Служанка в высшем свете - Элизабет Роллз

Ничего из того, что она услышала о лорде Блейкхерсте в следующие двадцать четыре часа, не заставило ее отказаться от мысли, что эти двое были бы вполне достойны друг друга. Лорд Блейкхерст прибыл с опозданием, за обедом он оскорбил по крайней мере трех человек, которым попросту не протянул руки, сочтя это ниже своего достоинства, и при этом окружающие восторженно подхватывали все его словечки.

— Такой представительный мужчина! — вздыхала Селия позже вечером, готовясь ко сну. — И конечно, жутко богатый. Можно только гадать, почему он до сих пор не женат! Конечно, титул он получил неожиданно, три года назад, после смерти брата. И, конечно же он приехал сюда искать себе невесту.

Верити моргнула, складывая сорочку.

Этот логический скачок ее озадачил. Получается, визит в Фарингдон-Холл был предварительным шагом матримониально настроенного графа.

— Он никогда не принимает приглашения погостить, кроме как от своих близких друзей, — пояснила Селия тоном милостивого снисхождения.

— Тогда удивительно, что вы вернулись так рано, — заметила Верити.

Селия пожала плечами:

— О, Блейкхерст удалился в бильярдную с другими джентльменами. Теперь можешь причесать меня, Селина. — Селия удовлетворенно разглядывала свое отражение в зеркале, играя локонами.

Верити напомнила себе, что пряди вырывать нельзя, и взяла щетку для волос, оправленную в серебро.

— О, дорогая, — сказала Селия печально. — Ты только посмотри на эти отвратительные веснушки!

Глядя в зеркало на безупречные черты своей двоюродной сестры, Верити гадала, что за блажь вдруг пришла той в голову.

— Я не вижу, — сказала она неосмотрительно, — но на твоем туалетном столике, если нужно, есть датский лосьон.

Отражение злобно улыбнулось.

— Я имела в виду твои веснушки, Селина.

Верити стиснула щетку, собрав все самообладание, и начала причесывать сестру. Гораздо безопаснее высказать все, что она думает, в подушку.

В роли Селины жить оказалось гораздо проще. Пугающе просто. Порой казалось, что Верити заблудилась в каком-то тумане. Так в один прекрасный день она обнаружит, что не в состоянии найти выход, чтобы вернуться.

Верити расслабленно повела плечами, согреваясь, вбирая в себя ласковые лучи утреннего солнца. Её не пугала даже полная корзина починки, если она смогла благодаря этому хоть на пару часов ускользнуть ото всех.

Здесь, в центре лабиринта, ей временно ничего не угрожало.

— Ах, лорд Блейкхерст! Что за невероятные выдумки! Вы просто ужасный человек!

Жеманно-кокетливый щебет Селии и послышавшийся вслед за тем глубокий мужской голос разбили ее мирок. Господи, что это Селия — которую служанки окрестили «Постельной госпожой» — делает в лабиринте в девять часов утра, наедине с лордом Блейкхерстом?

Очередное хихиканье напомнило Верити, в каком сомнительном положении она оказалась. Девушка вскочила, запихнула в корзину штопку вместе с чулками и туфлями и подавила проклятие, уколов об иглу палец.

На какой они тропинке? Она должна выбрать ту, которая не привела бы прямиком к Селии с ее кавалером.

Нахмурившись, она слушала. Они были недалеко. Она ждала, готовая сорваться с места. Голоса приближались. Верити напряглась, заметив мелькнувший сквозь узкую прореху в живой изгороди бледно-желтый муслин. Сообразив, что у нее не более пяти секунд, чтобы исчезнуть, она схватила корзинку и побежала босиком по дерну, добралась до бреши в изгороди на противоположной стороне пруда и скрылась из вида.

— Что это было?

От удивленного вопроса Селии Верити застыла. Черт. Они ее услышали. Она затаила дыхание.

— Птичка? Кролик? — предположил лорд Блейкхерст. — Вы ведь сказали, что здесь должен быть ваш брат?

Верити едва успела подавить взрыв смеха, услышав вопросительную интонацию, в которой не было ни малейшего признака подозрения. Боже мой! Какой простофиля мог попасться на этот трюк!

Не в силах устоять перед соблазном, она выглянула из-за изгороди. Если лорд Блейкхерст не примет мер, он обнаружит, что прикован к…

Ее сердце внезапно остановилось, и она рванула обратно, потрясенная. Этого не могло быть. Неужели!? Не поверив в то, что ей открылось, она сделала глубокий вдох и украдкой бросила другой взгляд. Селия, одетая в свое самое красивое платье из узорчатого муслина, с простодушным намеком приоткрывавшее грациозную лодыжку ниже волана, глядела на… Макса.

Верити затрясло. Она не могла ошибиться. Каждая черта этого лица навеки запечатлелась в ее памяти.

— Может быть, нам следует вернуться, мисс Фарингдон?

— Ну, что за ерунда! — Селия расположилась на скамье, изящно прошелестев юбкой. — Кто и что плохое может об этом подумать? В конце концов, такие хорошие друзья, как мы, лорд Блейкхерст…

Такие хорошие друзья?

Голос его светлости сочился равнодушием.

— Желаю вам доброго утра, мисс Фарингдон. Поверьте, мое уважение к вашей репутации значительно перевешивает любые другие соображения!

Селия вскочила:

— Ах, сэр! Я должна проводить вас, чтобы вы не заблудились. Наш лабиринт прославился тем, что все гости безнадежно теряются в нем!

Верити быстро спряталась за кустами. Ей нужно дать им достаточно времени, прежде чем выбраться. Она прислушивалась к удаляющимся голосам.

Но Макс здесь… почему? Мог ли он действительно ухаживать за Селией? Макс? Ее нежный, ласковый Макс? Разве он знал, что она здесь? О, ради бога! Как бы он узнал?

В ее снах Макс всегда узнавал ее мгновенно, подхватывал, сажал на свою лошадь и увозил. Лорд Блейкхерст — это совсем другое дело. Графы не увозят бедных девушек на драгоценных племенных жеребцах и не делают их счастливыми навеки.

На следующий вечер Макс, граф Блейкхерст, облегченно вздохнул, когда дамы вслед за леди Фарингдон покинули столовую. Разрази его адово пламя, что заставило его принять это приглашение? Он ненавидел подобные сборища. Показная претенциозность и манерность дам, под которыми скрывается чистейшее лицемерие. И господа немногим лучше.

— О, Блейкхерст! Ты здесь, голубчик?

Лорд Блейкхерст повернулся и взглянул на мистера Марлбери.

— За тобой ведется охота, — предупредительно сообщил Марлбери.

Макс посмотрел на него без выражения. Он это знал.

— Бренди! — подсказал Марлбери.

— Ах да. — Макс осознал, что Торнфилд, сидящий слева от него, пытается передать ему графин бренди. — Прошу прощения, Торнфилд. — Он налил себе стакан и сделал осторожный глоток. Ему едва удалось подавить содрогание. Такая же гадость, как вчера вечером. Боже, чего только не делает человек, угрызаемый чувством вины: вот, к примеру, принимает приглашение на кошмарную вечеринку и пьет кошмарный бренди.