели в маленьком кафе и ели мороженое с вишневым сиропом.

— Тебе нравится с вишневым сиропом? — спрашивал Ромка.

— Нравится, — отвечала Лика. — А тебе?

— И мне.

Лед тронулся. Теперь они разговаривали легко и свободно.

— Ты любишь осень? — спрашивала Лика.

— Люблю. А ты?

— Я тоже. А у тебя бывает, что вдруг на душе ни с того ни с сего хорошо-хорошо становится?

— Бывает. А у тебя бывает, что вдруг, тоже ни с того ни с сего, хочется закричать, затопать ногами, послать всех к черту?!

— Конечно! — смеялась Лика. — А ты с Димой Молодцовым давно дружишь?

— Тыщу лет. Мы с ним родились в один и тот же день. И в одно и то же время. Минута в минуту. Представляешь?!

— Классно!

— И ни разу в жизни не поссорились. Вот только сегодня в первый раз.

Лика облизывала ложечку со всех сторон.

— А из-за чего?

— Не из-за чего, а из-за кого.

— Ну из-за кого?

— Из-за тебя.

— Да-а? Как это?

— Димкин отец обещал взять нас на дежурство. А он у него знаешь кто? Суперопер! Лучший сыщик Питера!

— Ой, я, кажется, о нем слышала. Недавно передача была по телевизору.

— Точно. А дежурство сегодня в семь вечера. И мы должны были с тобой в семь встретиться. Пришлось выбирать.

— И ты выбрал меня?

— Ага.

— А почему? — хитро смотрела Лика.

— Потому что ты мне нравишься! — выпалил Ромка.

— Как интересно, — улыбнулась Лика. — А до меня ты с девочками дружил?

— Нет, — честно признался Ромка. — А ты с ребятами?

— Тоже нет. Разве что с Гошей. Упоминание о неведомом Гоше неприятно задело Орешкина.

— Ты с ним в прежней школе училась? Лика звонко рассмеялась.

— В какой школе? Он же старый! Гоше сорок три года. Это папин друг.

— А почему ты его Гошей называешь?

— Его все так зовут. Он очень прикольный. Всегда что-нибудь смешное выдаст. А еще он учит меня управлять яхтой.

— У вас есть яхта?

— У Гоши есть. Он яхтсмен. А яхту назвал «Лика», в мою честь. Знаешь, как классно под парусом ходить. Мы, когда в залив выходим, всегда в пиратов играем. Гоша повязывает голову черной косынкой, а к ноге привязывает деревяшку. Как будто он пират Сильвер. А я изображаю юнгу Джима. Читал «Остров сокровищ»?..

Лика начала с увлечением рассказывать о прогулках на яхте. А Ромке снова захотелось ее поцеловать. Но не в кафе же.

— Пойдем погуляем, — предложил он. Они вышли из кафе и опять углубились в Таврический сад. Сели там на скамейку, недалеко от пруда.

«Сейчас поцелую», — решил Орешкин.

Но как только он потянулся к Ликиной щеке, на дорожке сада показалась тетка с коляской. Ромка резко отпрянул.

— Ты чего? — с удивлением посмотрела на него Лика.

— Ничего, — ответил Ромка. — А этот Гоша тоже изобретатель?

— Нет, он просто папин друг. Они с детства дружат. Как вы с Димой.

Тетка с коляской прошла мимо. Ромка повторил попытку.

— Гаф-гаф-гаф! — раздался лай, и к ребятам подбежал лохматый пекинес.

— Ой, какой хорошенький! — Лика погладила собачку.

«Вот черт!» — с досадой подумал Орешкин.

К скамейке подошел пожилой мужчина.

— Ну-ка, пошли, обормот, — сказал он пекинесу.

— А как зовут этого симпатичного обормота? — спросила Лика.

— Его зовут Даффи, — ответил мужчина и принялся рассказывать о своем любимце. И не умолкал битых полчаса.

Наконец мужчина и Даффи ушли. В саду быстро темнело.

Лика встала со скамейки.

— Мне пора домой, — сказала она. Они вышли из Таврического сада и направились к Ликиному дому.

«Сейчас или никогда», — с отчаянной решимостью подумал Ромка. И, набравшись смелости, спросил:

— Лика, можно я тебя поцелую?

— Ишь ты какой быстрый, — лукаво прищурилась Лика. — Нельзя. Я сама тебя поцелую. После.

— После чего? — не понял Орешкин.

— После дождичка в четверг, — со смехом ответила Лика и скрылась в подъезде.

Димка Молодцов чуть не плакал от досады. Какой облом. Стоило ли ждать семь лет, чтобы просидеть все дежурство в четырех стенах.

Поначалу все шло хорошо. Ударная группа понеслась на Сенную площадь, где проходила разборка между двумя бандами. Димка весь извертелся на сиденье «уазика», предвкушая, как сейчас он вместе с оперативниками будет брать бандитов. Но когда они приехали на Сенную, бандитов там и след простыл.

А оставшиеся часы дежурства прошли тихо и мирно. Ни тебе головокружительных погонь, ни тебе яростных перестрелок, ни тебе рукопашных схваток… Питерские бандиты будто нарочно решили досадить Димке. За это время в городе не произошло ни одного происшествия. Ни од-но-го. Ну, если, конечно, не считать разборку на Сенной.

Хотя нет, одно происшествие произошло. С самим Димкой. Когда ударная группа вернулась в Следственное управление, он споткнулся о железяку во дворе и, грохнувшись на асфальт, оцарапал щеку.

В дежурке Миша Малыш и Гена Зоркий Глаз сели играть в шашки; Семеныч завалился на топчан с книжкой; а Димка и отец стали смотреть телевизор.

А по телику — и взрывы, и погони, и перестрелка… Димка смотрел на экран и завистливо вздыхал.

Потом дежурство окончилось, и они с отцом пошли домой.